– Правда? …забавно. Ещё летом она была такой же, как он. Чуть менее наивной, наверное, – но куда более наивной, чем сейчас. Она пока не до конца выжгла в себе всё, что нужно было выжечь, однако теперь ощутила странное удовлетворение от того, что в её душе сгорело уже очень многое. То, с чем ему только предстояло прощаться, корчась в агонии умирающего детства. – Да, дядя – суровый человек, но ты знаешь, что он… – Гаст, я вернулась в Прадмунт. Вскоре после того, как пустилась в погоню за убийцами мамы. – Тон её сделался вкрадчивым, и на сей раз Таша не стала глушить ядовитую злобу, поднимавшуюся из груди по горлу. – Знаешь, что сделал со мной твой дядя? Запер в заброшенном доме и поджёг его. Гаст выпустил её плечи так резко, точно те могли его обжечь. – Не может быть. – Он сказал, что мы с Лив убили маму и сбежали. – Дядя никогда… – Алексас был со мной. Отец Дармиори даже не знал, кто он, но отправил его на костёр. Только за то, что он был со мной. – Ты что-то… – Вся деревня пришла смотреть, как мы горим заживо. Мы, двое детей, один из которых рос у них на глазах. Я кричала им, что невиновна, я умоляла пощадить меня, но они не желали щадить «порождение Мирк». И подливали масла на поленья, пока твой дядя… – Ты врёшь! Слова ударили больнее пощёчины – и всё-таки вынудили Ташу отшатнуться. – И ты спрашиваешь, почему мы с мамой ничего не рассказывали? Ты, который был моим лучшим другом, а теперь обвиняет меня во лжи? – Когда девушка отступила от него к дверям, ждавшим за спиной, её саму удивило спокойствие собственного голоса, плохо вязавшееся с дрожью бешенства в стиснутых кулаках. – Мир далеко не так прост, как ты думаешь, и не так прекрасен. С тех пор как мы расстались, я хорошо это усвоила. Надеюсь, и ты поймёшь это раньше, чем твои милые иллюзии тебя убьют. Таша отвернулась так резко, что пряди остриженных волос хлестнули её по щекам, – и, метнувшись к первой попавшейся комнате, рванула на себя ручку, чтобы пяткой захлопнуть за собой дверь. Как ни удивительно, она наугад выбрала отведённую ей спальню: нашарив на стене светильник и прикосновением заставив тот вспыхнуть, Таша узрела на кровати с балдахином свою сумку, плащ и куртку. Не потрудившись убрать их, рухнула на узорчатое парчовое покрывало, уставившись на безвкусно золочёную люстру и чувствуя, как её трясёт от гнева, клокотавшего где-то под рёбрами, мерзким клубком свернувшегося в животе. Таша долго лежала в одиночестве, неподвижно и безмолвно, но в конце концов замок на двери щёлкнул. – Вижу, совет дался нелегко? – почти неслышно подойдя к кровати, поинтересовался Алексас. – Как ни странно, нет. А вот для встреч старых друзей время действительно неподходящее. – Таша наконец села, чтобы стянуть сапоги. Оглядела комнату, оформленную в помпезных оттенках золота и алых роз; немногочисленные предметы обстановки были не менее помпезными, сплошь покрытыми вычурными узорами и завитушками. – Здесь всё такое… богатое. – Безвкусное, хочешь сказать. – Опустившись на край кровати, Алексас поддел рукой золотые кисти балдахина. – Радуйся, что этой безвкусицы в комнате немного и большую её часть занимает не безвкусная мебель, а безвкусные обои и не менее безвкусный ковёр. Таша слабо улыбнулась. Тут же вновь посерьёзнела. – Ты сказал Найджу? – Сказал. Ему нужно побыть одному, так что я оставил его. – Алексас поигрывал бархатной кистью, свисавшей со столбика кровати в изножье; лицо его не выражало ровно никаких чувств. – Как ты? Прислонившись спиной к резному изголовью, Таша подобралась, обняв руками колени. – Мне страшно, – просто сказала она, не боясь признаться ему в том, в чём не хотела признаваться даже себе самой. – До одури. …она нисколько не боялась встречи с Лиаром. Но и не Лиару ей придётся противостоять. – Не бойся, – сказал Алексас с уверенностью, вселявшей надежду, что их замысел всё же не полный бред. – Мы идём на подобный риск лишь потому, что за тобой стоят целых два амадэя, заинтересованных в том, чтобы с тобой ничего не случилось. Если не один, так другой вытащит тебя, попутно покончив с Зельдой. – Мне изложили три варианта относительно благополучных исходов, два из которых мне совсем не нравятся. Из гарантий нашей безопасности – только вера в моих амадэев… Богиня, даже звучит абсурдно… и в то, что убивать нас никто не захочет, ибо живые мы полезнее. – Летом у тебя не было и этих гарантий. – И это единственная причина, почему я всё ещё хочу пойти туда. У любого, кроме меня, действительно не будет и таких гарантий. К тому же это единственный способ стравить Лиара с Зельдой. – Таша порывисто выдохнула, словно вместе с воздухом из неё могли выйти и страх, и гнев. – Если я отправлюсь в Рассвет, это наверняка побудит Лиара явиться за мной лично. В конце концов, победить Зельду он может лишь в своём собственном теле… или она его. – Рассчитываешь, что Зельда его убьёт? – Идеальным раскладом было бы, чтобы его убил Арон – после того, как Лиар убьёт Зельду. Рассчитывать на это глупо, но так я в любом случае увеличу шансы на подобный исход. А если Зельда убьёт его… нет, вряд ли. – Таша нехотя качнула головой. – Арон же говорил, что Лиар – сильнейший из них. – Да. Говорил. – Чуть помедлив, Алексас встал. – Ложись. Завтра будет не легче, чем вчера. Таша следила, как он уходит, слушая шаги, приглушённые кровавым ворсом ковра. – Спасибо, что ты со мной, – зачем-то повторила она то, что уже говорила два дня назад. Алексас оглянулся, ненадолго застыв на пороге – с улыбкой, бледным солнцем осветившей его лицо. Ничего не сказав, вышел, оставив Ташу всматриваться в запертую дверь. …конечно, на деле она прекрасно знала, зачем повторяет это ему. Потому что где-то в этом же доме сейчас был человек, кардинально отличавшийся от него. Человек, подтвердивший худшие опасения маленькой Таши: что никто и никогда не будет любить её, зная всю правду о ней. Пришло время взглянуть правде в глаза. Маленькая Таша – жившая в Прадмунте, безвестная, боявшаяся открыть свои тайны кому-либо, – сгорела летом в заброшенном доме. И всем её страхам, равно как и привязанностям, лучше остаться на том пепелище. * * * – Готова? Лив отважно кивнула, пытаясь устроиться на стуле поудобнее. Арон подвинул табурет, сев напротив – под пристальным наблюдением госпожи Лиден, для успокоения взявшей в руки вязание. – Ты же говорил, твоя магия на Лиара не действует, – заметила она, орудуя крючком так ожесточённо, словно вместо шерстяных петелек тот прошивал тело врага. – Это не магия. Узы, что связывают нас, – нечто большее. Их не разорвать просто так. Я пошлю Лиару ментальный зов, на который он, думаю, откликнется. Арон подался вперёд; зеленоватые глаза всматривались в детское лицо так внимательно, словно надеялись отыскать что-то на дне зрачков. Под шелест вьюги, искавшей лазейки, чтобы пробраться в дом, Лив согнулась пополам, схватилась за голову, – а когда выпрямилась, лицо её снова кривила чужая улыбка. – А, так ты ещё не разучился Зову. Надо же. – Лиар закинул ногу на ногу, вольготно устраиваясь на стуле. – Рад, что былое величие не вконец в тебе угасло. – Где Таша? – Ни приветствия, ни вопроса, как дела у любимого брата. – Детский смешок в исполнении амадэя звучал холоднее, чем свист зимнего ветра, темнее, чем зимняя ночь. – Успокойся. Я же сказал: я не допущу, чтобы с ней что-то случилось. – Где она? – И что ты будешь делать, если узнаешь? – Это тебя не касается. – Ты не в том положении, чтобы ставить условия. Ты излагаешь мне свой план. Я в зависимости от услышанного решаю, сообщать тебе что-либо или нет. Арон смотрел на лицо Лив так, точно оно могло подсказать ему, что задумал тот, кто сейчас за ним прячется. – Я отправлюсь за ней. Детские ладони сомкнулись в ленивых аплодисментах: – Ушам не-своим не верю. Мышонок решил высунуться из норки? – Твоя очередь. – Она в штаб-квартире Венца, – ответил Лиар без малейшего промедления, протягивая руку за чашкой с чаем, стоявшей на столе. – Это в Адаманте. Особняк Шелианов. Точный адрес тебе не нужен: где он находится, знают многие. – Поднося чашку к губам, он кинул на брата насмешливый взгляд поверх глиняной кромки. – Значит, прихватишь с собой магистра в добровольном изгнании и отправишься взламывать завесу вечной тьмы? Учти, Таша находится под защитой не самых слабых колдунов, волшебников и альвов. Не говоря уже обо мне. – Последнее и заставляет меня ехать за ней. – Но я достану её, где бы она ни была, куда бы ты её ни спрятал. Ты знаешь это. Ты не можешь этому помешать. – Я не позволю тебе творить с ней то, что летом творило с ней твоё зеркало. – Зеркало подтолкнуло её к нужному пути. Пробудило то, что и так в ней дремало. Шаги по этому пути она делала сама… и продолжает делать, должен заметить. – Лиар наконец сделал глоток, пригубив чай, точно выдержанное вино. – Малина? М… Ваши кулинарные способности, госпожа Лиден, достойны похвалы из уст куда лучше моих. Или тех, что в данный момент являются моими. Раздался треск: это пальцы летописицы слишком сильно сжали крючок, давно уже застывший на одном месте. – Она не твоя кукла, чтобы лепить из неё то, что ты хочешь, – голос Арона звучал почти спокойно. – Но и не твоя, чтобы до конца жизни запирать её в детской с куклами, – голос Лиара звучал почти устало. – Забавно, что светлая половина нашего с тобой союза чаще другой забывала о праве любого на свободу воли и выбора.