– Не злись. Эмоции только мешают в нашем деле… – Вот именно, что в ВАШЕМ! Но не в моем. Я не ваш долбанный оперативник, и не подписывался на участие в кровавой бойне на острове размером с платформу на этой станции метро! – Ты сам знаешь, мы рассчитывали, что все выйдет иначе… – Да, уж… То, что я получил, ни в какое сравнение не идет с обещанной поездкой на острова и неделей пребывания в тропическом раю, пусть и под чужими документами. – Никто не ожидал, что все так обернется. – Вы хоть представляете… – Хватит! – Юрий Валентинович жестом приказал мне замолчать. – Я здесь не для того, чтобы выслушивать твои жалобы. Оставь их для мамы с папой. Да и то, я бы на твоем месте хорошо подумал, прежде чем что-либо кому-то рассказывать из того, что случилось там с тобой. Потому что мы, извини меня, не в игрушки играем, а ведем ожесточенную войну с нашими геополитическими врагами, чьи методы, как ты, наверное, заметил, гораздо примитивнее наших. Причину, по которой мы обратились к тебе, ты сам знаешь. И только ты сам можешь ответить на вопрос, почему согласился. Мы тебя не заставляли. Это была всего лишь просьба… – Как будто я мог ЕМУ отказать… – Но ведь мог же… Разве нет? Почему не отказал? Я промолчал, опустив взгляд в пол. – Выбор всегда есть, – лукаво сощурившись, Юрий Валентинович криво ухмыльнулся и сам ответил на свой вопрос. – Просто люди в большинстве своем предпочитают, чтобы за них принимал решение кто-то. Тогда и ответственность за результат лежит вроде как на этом ком-то. И ты – не исключение. Ты И-ДЕ-АЛЬ-НО нам подходил, и все, что было нужно – это получить твое согласие, а для этого немножко тебя подтолкнуть к правильному решению. – Надавить на родственные чувства? – Ну, что-то вроде того… – Иными словами, ОН меня использовал? Юрий Валентинович промолчал, но сощурился. – Ладно, слушай меня! Во-первых, молодец, что не сдрейфил и не поднял ненужной суеты по приезду на остров. Хотя, я представляю, как, наверное, хотелось позвонить нам… – Это да… Хотелось…Но я боялся подвести… – Вот-вот! Ответственность – это очень хорошо! Во-вторых, молодец, что после всего этого вернулся живым и здоровым. И то, что телефон по прилету включил – тоже хорошо! Мои люди вели тебя от стойки паспортного контроля и убедились, что хвоста за тобой нет. Поэтому, давай, соберись и езжай домой. А мы продолжим наблюдать. Чуть позже я к тебе загляну, и ты все расскажешь, что там произошло. Договорились? – Как будто я могу отказаться… теперь… – Не можешь. Но, не волнуйся, скоро все кончится. – Скорее бы… – Не торопись. Жизнь и так слишком коротка, чтобы ее подгонять. Сейчас мы выйдем, а ты побудь здесь еще немного. Через пять минут выходи сам… – Как скажете. – Ну, до встречи… – Анатолий здесь? – спросил я шепотом, невзирая на прямой запрет, когда Юрий Валентинович уже повернулся ко мне спиной, а сопровождавший его молчаливый здоровяк отпер дверь, которую до этого подпирал плечом. – В Стокгольме? – Да. – Он тоже придет с вами? – Нет, – ответил он, не оборачиваясь. – Ему нельзя там появляться… – Ясно. Юрий Валентинович вышел. Здоровяк последовал за ним, а я так и остался стоять посреди пустого туалета. Потом медленно стянул с головы бейсболку и повернулся к зеркалу. Стоял так несколько минут и рассматривал свое отражение, думая о том, почему сразу не отдал этому чертовому старику карту памяти, покоившуюся в маленьком кармашке над козырьком сжимаемого в руках головного убора? Возможно, потому что меня распирало от злости и обиды. Хотелось сделать напоследок какую-нибудь пакость, чтобы заставить их всех понервничать. Чтобы они хоть на мгновение представили, каково мне было там, и что я чувствовал сейчас. Я зажмурился, словно желая проснуться ото сна, и попытался на мгновение вспомнить, как все началось. Попытался определить отправную точку всей этой невероятной истории, героем которой стал, но вдруг понял, что длится она не неделю и даже не десять дней, которые прошли с нашей последней с Анатолием встречи, а гораздо дольше. Возможно, даже дольше, чем я живу на этом свете. Итак, меня зовут Владимир Анатольевич Старостин. Я – гражданин Российской Федерации. Мне двадцать семь лет. Не женат. Ношу фамилию матери. Это, если совсем вкратце. А если не совсем, то дело обстоит следующим образом… Сколько я себя помню, мы с матерью жили вдвоем. Еще, будучи ребенком, я понял, что с вопросами об отце к ней лучше не приставать. Она обычно уклонялась от ответов, пытаясь сменить тему, либо надолго замыкалась в себе, становясь строже и холоднее. Поэтому, я даже не знал, жив ли он вообще, но, тем не менее, однажды перестал задавать вопросы. А потом этот человек очень неожиданно появился в нашей с ней жизни. Это было зимой. Перед самым Новым Годом. Я как раз учился в выпускном классе. Пришел домой после школы, раздеваясь на ходу, что-то рассказывал матери, которая гремела посудой на кухне, зашел, а там он. Незнакомый мужик в дорогом костюме, при галстуке, сидел по-хозяйски за нашим кухонным столом и ел суп. Помню, как он медленно отправил в рот очередную ложку бульона, когда я с недоумением на лице замер на пороге, опустил ее в тарелку и, не торопясь, вытер рот салфеткой. А потом сказал: – Ну, привет, Володя… Я не ответил и только вопросительно посмотрел на мать. Она стояла слева от меня у раковины и нервно теребила краешек мокрого полотенца, которым до этого вытирала вымытую посуду. – Это твой отец… – словно виноватым голосом произнесла она, опустив взгляд. – Поздоровайся… Никогда не забуду это состояние ступора. Я снова окинул взглядом мужчину в костюме. Ничего особенного. Внешность заурядного инженера какого-нибудь конструкторского бюро, который вынужден влачить жалкое существование и пахать, как проклятый, чтобы только не сдохнуть с голоду. Но дорогая одежда и уверенная небрежность жестов, а еще не сходящая с чуть искривленных губ скептическая ухмылка говорили о том, что за ширмой простоты скрыта сильная своенравная личность с твердым характером и несгибаемыми принципами. Полная моя противоположность. Короче, он мне не понравился с первой же встречи. – Ну, давай знакомиться… – сказал он, откинувшись на спинку стула и даже не встав из-за стола. – Анатолий Карпович… Можно просто Анатолий… Я по-прежнему молчал. – Володя! – с упреком в голосе произнесла мать. – Что надо сказать? – Это мое место… – произнес я, глядя новоиспеченному отцу в глаза. – Вы сидите на моем месте… – Хм-м… – ухмыльнулся он, даже не удостоив взглядом мать, которая от неожиданности ахнула и прикрыла рукой рот. – Я на него не претендую, если что… Когда уйду, оно снова станет твоим. Но я хочу, чтобы с этого самого момента ты уяснил себе раз и навсегда одну вещь. Не все и не всегда будет происходить в жизни по твоим правилам, а многим людям вообще будет наплевать на то, чего хочешь ты. Смирись с этим. Твое беззаботное детство, мой мальчик, закончилось, и если ты еще не определился, чего хочешь от жизни, то я помогу тебе принять правильное решение. – Я не собираюсь… – Ты, конечно, можешь попытаться послать меня ко всем чертям, – продолжал он, будто не услышал, что я собирался ему возразить, – но я знаю, из какого ты теста. Твой отец тебя не бросил. Просто это издержки моей работы. Все это время я наблюдал за тобой и помогал вам с матерью. И я знаю, ты – не боец. СОВСЕМ! И именно поэтому я слеплю из тебя того, кто, спустя много лет скажет мне спасибо за все, что я сделал. Я дам тебе такую жизнь, которой у тебя никогда не будет, если ты начнешь барахтаться в этом болоте самостоятельно. Но я не просто преподнесу тебе на блюдечке твое будущее, а заставлю работать ради достижения этого результата. И я не спрашиваю твоего согласия на это. Ты меня понял? Я не знаю, как у него это получилось. Как кролик, завороженный удавом и обреченный на то, чтобы быть заживо сожранным, я машинально кивнул головой в ответ. Не знаю, почему. Но именно в тот момент я понял, что больше не принадлежу себе. – Я хочу услышать ответ, Володя. Так ты понял мня? – Да. – Вот и славно! – он хлопнул в ладоши и картинно улыбнулся. – А теперь отмотаем на несколько мгновений назад… Итак, я с тобой поздоровался и представился, а мать тебя спросила, что нужно сказать в ответ? – Здрасьте… Так состоялось наше с ним знакомство. Но ответ на вопрос, кем и где работал отец, мне так и не стал известен. Даже многие годы спустя. Если я спрашивал, он всегда отвечал, что я узнаю, когда придет время. И тогда мне на помощь приходили моя бурная фантазия и интернет-поисковики. Но даже они оказались бессильны и не помогли мне приподнять завесу этой тайны. Признаюсь, иногда он вселял в меня какой-то первобытный страх, так как в считанные минуты мог решить в принципе любой вопрос. И каждый раз для этого ему надо было просто сделать звонок по мобильнику. Куда и кому, я даже представить себе не мог. Но каждый раз он вынимал из кармана телефон, набирал номер, тихо и вкрадчиво представлялся Анатолием и излагал суть проблемы, после чего она переставала быть проблемой. Кто знает, может, еще и поэтому я так и не смог начать называть этого человека отцом. И в какой-то момент мы с ним договорились, чтобы я обращался к нему просто по имени. Так он и стал для меня просто Анатолием. А потом началась новая жизнь. Появились цели, к которым стало необходимо стремиться. Прежде всего, было определено, что по складу ума я гуманитарий и мне относительно легко дается изучение иностранных языков. Поэтому я стал усиленно готовиться к поступлению в ВУЗ. Отличником в школе я никогда не был, поэтому все свободное время теперь мне пришлось посвятить занятиям с репетиторами. Но этого оказалось недостаточно. Поступление в институт пришлось отложить на целый год, который для меня превратился в вечность, лишенную личной жизни и перенасыщенную учебниками, дидактическими материалами и ежедневными многочасовыми занятиями с частными преподавателями, которых оплачивал отец. Зато потом, после сдачи вступительных экзаменов, для меня открыл двери самый престижный ВУЗ страны – МГИМО и кафедра скандинавских, финского, нидерландского и греческого языков на факультете международных отношений. Оставив английский язык в качестве факультативного курса, основным для изучения мной был выбран шведский. Выбор странный, но это уже был МОЙ выбор. И тот факт, что преподавательским составом кафедры уделялось большое внимание внеаудиторной работе, активному сотрудничеству со шведским посольством в Москве, передо мной открылась блестящая возможность время от времени проходить обучение в стране изучаемого языка. Я не пропустил ни одной поездки в летние школы и на стажировку в университетской столице Швеции – Упсале. И если первые два года мне казалось, что лучше бы я сдох, то потом все как-то само собой устаканилось. А может быть, я просто привык. И пусть я не собирался становиться выдающимся представителем российской дипломатии, зато исколесил всю Скандинавию вдоль и поперек, и даже обзавелся несколькими друзьями или, скорее, знакомыми, учитывая мою замкнутость и немногословность, вошедшие за эти несколько лет старательной учебы в привычку. Поработал пару месяцев в российском посольстве в Стокгольме, а одни из каникул просто прожил на съемной квартире в Гетеборге, представляя себя местным жителем. И надо сказать, что за время учебы я овладел шведским языком на достаточно высоком уровне. И даже мои временные соседи в Гетеборге удивлялись, когда вдруг узнавали, что я не швед. А потом все опять изменилось. Началась взрослая жизнь. Скучная и обыденная. Я стал дипломированным специалистом, но, надо отдать должное стараниям отца, со своим образованием в средствах я стеснен не был. Моего заработка мне хватало с головой. Много ли одному человеку надо? Я мог позволить себе жить отдельно от матери, пусть и на съемной квартире, одеваться, есть в кафе и ресторанах, отдыхать два раза в год где-нибудь за границей. И это притом, что работу, которой я занимался, с трудом можно было назвать престижной. Долгое время постоянным местом работы для меня было шведское консульство в Москве, но основным источником доходов для меня стали переводы, которыми я мог заниматься удаленно. Я переводил все: от художественной литературы до рекламных проспектов для туристических агентств и технических справочников с руководствами по эксплуатации того или иного оборудования. Главное, что в этой работе не было бешенной спешки, на которую обычно жалуются жители мегаполисов. И этот неспешный ритм меня вполне устраивал, так что я даже не заметил, как пронеслись почти четыре года жизни. 26 Именно тогда Анатолий вдруг снова предложил попробовать кое-что изменить в моей жизни. Но эту перемену я принял с радостью. Ведь он предложил мне вариант, от которого я не мог отказаться. Так я подал документы в Министерство иностранных дел и спустя какое-то время после нескольких муторных собеседований в старомодных кабинетах высотки на Смоленской-Сенной площади был отправлен в длительную заграничную командировку в российское посольство в Стокгольме, где когда-то уже успел поработать во время студенческих практик. И я стал серым и неприметным клерком в секретариате этого самого посольства. Но самое главное, что моя удаленная работа по-прежнему оставалась со мной и продолжала приносить доход. Только теперь я жил в Швеции. Уже полтора года. Снимал однокомнатную мансарду в доме на пересечении Гёрвельгатан и Лагерлёфсгатан в Мариеберге на острове Кунгсхольмен и ежедневно ходил пешком на работу в здании под номером 31 на той же Гёрвельгатан. Чем я там занимался? Какой-то ерундой – перекладыванием бумажек, составлением графиков посещений и совещаний, переводами отчетов и протоколов совещаний, если на них не стояло грифа «Секретно», принимал участие в организации встреч и мероприятий, сопровождал наших дипломатических работников на выездах в качестве секретаря. В общем, был серой мышкой, чей писк едва различим на фоне рычания хищников большой политики. И вот, это произошло. Был один из самых обычных дней, когда за окном ярко светило солнце, а я, решив, что перевод очередного отчета может подождать еще несколько минут, разглядывал через окно сочную зелень парка на территории посольства и думал, в каком из баров района Гамла-Стан мне сегодня пропустить стаканчик-другой пивка после завершения работы. Но, как всегда, неожиданно снова появился он – Анатолий.