Обо всём этом, юный друг, ты узнаешь подробнее в корпусе института Холода. Приходи познакомиться. Ребята останавливались, читали, открывали рты. Продавцы мороженого пользовались открытыми ртами, подкатывали повозки поближе к афишам. Тем более, в афишах шла речь об институте Холода. Родственное предприятие! — Юные друзья холода! — кричали продавцы. — Подходите, знакомьтесь! И юные друзья холода знакомились. Порции мороженого как раз хватало, чтобы прочесть афишу до конца, разглядеть её как следует, обсудить, помечтать возле неё. На афише были нарисованы мальчик и девочка, которые шли счастливые, взявшись за руки. Мальчик и девочка на афише уже не только мечтали, но и действовали. Зовём пытливых, настойчивых! ОЛИМПИАДЫ ФОКУСЫ ЭКСПЕРИМЕНТЫ. Одного из читателей афиши поймала за руку мать. — Ты чего здесь стоишь? — сказала она строго. — Тебе дали переэкзаменовку. Отправляйся домой заниматься! На бульварах и скверах были забыты сражения в футбол, девочки перестали скакать через верёвочки. Тоже все читали и обсуждали афиши. Каждый старался вспомнить что-нибудь подходящее из своей жизни в отношении холода: кто когда зимой прилип языком к ручке двери, грыз сосульки, пробовал сам лично отремонтировать холодильник или зашить варежку. Дырявая варежка имеет отношение к холоду. А нос? Вот что имеет отношение к холоду. Он самый главный зимой. На этом сошлись многие, тоже из личного опыта. 2 — Что ж, по-моему, должна привлечь. Перед афишей в коридоре института стоял пожилой человек с круглым лицом, в круглых очках — заместитель директора Вадим Павлович Громцев. Рядом с ним стояли сотрудники, празднично взволнованные, улыбались, шутили. Все в чистых новеньких халатах. — Как вы просили, Вадим Павлович, — сказала Наташа Сарафанова. — Афиша с огоньком и комсомольским задором. Громцев с удовольствием прочитывал афишу. — В лабораториях всё готово, — доложила Тамара Владимировна, инженер. — Стенды, демонстрационные схемы. Освободили места для практических занятий. В мастерской подобрали интересный инструмент. — Покажем им ещё стеклодувную, если заслужат. Николай здесь? — Да. — А наша милая Пунченок? — Тоже здесь. Николай — стеклодув. Пунченок — его помощница. Она самая юная в корпусе. Все её звали по фамилии, потому что есть такие удивительные фамилии — Пунченок, Леваненок — звучат будто имена. — Можно познакомить с искусственным климатом в корпусе, — предложил Ионов, старший научный сотрудник. — Отчего же, конечно, — кивнул Громцев. Наташа Сарафанова улыбнулась. — Митя Нестеров разрабатывает запах свежей моркови. Говорит, полезно дышать морковью. Новый климат. Громцев на эту шутку не откликнулся, промолчал. Митя Нестеров всех в корпусе измучил: он управляет климатом. — Вадим Павлович, вас опять к телефону, — позвала секретарша Марта Петровна. Громцев прошёл в приёмную и взял трубку. — Да. Сегодня принимаем. Восьмые и девятые классы… Э-э, нет, Ферапонтов, смену самим растить надо! Олимпиады. Эксперименты. Ну ладно, ладно, — добродушно засмеялся Громцев. — Будут излишки — передадим и к вам в институт. Молодёжь — наше общее дело. Спасибо! Едва он положил трубку, раздался новый звонок. — Марта Петровна, выслушивайте поздравления сами. Некогда мне. — И вместе с остальными сотрудниками Громцев направился к дверям. Но ему было приятно, что с самого утра в корпусе не стихают телефонные звонки, не стихают поздравления и пожелания от соседних институтов и лабораторий. Позвонили даже с местного почтового отделения (у них не хватает юных почтальонов) и с местной овощной базы. Митя Нестеров дружит с овощной базой, покупает морковь для опытов с климатом. — Лекционный материал, — спросил старший научный сотрудник Ионов, — с чего начинать будем? С квантовой механики или с теории сверхпроводимости? — Я думаю, практика покажет. Да и Главный Криоген, когда вернётся, внесёт поправки. Не сомневаюсь. Главный Криоген («крио» — холод, «ген» — творю) — это директор института академик Мельников. Сейчас он в командировке. — А что за шум? — прислушался вдруг Громцев. Из коридора доносился говор, топот. Явление исключительное, потому что в институте всегда была тишина, как основа научной работы. Ионов пожал плечами. Тамара Владимировна, инженер, тоже не знала. Шум нарастал. Будто поднялась и катилась морская волна! — Я узна́ю, — сказала Наташа. Но едва она сделала несколько шагов, как дверь с грохотом распахнулась и появился пятившийся от какой-то неведомой силы начальник охраны бравый солдат Лазуркин. «Бравым солдатом» его прозвала Пунченок. Ей в корпусе всё разрешалось — съезжать на перилах, дразнить Лазуркина, даже спорить с Громцевым. — Назад! — кричал бравый солдат. — Осади назад! В коридор хлынул поток ребят. Они были возбуждены, что-то кричали, перебивая Лазуркина и друг друга. Ионов и Тамара Владимировна схватились за руки и попытались сдержать ребят. Но куда там! Их закрутило в водовороте, а потом унесло как соломинки в какую-то лабораторию. И Наташу тоже как соломинку закрутило и унесло, только не в лабораторию, а в механическую мастерскую. Громцев оказался прижатым к стене. — Космос в колбе сегодня показывать будете? — Почему минус двести семьдесят три, а не больше? — Какая тайна у нуля? Ошеломлённый Громцев придерживал на носу круглые очки, растерянно мигал. У него даже рот открылся, совсем как у бывшего школьника. Пустая тележка колотилась о стену. Двери, которые не выдерживали натиска ребят, продолжали с грохотом распахиваться. Всё произошло с такой стремительностью, про которую в народе говорят — ахнуть не успел, как на него медведь насел… — Дети! Кто вас сюда звал?.. А! Марта Петровна! — закричал Громцев, увидев в конце коридора секретаршу. — Предпримите же что-нибудь! Вы меня слышите, Марта Петровна? — Не могу, Вадим Петрович! Меня уносит! — И секретарша в бессилии подняла руки.