6 Я услышал об этом деле от Исикавы, когда мы шагали по туннелю под железнодорожными линиями. Мы взяли несколько кошельков, поделили деньги в отдельной кабинке в баре и вышли на улицу, но Исикава, кажется, не хотел меня отпускать. Он собирался на парковку, затем передумал и направился к туннелю. Время от времени мимо нас проезжали велосипеды, но в переходе поздно ночью было тихо. Возле стены с граффити валялись пустые банки из-под кофе и коробки с остатками недоеденного ланча. Прямо у моего лица летала какая-то мошкара; отмахиваясь, я шёл дальше. Под низким потолком чуть слышно звучали наши шаги, шаркающие по присыпанному песком асфальту. Посреди туннеля стояло два небольших чёрных полиэтиленовых мешка; непонятно, что внутри. Пнув мешок ногой, я почувствовал неприятную отдачу, мне почему-то показалось, что там лежит кусок чёрного мяса. — Не самое удачное место… Наверное, вполне безопасно поговорить и в нашем баре… но всё же лучше на улице, — сказал Исикава, облокотившись о стену. В тот день Исикава выпил чуть больше обычного. Он взглянул на меня, открыл было рот, посмотрел себе под ноги, зажёг сигарету и дважды затянулся. — Я работаю на эту компанию. — Исикава отвёл глаза. — Хотя, наверное, это совсем не компания. В любом случае я работаю на них. Вроде как… Я сел на корточки и закурил. Полы пальто почти коснулись земли, я подогнул их и облокотился о стену. — Но это опасно. Если продолжу, дело не ограничится тем, что меня поймают. Возможно, не закончится, даже если меня прихлопнут. Поэтому мне нужно валить. Пока я не узнал слишком много. — О чём речь? — Ты слушай. На входе в туннель показался бомж, но, увидев нас, медленно отступил назад и скрылся из виду. — Сейчас я могу ещё выбраться, пока всё это для меня вроде подработки. Я уже сказал, что хочу уехать из Токио. Они знают, кто я такой, и уверены, что ничего не разболтаю полицейским. Никто не собирался останавливать шестёрку вроде меня, которая решила выйти из игры. Но об этом услышал он. — Кто «он»? — Тип, которого ты тогда встретил в офисе. Кажется, его зовут Кидзаки, но думаю, это не настоящее имя. Он самый главный в этой фирме, или кто они там. Я почувствовал неприятный холодок. — Он сказал, я смогу уйти, но должен присоединиться к ним в одной работе. А он позаботится о паспортах и обо всём остальном. Ещё добавил, что находится в хорошем расположении духа и мне даже полагается доля в этом дельце. А когда всё закончится, я смогу поселиться, где захочу, и всю оставшуюся жизнь благодарить его, находясь далеко отсюда. — А что за работа? — Вооружённый грабёж. Я ощутил слабость. — Что ещё за грабёж? — Ну, не совсем грабёж. Им нужно несколько документов. Цель — какой-то старик-инвестор. Они имитируют ограбление и возьмут документы вместе с деньгами. Силой. Когда эти типы раздражены и берутся за дело, они, как правило, действуют силой. — А что за документы? — Не знаю. Я бросил в канаву окурок и поднялся на ноги. — Что-то нечисто здесь. Не стоит ввязываться. — Я ещё не всё рассказал. Исикава сделал вдох. Одна из лампочек в переходе, мигавшая всё это время, погасла, словно сдалась. — Он говорит, что ты тоже должен присоединиться. Он знает о тебе. — Что?! — Ты ведь раньше был связан с бандой Танабэ? Моё сердце стало биться чаще. — Они получают откуда-то сверху всю информацию, а потом врываются в дома в отсутствие хозяев. Знают, какие замки в богатых особняках, где стоят сейфы. Они настоящие профи, не чета каким-то там любителям. Разумеется, информаторы получают процент от дела. Так вот, один из информаторов работает на подчинённого Кидзаки. Оказалось, он знает тебя. — А что за тип этот Кидзаки? — Не знаю. Я думал, что он одна из шишек якудзы, но, судя по всему, это не так. Странный он… Очень. Много болтает, много смеётся, но, судя по разговорам, время от времени убивает. Молодой мужчина в костюме вошёл в туннель, что-то бормоча себе под нос. Заметив нас, он замолчал, ускорил шаг и исчез из виду на другом конце. За ним шлейфом тянулся крепкий запах алкоголя. — А сбежать невозможно? — Это сложно. Вроде несколько человек, которые попытались от него сбежать, мертвы. Я слышал, он последователен в своих решениях. И в этом смысле похож на якудзу. — Ему нельзя доверять. Над головой прошёл поезд, кажется товарный. Я был напряжён, но в глубине души ощутил что-то тёплое и пульсирующее. Я подумал, что скоро перестану чувствовать что-либо, кроме этого тепла. Перед глазами опять появилась башня, а грязные полиэтиленовые чёрные мешки приобрели в темноте чёткие контуры. Я смотрел на этот мусор, напоминающий жалкий кусок мяса. — Но вооружённое ограбление означает убийство. Я не хочу ввязываться… — Нет, никого не убьют. — Откуда знаешь? — Судя по всему, они не хотят, чтобы дело стало известно полиции. Даже если старика ограбят, он будет молчать. Деньги у него от налоговых махинаций, а документы такие, что он вряд ли захочет, чтобы власти узнали о них. Но если старика убьют, всё всплывёт на поверхность. — Как ни крути, есть что-то странное в этой истории, — заметил я, хоть и согласился участвовать. В тот момент я почувствовал, будто тепло пульсирует внутри меня. Не могу сказать, что я сильно переживал за Исикаву, у которого возникли бы проблемы, надумай я сбежать… Но у меня появилось ощущение, что всё движется в каком-то странном направлении. Каждый раз, когда требовалось сделать выбор между бездействием и действием, я отдавал предпочтение второму, решению, которое позволяло бежать от мира… Я шёл за Исикавой и чувствовал, что время вокруг меня сгустилось, что-то тёплое и упругое давило со всех сторон. Перед глазами появился образ Саэко, и, выйдя из туннеля, я увидел металлическую башню, которую прежде не замечал. Она стояла в ночной темноте и тянулась вершиной в холодное небо. Когда мы встретились на станции, Исикава привёл с собой Татибану. Я не знал, какие изначально у них были отношения, иногда Татибана участвовал в наших вылазках за кошельками и с удовольствием смотрел на то, как мы работаем. Втроём мы молча вошли в офис, в котором Исикава всегда сидел в одиночку. В помещении теперь было пусто — ни столов, ни стульев. Мы уселись прямо на пол, после чего сразу же вошло трое мужчин. Мне стало ещё тревожнее: получается, они следили за нами. Видимо, Исикава знал их. Они внесли три больших кейса, которые небрежно бросили в угол, словно готовились к переезду. — Значит, это вы? — спросил хриплым голосом самый высокий, садясь на пол. Мне показалось, что этому амбалу лет сорок пять или около того, но лицо его испещряли странные морщины, и точно определить возраст было сложно. — Вероятно, не облажаетесь. Рожи у вас вполне преступные. Он бросил нам по пластиковой бутылке. Я сомневался, стоит ли пить, но Татибана, смотря на них, отвинтил крышечку и сделал глоток. Двое других — парни лет тридцати, среднего телосложения. Морщины на их лицах, как и на лице амбала, бросались в глаза. Один бритый наголо, на голове другого был короткий ёжик. Оба в заношенных грязноватых куртках. — Я расскажу о нашем плане прямо сейчас, на дело пойдём сегодня вечером. У нас будут проблемы, если кто-то сдрейфит и сболтнёт лишнее на стороне. Понимаю, что сообщаю в последний момент, но будьте готовы к работе сегодня. Каждый из вас получит по пять миллионов. Надеюсь, все останутся довольны. Сумма была невероятно большой. Я посмотрел на Исикаву, однако ни он, ни Татибана никак не отреагировали. Я решил, что тоже буду помалкивать, и вновь перевёл взгляд на говорящего. — Я думаю, в общих чертах наш план вам известен от Ниими. Самое важное, что вы должны запомнить: не говорить во время дела ни с кем, кроме него! Когда амбал сказал это, открылась дверь, и вошёл тот самый тип. Для меня это оказалось неожиданностью, но, похоже, удивилась и троица. На нём был чёрный костюм, бренд которого я не смог распознать, солнечные очки. Марку часов я тоже не смог определить. На шее — заметный бордовый шрам. Амбал хотел было что-то сказать, но вошедший остановил его жестом. — Сегодня у меня выходной. — На лице появилось что-то вроде улыбки. Все молчали, было так тихо, что я слышал собственное дыхание. Мне передалось их напряжение. В этой тишине и неподвижности я смотрел на человека, продолжающего движение. Он выделялся на фоне того, что его окружало, и почему-то притягивал к себе внимание. Я почувствовал, как по открытым участкам кожи пробежал холодок, словно от мужчины исходило излучение. Весело посмотрев на нас, он перевёл взгляд на Татибану и с усмешкой сказал: — Вот мы и встретились! Он выглядел вполне дружелюбно, словно прошлый раз в офисе я видел совершенно другого человека. Татибана постарался непринуждённо улыбнуться, однако было заметно, как по нему течёт пот. — Хорошо, это важно… Не то чтобы я не доверял вам. Вы идеально выполняли прежде все поручения… Но я должен сам всё рассказать, потому что я сегодня свободен. Троица кивнула, а босс расслабленно уселся на пол. У меня пересохло в горле, я сделал глоток из пластиковой бутылки. Между нами было слишком маленькое расстояние. — Главное в преступлениях — это план. Те, кто идут на дело без плана, — просто идиоты. С этими словами он почему-то взглянул на меня. — Но на преступление изначально идут идиоты. С этим ничего не поделаешь. С другой стороны, по-настоящему умные люди тоже не обращают внимания на закон. Не будь закона, совершать преступления было бы скучно. Понимаете, о чём я? Он по-прежнему не отрывал от меня взгляда. Я не знал, что сказать, и продолжал молчать. — А ещё нужна смелость. Вы знаете книжку «Преступление и наказание»? Вряд ли, да. А вот Раскольников был смелым. Он слегка придвинулся, а затем, не оборачиваясь, вдруг сильно врезал парню с ёжиком, который был позади. Я испугался, но изо всех сил постарался скрыть это. Парень упал на бок, а босс продолжил колотить его ногой по голове возле уха, словно пытался вбить в пол. Глухой стук прозвучал несколько раз. Я старался дышать как можно тише и не менял положения тела. — Это значит, если вы вдруг увидите что-то вроде этого, вы не должны паниковать. Избитый медленно поднялся, его лицо мгновенно распухло, но он вновь сел на своё место. Когда босс повернулся к нам, он выглядел как и прежде, хотя тяжело дышал. Мне показалось, он дышит прерывисто не из-за приложенных усилий, а от полученного удовольствия. Я отвёл глаза. — Скажу вам просто. Может, они уже успели вам объяснить… Вы двое должны держать рот на замке! Мы берём дом одного старика, который промышляет инвестициями. Этот старик — идеальный образец свиней, которых порождает наш мир. Я ещё раз посмотрел на парня с ёжиком на голове. Наши взгляды почти пересеклись, и я поспешно отвёл глаза. После показательного избиения голос босса звучал чётко, хотя и немного ниже прежнего. Под костюмом была надета рубашка, марку которой я тоже не знал.