— То, что самогон, понятно. Почему лечебный? — спросила Катя. — Потому что мы сейчас тебя им лечить будем, — невозмутимо ответил Иван Федорович, наливая жидкость в две рюмки, — здесь и травы добавлены, и даже чуть-чуть мед. Завтра всю хворь как рукой снимет, вот увидишь. Этот рецепт в нашем роду из поколения в поколение передают. Катя залпом осушила рюмку и впилась зубами в кусок хлеба, не в силах произнести ни слова. — Ну, пробрало? — И не говорите, — наконец-таки раздышалась Катя. — Так что не все еще потеряно, сейчас я научу тебя пить, затем курить трубку, ну а потом… — Суп с котом! — прервала его Катя. — А что это мы все обо мне да обо мне? Вы хозяин, вам и карты в руки. Я хочу побольше о вас знать, Иван Федорович, вы же мой подопечный. Некоторые знания друг о друге помогут нам сблизиться. — Что верно, то верно, — почесал затылок Иван Федорович. — Но у меня была такая бурная жизнь, что одного вечера на разговоры мне не хватит. — Не забывайте, что сказала Галина Дмитриевна, мне придется остаться у вас дней на семь, — хитро прищурила глаза Катя. Старик просиял: — Правда? — А что? Дома меня никто не ждет. Сын учится в Англии, мужа нет, а вы за мной ухаживаете, вот с вами и останусь. — Я буду очень рад, — обрадовался Иван Федорович. Он сидел напротив нее и трясущейся рукой ел борщ. — Я жду рассказ о ваших подвигах, Иван Федорович, и на любовном поприще в том числе. — Подвигов у меня было много, это точно, только привели они к разбитому корыту в конечном итоге. Женат я был один раз, но благополучно ушел от жены и дочки много-много лет назад. — И не виделись с ними? — Нет, жена не хотела, а я не настаивал. Больше никогда в жизни я не видел жену, дочь, а вот внука видел. — У вас уже внук? — Уже! Ему тридцать пять лет! Он сам нашел меня и сказал, что жены моей и дочери уже давно нет в живых. — Но хоть внук есть, — протянула Катя. — Который ненавидит меня, — закончил мысль Иван Федорович, — он считает, что я законченный негодяй и что все несчастья в нашей семье произошли от меня. — Но это глупо. — А это вы ему объясните. Шалопай, весь в меня, — усмехнулся старик, — не живет, а прожигает жизнь. Женщин тоже много, но он хоть честен с ними, никому не дурит голову и не клянется в вечной любви. Ни на ком не женился, детей не завел. Но красивый черт, статный такой, с характером, — черты лица старика несколько смягчились и разгладились. — Может быть, еще примиритесь? Все-таки родственники? — предположила Катя. — Это вряд ли, Гера так мне и заявил, что ничего от меня не требует и ничего ему не нужно, что он все себе заработал сам и все имеет. — Ну, это мальчишество и ребячество. — Не думаю. Согласись, Катя, что моя квартира в таком доме в центре Москвы дорогого стоит, но внук и от нее отказался, когда я предложил составить на него завещание. Ему действительно от такого, как я, ничего не нужно, — грустно размешал борщ ложкой Иван Федорович, — а он ведь у меня известный человек. Чемпион мира по карате среди профессионалов то ли дважды, то ли трижды, а сейчас известный актер Чадаев Герман Юрьевич, может, слышала? Во всех боевиках и сериалах снимается. Катя, едва не подавившись борщом, закашлялась. Она понимала, что в жизни могут быть совпадения, но чтобы до такой степени! Совсем недавно они с Кристиной обсуждали этого Германа Чадаева, сидя в студенческом кафе. Тогда Кате казалось, что ей до него как до звезды, и вот она уже сидит в квартире его родного деда. — Что с тобой? — постучал ее по спине Иван Федорович. — Да подавилась. Действительно, я видела вашего внука на экране. Он красивый, фигура сногсшибательная, охотно верю, что у него много женщин. Думаю, что и дерется он здорово, не зря же он чемпион мира. Но вот как актер он что-то не очень, — честно сказала Катя, но старик и не обиделся. — Он же только начинает, да и специального актерского образования у него нет, может, ты и права. Но ведь снимают же. Гера признавался, что для него это — я имею в виду актерство — не серьезно, это просто хобби. Серьезно он относился к спорту и серьезно относится к своему бизнесу, а это так… Не нравится — не смотри, — сказал старик. — Вы правы, — рассмеялась Катя, — я и не смотрю такие российские криминальные сериалы, где все надо доказывать кулаками. Мне в жизни не хватает любви, какой-то легкости и оптимизма с верой в будущее. А на драки я и смотреть не могу, выглядит это как-то ненатурально. — В жизни драки видела? — поинтересовался Иван Федорович. — Бог миловал. Эти напряженные тела, оскал на лицах и железобетонные кулаки… ужас! Мне кажется, что мне достаточно одного такого удара, чтобы я отправилась на тот свет, — ответила Катя. — Да тебя соплей перешибешь, — согласился Иван Федорович, кидая взгляд на ее хрупкую фигуру. — Вот именно, не представляю себя в драке, если только за что-то очень дорогое, например, за сына, — задумалась Катя, и вдруг ее осенила одна мысль: — Постойте, Иван Федорович, вы вызвали Галину Дмитриевну из «Ангелов с поднебесья»? — Нет, из другой организации, а что? — Но тоже коммерческой? — допытывалась Катя. — Какое это имеет значение? — понес тарелку в раковину Иван Федорович. — Большое. Сколько вы заплатили? И на что вы купили мне лекарства? — Ну, есть у меня деньги! — Нет, вы мне скажите, сколько на меня потратили? Иначе я сейчас же уйду. — Вот, а ведь обещала остаться, — надулся старик, — ну, денег у меня, конечно, нет. Откуда? Пенсии на две недели впроголодь хватает. Но у меня же квартира набита антиквариатом, сама видишь, вот я иногда и приторговываю. В смысле за бесценок отношу вещи в ломбард здесь недалеко. Вот и сейчас, когда мне понадобились деньги, я быстренько отнес им икону святого Пантелеймона и выручил деньги. — Вы заложили икону? — ужаснулась Катя. — Я ее продал, — лаконично ответил Иван Федорович. — Какой кошмар. — Почему кошмар? Икона послужила доброму делу, спасла жизнь хорошему человеку, разве это плохо? — Иван Федорович поставил перед Катей тарелку с жарким из сердца. — Я не могу, нет аппетита, — ответила Катя. — Я говорю — ешь! Кто хочет поправиться? Катя хочет поправиться! — говорил Иван Федорович, засовывая ей ложку с мясом в рот, словно маленькой девочке. — Я вам отдам, я все отдам, вот только на работу выйду, — ответила Катя с набитым ртом. — Сейчас мы не будем говорить об этом, — ответил Иван Федорович и пошел в комнату. Вернулся с градусником — температура! — Опять! — Не опять, а снова! Каждые два часа, я больше не хочу видеть бездыханное тело у себя в доме. — Не бойтесь, не увидите, я чувствую, как иду на поправку, — с раскрасневшимися щеками сказала Екатерина. — Это ты чувствуешь, как мой самогон в тебе разливается, — возразил Иван Федорович. — Да, кстати, сколько я уже рюмок выпила? Две? Три? Я пьяная, как говорят, в стельку. — Вот и хорошо. Вирус сейчас и победим, — ответил Иван Федорович и засунул Кате в рот вторую ложку. — Иван Федорович, ведь вы, наверное, много заплатили «Ангелам с поднебесья» за уход? — Прилично. — Тоже что-то пришлось продавать? — поинтересовалась Катя. — А то ты не знаешь, — кинул на нее лукавый взгляд старик. — Чего? — Почему ты ходишь ко мне? — Потому что для меня это отличная возможность подработать. За каждый приход с вычетом процентов я чистыми получаю 800 рублей, меня это устраивает. А сколько вы платите фирме я, честное слово, не знаю. В принципе это и не мое дело, просто интересно. Иван Федорович сел напротив нее и подпер голову руками. — А я нисколько не плачу. Я завещал «Ангелам с поднебесья» эту квартиру. Так вот! Сколько проживу, за мной будут присматривать и ухаживать, что мне, одинокому сердечнику, надо, а вот когда умру, то квартира эта останется им. Как ты думаешь, выгодная сделка? — Я не знаю, — несколько ошарашенно ответила Катя, — я, конечно, слышала, что такое бывает, но не знала, что и у вас с «Ангелами с поднебесья»… Все-таки какое глупое название «Ангелы с поднебесья»… — Вот и я о том же. Если я долго проживу, да мне еженедельно завозят продукты, ежедневно ходит врач за тысячу рублей, даже если эта квартира дорого стоит, какая выгода фирме? А вот если я быстро умру… — цепкий взгляд старика скользнул по Кате. — Так вы думаете…