С этими словами он сделал пару уверенных шагов мне навстречу и снова направил пистолет мне в лицо. Я опять зажмурился, попытался отползти и закрыться руками, словно мог защитить себя ладонями от пули. Но на этот раз ему помешал внезапно раздавшийся стук в дверь. Мы оба уставились на нее, а потом друг на друга. – Какого хрена? – со злостью прошипел мой гость. – Это еще кто? И тут я вспомнил: – Я… это… Я заказывал пиццу… Это, н-наверное, из р-ресторана… – Пиццу? Ты заказал пиццу?! – Да… – Да чтоб тебя! – прорычал Арнольд Шнайдер. А я лишь пожал плечами в ответ. Он быстро прошел мимо меня и встал за дверью так, чтобы, когда она откроется, его не было за ней видно. Потом, сначала направив в меня пистолет, жестом приказал подняться с пола и подойти. – Откроешь, заберешь пиццу, расплатишься и снова закроешь дверь. И чтоб без глупостей! – прошептал он. – Понял? Чего тут было не понять? Я так и сделал – собрался с силами и духом, встал и открыл дверь. Только на пороге оказался вовсе не посыльный из ресторана и не кто-нибудь из персонала отеля. Черт возьми, в этот момент я был бы рад увидеть даже самого лейтенанта Шакура, каким бы он ни был негодяем и продажным полицейским. Но с коробкой пиццы в руках, улыбаясь мне конопатой физиономией, за дверью стоял сам Рон МакКонел собственной персоной. 18 В моей голове все перевернулось вверх дном. Вот он – его сообщник, подумал я. Человек, который уже был на острове еще до приезда самого Арнольда Шнайдера. Тот, кто скрыл от меня свое участие в подготовке к погружению, ставшему последним для Виктора Колосова. Тот, кто, возможно, сам приложил руку к этому убийству, потому что в свете последних событий этот инцидент уже никак не тянул на несчастный случай. В считанные миллисекунды все элементы мозаики сложились воедино, но все равно что-то было не так. И в следующую минуту получившаяся картинка снова рассыпалась на множество осколков. То ли мое озадаченное выражение лица погасило его кривую улыбку, то ли бардак в комнате на заднем плане, то ли и то, и другое, я не знаю, но конопатый шотландец сунул мне коробку и проговорил: – Я забрал пиццу у посыльного и расписался в счете! Так что, считай, это ужин за мой счет. Может, пропустим по пиву у тебя, а? Я не ответил, продолжая стоять, удивленно разинув рот. А когда коробка перекочевала в мои руки, Рон МакКонел, подозрительно прищурившись и кивнув на дверь, за которой стоял Арнольд Шнайдер, спросил: – Я не вовремя? – Да… – машинально кивнул я. – Мне зайти в другой раз? – Да, давай… – Ну, хорошо, – ответил он и даже отступил на шаг назад. А потом вдруг одним резким рывком сорвался с места и бросился на меня. Оттолкнул так, что я едва не свалился с ног, а сам со всего маху врезался в дверь, припечатав ошеломленного немца к стене. Затем еще и еще раз с остервенением повторил то же самое, пока тот не выронил пистолет. И только тогда захлопнул дверь, а потом обрушил на сползающего по стенке Арнольда Шнайдера целый град точных боксерских ударов. Длинные жилистые руки Рона МакКонела, увенчанные грубыми веснушчатыми кулаками, технично пробили слабую защиту медленно оседающего в углу противника. Но Арнольд Шнайдер тоже оказался не лыком шит и, уже почти повалившись на пол, выбросил вперед ногу, используя запрещенный прием – удар в пах. Шотландец попытался увернуться, но не сильно преуспел в этом, и все-таки схлопотал не сильный удар в промежность. Вскрикнул и согнулся пополам, прекратив натиск. Зато немцу хватило выигранного мгновения, чтобы перейти в контратаку. Успев привстать только на четвереньки, он ринулся вперед и протаранил Рона МакКонела плечом в живот. В итоге оба мужчины просто вцепились друг в друга и, рыча, кубарем покатились по полу. Я же, наблюдая за всем этим безумием, так и стоял с коробкой пиццы в руках, вжавшись спиной в стену. Наверное, в этот момент было бы разумнее всего убежать и попытаться позвать на помощь, но мой мозг напрочь отказывался работать, а тем более принимать правильные логичные решения. Я просто смотрел, как каждый из соперников отчаянно борется за право стать победителем в этой схватке. Но существенный перевес в физической силе явно был на стороне рыжего шотландца, к тому же, в отличие от немца, он мог свободно орудовать обеими руками, что в итоге и решило исход их поединка. Тяжело пыхтя, Рон МакКонел повалил Арнольда Шнайдера на лопатки, подмял под себя и, оказавшись сверху, технично впечатал свой кулак немцу между глаз. Тот обессилено выдохнул, тяжело стукнулся затылком об кафельный пол и, раскинув руки, затих. Это был глубокий нокаут. А я даже не знал, радоваться мне его победе или нет. Тяжело дыша, он, все еще продолжая сидеть на своем поверженном противнике, встревожено обернулся ко мне, а потом перевел взгляд куда-то в угол возле двери. Я тоже обернулся и увидел там пистолет, из которого Арнольд Шнайдер совсем недавно собирался меня застрелить. Удивительно, как я о нем не вспомнил, пока эти двое дрались. А впрочем, что бы я с ним сделал? Уж точно не застрелил бы обоих, каким бы логичным ни казалось такое решение. – Дернешься – убью! – прорычал Рон МакКонел. – Понял?! Я послушно кивнул в ответ. Тогда он медленно встал, прошел мимо меня и поднял оружие с пола. Быстро осмотрел его оценивающим взглядом и жестом приказал мне переместиться от стены к окну. – Сядь в кресло, и держи руки так, чтобы я их видел. Я беспрекословно выполнил все, что он мне сказал сделать. – И брось ты эту чертову коробку! Или она приклеилась к тебе? Словно она обожгла мне руки, я швырнул коробку на столик рядом с собой и уставился на рыжего шотландца, который все еще стоял рядом с бесчувственным телом немца и тяжело дышал после их короткой, но ожесточенной схватки. – По-моему, я вовремя появился? – спросил он и с ухмылкой повертел передо мной пистолетом немца. Я не знал, что ответить, и промолчал. – Знаешь, кто это, Эрик? – спросил МакКонел, указав на своего поверженного противника. Я пожал плечами и тихо добавил: – Арнольд Шнайдер… Мне он так представился, когда мы с ним познакомились… – М-м-м… Шнайдер, значит? Интересно. Только это никакой не Арнольд Шнайдер, а Виланд Киршнер – оперативный сотрудник службы внешней разведки Германии, который в настоящее время должен находиться на больничном после аварии, в которую случайно попал на прошлой неделе по дороге из штаб-квартиры в берлинском районе Митте. Рука в гипсе – это последствие аварии. Да, я был удивлен такого рода информацией, но внешне проявлять свое удивление сил у меня уже не было. Поэтому я просто спросил: – Откуда вы это знаете? – Пересекались пару лет назад в Бельгии. Он меня тогда едва не угробил. Так что здесь я его сразу узнал. С первого взгляда. Даже с короткой стрижкой, которая, если честно, идет ему больше, чем дурацкие распущенные патлы, которые он то и дело рукой поправлял. Потому я и старался не попадаться ему на глаза здесь. – А вы, стало быть, не Рон МакКонел? – Ха! – усмехнулся он. – Конечно, нет! Но для тебя лучше, чтобы я по-прежнему оставался им… Скажи, наш друг собирался тебя убить? – Да… – Значит, он либо получил от тебя, что хотел, либо – нет, и должен был избавиться от свидетеля. Я угадал? – Да, – снова кивнул я. – Второе… – То есть, ты хочешь сказать, что карты у тебя нет? У меня в груди все снова похолодело. Я понял, что мое положение не то, что не улучшилось, а, скорее, даже усугубилось. Мне по-прежнему нечего было предложить в обмен на свою жизнь, а желающих ее отнять стало вдвое больше. – Я не знаю, о какой карте идет речь… – закрыв глаза и опустив голову, с неподдельным сожалением и отчаянием в голосе ответил я. – Я уже говорил об этом мистеру Шнайдеру… Или как его там? – И твоя подруга тебе ничего не передавала? – Элис? – Да. Та, которую ты знал, как Элис Бергман. – Господи, а Элис здесь причем?! Я ничего не понимаю… Кто вы все такие? Что друг от друга хотите? И почему прицепились ко мне с какой-то картой, о которой я понятия не имею? – Потому что ты единственный, с кем Элис общалась после смерти Виктора Колосова. Все очень просто. А, чтобы ты понимал, во что ввязался, я, пожалуй, вкратце расскажу тебе, как все обстоит на самом деле… – А, может, не надо… А? – Почему? Ты же сейчас сам задал все интересующие тебя вопросы… – Честное слово, мистер МакКонел, я не хочу ничего знать. Я хочу, чтобы все это закончилось. Я хочу просто уехать домой, вернуться в свою маленькую квартирку, к своей дурацкой скучной жизни и на свою не менее скучную работу, где никто не будет пытаться меня убить… Я хочу просто жить, никого не трогая, и чтобы меня тоже никто не трогал… – Вернешься, Эрик. Но только после того, как поможешь мне разобраться с этим делом. А для этого мне надо, чтобы ты меня выслушал. Хочешь ты этого или нет, ты уже по уши в этом дерьме, и поворачивать назад или останавливаться смысла нет – ты погибнешь. Единственное, что я могу тебе предложить – это идти со мной до конца, чтобы подтвердить свое право на жизнь. Готов меня выслушать? Я рассеянно кивнул головой, потому что выбора у меня не оставалось. – Так вот, Эрик. Прости, но насчет твоей подруги мне придется тебя разочаровать. Элис Бергман была вовсе не той, за кого себя выдавала. Впрочем, как и Виктор Колосов, Арнольд Шнайдер и даже я. Так вот, такое название, как «InfoDealers» – «Торгвцы информацией» тебе ни о чем не говорит? – Нет… – по-прежнему рассеянно глядя в пол, помотал головой я.