– Мне… мне некому было звонить… в последнее время… – Совсем некому? – Да. Это странно… я знаю… я вообще странный, наверное… – Если не сказать больше! Хотя, вот, вижу… Видимо, до отъезда в отпуск ты был более активным пользователем. Автомастерская, работа, стрелковый клуб… О-о! «Стокгольм 24» – это что за контакт? – Один из журналов, для которых я делаю переводы… помимо основной работы. Он выслушал меня, подозрительно прищурив глаза, а потом нажал кнопку вызова. Долго слушал длинные гудки, а потом на том конце сработал автоответчик коммутатора, подтвердивший мои слова и предложивший соединить с конкретным сотрудником редакции журнала. Рон МакКонел отключил вызов. Еще полистал список прошлых звонков и снова спросил: – А «Ивор и Аника»? Это кто такие? Неужели живые люди? – Это мои знакомые… Они в другом журнале работают… Поженились пару месяцев назад… После этого Рон МакКонел проверил мой телефон на наличие в нем карты памяти и, убедившись, что таковой в нем нет, швырнул его на кровать. – Да куда же она засунула эту чертову хреновину! – прокричал он, схватил со столика мою бейсболку и со злостью зашвырнул ее в угол комнаты. Я только сильнее вжался в кресло. Прорычав, Рон МакКонел сделал глубокий вдох, выдохнул, и самообладание к нему вернулось. Он сел на край кровати, открыл коробку с пиццей, оторвал от нее кусок и принялся жевать. – Поешь тоже, а то она остыла уже… – спокойно сказал он с набитым ртом. – Пиво есть? Я не ответил. Просто почувствовал, как внутри меня резко устремился вверх обжигающий пищевод ком. Зажал рот рукой и бросился в ванную, едва не споткнувшись об тело. МакКонел медленно проследовал за мной и подпер плечом дверной косяк. Наблюдая за тем, как я обнимаюсь с унитазом, он так же невозмутимо продолжал есть пиццу. – Как закончишь, наведи в комнате порядок… Слышишь? Я, не оборачиваясь, кивнул в ответ. – Жмурика не трогай. Я его уложу сейчас нормально, а то мы потом его не разогнем, когда окоченение наступит… А я пока повешу на двери таблички, чтобы нас никто не беспокоил… Дальше я уже ничего не слышал. Или просто не запоминал, что он там еще говорил. Мне было не интересно. Для меня все, что могло случиться дальше, уже не имело значения. Я знал – это конец. И мне было плевать, что меня кто-то услышит. Я сидел на полу, обхватив голову руками и уперевшись локтями в опущенное сиденье унитаза, и выл, как дикое животное. Но через полчаса мое сознание снова прояснилось. И только дрожь в конечностях не собиралась отступать. Зато я смог подняться на ноги и медленно вернулся в комнату, где Рон МакКонел сидел в кресле и, отключив звук, смотрел по телевизору «Улицу Сезам». Как будто у этого человека нервы отсутствовали напрочь. Мертвый немец по-прежнему лежал на полу, только уже на спине. Стараясь не смотреть ни на того, ни на другого, я принялся раскладывать свои вещи. Делал все медленно, но управился довольно быстро. Шотландец при этом рассказывал о том, как он с друзьями однажды рыбачил где-то в Северном море. Потом вдруг вспомнил официантку, имя которой мне для него разузнала Элис, и долго смеялся над этим, называя меня олухом. А закончил тем, что стал задавать абсолютно неуместные, на мой взгляд, бестактные вопросы, интересуясь, как Элис была в постели… В ответ я неожиданно для себя в грубой форме попросил МакКонела закрыть пасть и ни слова больше не говорить мне о ней. И, наверное, в моем голосе было больше решительности, чем я предполагал вложить в него, раз шотландец замолчал. По крайней мере, об Элис он больше не заикался. Когда я закончил, он поднялся с кресла и прошелся по комнате. – Я бы на твоем месте отдохнул пару часиков. Ложись, поспи… – Вы с ума сошли? Сомневаюсь, что у меня получится закрыть глаза, пока он здесь, – я покосился на тело. – Мне страшно. – Этот кусок мяса тебе ничего плохого не сделает. Мертвецы – не опасны. Бояться нужно живых. Например, меня… – Если думаете, что мне от этих слов стало спокойнее, то вы ошибаетесь… – Я серьезно! Ночь будет трудная. Лучше поспать, пока есть время. Спасть я не хотел, но все-таки улегся на кровать. Мне было страшно представить, что он задумал сделать. Но спорить тоже было бесполезно. И я просто лежал, глядя в потолок, пока не понял, что сплю, и меня трясут за плечо. Открыв глаза, я увидел склонившегося над собой МакКонела и не на шутку перепугался. Даже вскрикнул от неожиданности, и в попытке защитить себя вцепился в его руку. Но он отмахнулся, схватил меня за шиворот и, стянув с кровати, отбросил в сторону, как щенка. – Совсем сбрендил? – спросил он. Я не ответил. Только сидел на полу и испуганно смотрел на него снизу вверх, пока учащенное сердцебиение не перестало пульсировать в висках. – Я долго спал? – спросил я. – Да. Почти три часа. Как младенец… Вот, что значит, чистая совесть! – А вы что делали? – Сторожил твой покой. Я быстро глянул на часы и прокомментировал увиденное: – Почти полночь… Без двадцати минут. – Значит, через двадцать минут начнем! – и МакКонел хитро мне подмигнул одним глазом. – Что начнем? – Отправим нашего друга в последний путь. – Куда? На улицу? – удивился я. – Да вы точно псих! Хотите его под пальмой бросить? Типа он с нее упал и сломал себе шею? Я пальцем к нему не притронусь! – Слушай меня, идиота кусок! Я могу выпустить тебе кишки и бросить вас обоих здесь. Пусть потом лейтенант Шакур разбирается, кто кого и зачем прикончил. Но я сделаю так, чтобы мы с тобой оба выбрались из этого дерьма. И именно поэтому ты будешь делать то, что я скажу. Понял? – Да. – Вот и славно! – И что же вы придумали? – Эрик, я знаю отличное место, где спрятать труп. И лучше него на этом острове просто не найти. Нам надо будет протащить его по пляжу около шестидесяти метров – это расстояние до стены хоззоны. Стену обойдем по воде. Там главное – не утопить нашего друга, иначе «капут» всей затее. На той стороне еще пятнадцать метров вдоль стены и почти тридцать до строящейся новой пристани. – Зачем? И там же людей куча! Рабочие, персонал… – Спокойно, Эрик, я все разузнал сегодня днем. Нам очень повезло. Бригаду рабочих этим вечером увезли. У персонала отеля утром тоже будет пересмена, поэтому с последним катером большая часть людей покинула остров. Ночью в хоззоне почти никого не будет, даже охраны. Несколько человек, чья смена еще не окончилась, ночуют в дальнем домике. Так что нам никто не помешает. А план у меня такой. Там на стройке завтра будут заливать фундамент под новый кран-погрузчик. Рабочие сегодня вырыли яму и связали арматуру. Нам остается только сбросить труп в эту яму и присыпать его гравием, а утром вновь прибывшие рабочие закончат все за нас и похоронят старину Виланда навсегда. И никто никогда его не найдет. Сколько времени? – Без пятнадцати… Через пятнадцать минут мы начали. Отступать было некуда. Мы захлопнули за собой дверь и вышли в темную духоту, поддерживая тело Виланда с двух сторон, как будто он был мертвецки пьян. Для правдоподобия МакКонел взял с собой из мини-бара маленькую бутылку водки. И вот так мы направились к зеленой арке, ведущей на пляж. Ночь была темная. И даже почти полная луна, каждую ночь серебрившая водную гладь лагуны, сегодня как по заказу спряталась за густыми облаками. Мне казалось, что мертвец оборвет нам плечи, такой он был тяжелый. Но я уже не испытывал того отвращения, с которым помогал шотландцу поднимать его с пола. Я даже не воспринимал его, как мертвеца. Наверное, потому что заставил себя поверить в то, что мы действительно несем нашего напившегося в стельку приятеля, что он проснется утром, и мы вместе посмеемся над нашей сегодняшней гулянкой. МакКонел тихо бормотал себе под нос, как пьяный, за себя и за Виланда, изображая при этом спор двух выпивших людей. Я, как в тумане, шел молча и вглядывался в темноту. Босые ноги вязли в песке. Но, сосредоточившись на том, чтобы держать равновесие, я на время позабыл про свой страх. Так мы прошли сквозь арку и благополучно преодолели почти половину пути до конца пляжа, где вода тихо плескалась о стену хоззоны. Но, видимо, на этом наше везение закончилось, потому что из густой темноты слева раздались голоса. Я оглянулся и различил две фигуры. Это были молодые парень с девушкой, которые, романтично обнявшись, гуляли в темноте по пляжу, а, увидев нас, остановились как будто в замешательстве. Признаюсь, я растерялся. Но, надо отдать должное МакКонелу, он среагировал молниеносно. Выронив бутылку, он сбросил со своего плеча руку Виланда и сам опустился на песок, встав на четвереньки. Потом засунул в рот два пальца и с омерзительным ревом опорожнил желудок. Я услышал, как девушка в шоке вскрикнула, и увидел в темноте, как она прильнула к своему спутнику, обнявшему ее еще крепче. При этом, не выдержав вес повисшего на одном мне мертвого тела, я вместе с ним повалился на песок рядом с МакКонелом. Тот повторил процедуру с двумя пальцами и теперь отплевывался, мотая головой из стороны в сторону, а я, придавленный холодным мертвым телом, рассмеялся в истерическом припадке и проговорил: – Аккуратнее, твою мать! Что, совсем ноги не держат? Черт, ты тяжелый, как слон… Это ж надо было так напиться! И это подействовало. Случайные свидетели нашего ночного променада медленно развернулись и недовольно обсуждая увиденное стали удаляться. Пару раз оглянулись на нашу копошащуюся в песке пьяную компанию и скрылись в густой листве деревьев. Спустя минуту, МакКонел внимательно осмотрелся по сторонам, поднялся на ноги и помог встать мне. Потом мы снова с трудом взгромоздили на свои плечи тело Виланда и побрели дальше. – А ты смекалистый, Эрик! – Что? – спросил я. – Вы о чем? – О том, как ты быстро включился в этот спектакль… Даже объяснять ничего не пришлось… и все вышло вполне правдоподобно… – Не знаю, как это у меня получилось… Честно… – В любом случае, спасибо, что помог и подыграл. Я не стал отвечать. Но меня так и подмывало вставить что-то едкое. Дальше мы шли молча. Внимательно смотрели по сторонам и прислушивались. Но вокруг было тихо, не считая доносившихся со стороны бара далеких звуков музыки и голосов. В воде тащить тело оказалось еще сложнее. Легкие волны так и норовили вырвать его из наших рук. А это не сулило ничего хорошего. И в какой-то момент я действительно запаниковал, потому как стало настолько глубоко, что я потерял под ногами дно, и нам с МакКонелом пришлось плыть в обнимку с трупом вокруг уходящего в воду края стены. Зато с обратной стороны он первым выбрался на берег и сам выволок мертвое тело Виланда из воды на камни, позволив мне немного отдышаться и вообще прийти в себя. Остаток пути вдоль стены и до ямы под фундамент для крана-погрузчика мы проделали не так быстро, но с большей осторожностью. Потому что, попадись мы на глаза кому-нибудь здесь, спектакль, как по ту сторону забора, уже не прокатил бы. Права на ошибку, даже на одну самую маленькую, у нас не было.