– Ну, это не удивительно – остров маленький, все у всех на виду… Да, у нас был роман, если вас это интересует. Да, мы провели вместе две ночи, а днем либо были на экскурсии, либо гуляли, загорали или купались в лагуне. По-моему, это вполне нормально для двух одиноких людей, которые случайно познакомились на курорте. Могу я, наконец, узнать, чем вызван ваш интерес к моей персоне и нашей с Элис личной жизни? Но лейтенант Шакур предпочел сделать вид, что не услышал моего вопроса, и задал очередной: – Вы знаете, когда мисс Бергман собиралась покинуть остров? – Нет. – Вы знаете, где она может быть сейчас? – Нет. – Когда вы видели ее в последний раз? – Вчера в обед. – Где это было? – Ответьте мне, наконец, что, черт возьми, происходит?! – Нет, это вы ответьте мне на вопрос, где вы в последний раз видели Элис Бергман? – В баре! Но, думаю, вы и так это уже знаете, раз даже мои соседи, которых я в глаза не видел, едва ли не лучше меня знают, с кем, когда и где я гулял или спал… И вот еще что: если это допрос, то я прошу, чтобы мне предоставили адвоката. Надеюсь, что у вас в Мале найдется кто-нибудь, кто согласится приехать сюда, – добавил я с вызовом в голосе, удивляясь неизвестно откуда взявшейся смелости, потому что общение с полицией, да еще в подобном ключе, никак не входило в мои планы. Лейтенант Шакур с хитрым прищуром смотрел на меня, поджав губы. А я вдруг испугался, не выложит ли он сейчас, что мои слишком наблюдательные соседи видели меня прошлым вечером, входящим в бунгало Элис или выходящим оттуда? – Надеюсь, вы понимаете, – продолжил я, не дав ему заговорить первым, – что, задавая, такие вопросы, вы словно автоматически ставите меня в разряд подозреваемого. А раз так, то я, прежде всего, хочу знать, в чем меня подозревают! Поэтому ответьте мне, иначе на сегодня наш с вами разговор будет завершен. Удивительно, но мои слова возымели эффект. Почувствовав отпор, лейтенант Шакур вдруг шумно выдохнул из впалой груди воздух и озадаченно притих. Откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня, словно оценивал мою способность постоять за себя. Видимо, то, что он делал до этого, было продиктовано желанием взять меня, как говорится, «на понт». Но ничего не вышло, и ему надо было менять тактику. У меня в груди бешено колотилось сердце. Мне было нехорошо после вчерашних возлияний, а также выбивало из колеи состояние неопределенности, потому что я не знал истиной подоплеки утреннего визита представителей закона и их расспросов об Элис, которую я не видел уже почти сутки. Бросив взгляд в сторону двери, я увидел, что полицейский на улице закурил очередную сигарету, а второй, с блокнотом и ручкой, замер в ожидании продолжения нашего с лейтенантом диалога. Тогда лейтенант Шакур еще раз вздохнул, очевидно, приняв какое-то сложное для себя решение, хлопнул ладонями по коленям и попросил своего помощника перестать вести запись. Мало того, он вообще попросил его выйти за дверь и ждать снаружи, сколько бы ни потребовалось. Видимо, то, что он собирался мне сказать, было не для протокола. – Знаете, мистер Хансен, – обратился он ко мне, чуть склонившись над столиком между нами, словно хотел поведать какой-то секрет, – в нашей тюрьме отбывает наказание не так уж много народу. Для кого-то это является показателем довольно низкого уровня преступности, что весьма хорошо для такого популярного среди богатых туристов места. Но, к сожалению, не только преступность может создать курорту дурную репутацию. Помимо всего, что связано с сервисом и уровнем оказываемых услуг, это могут быть, например, несчастные случаи или какие-нибудь странные и даже загадочные происшествия, которые нам иногда приходится списывать на несчастный случай… – Вы сейчас говорите о несчастном случае с русским туристом? – И об этом тоже… Кстати, в деле с русским туристом, которое мы отнесли именно к несчастному случаю, чтобы не раздувать скандала, осталось очень много вопросов, в том числе к мисс Бергман… Вот почему меня интересует, заметили ли вы что-нибудь странное в ее поведении в последнее время? Я колебался, не зная, что ответить, и отвечать ли вообще. В итоге сказал, как есть: – Если не считать того, что вчера в обед она попросила дать ей время побыть наедине с собой, после чего я ее больше не видел, все было нормально. Но я могу ее понять, потому что она устала от повышенного к себе внимания и постоянных перешептываний за спиной, в связи с этим происшествием. А людям плевать, они продолжали, и, я уверен, продолжают мусолить эту тему, как будто у них больше нет других интересов. Скажите уже, что с ней? И чем я могу ей помочь? – Боюсь, ей вы уже не поможете… – Что это значит? – Вы знали, что вчера во время шторма мисс Бергман была на моле с той стороны лагуны? – ЧТО?! – Да, я сегодня с утра уже расспросил кое-кого из тех, кто вчера прибыл в отель и стал жертвой крушения катеров на входе в лагуну. Они рассказывали, что были очень удивлены увидеть промокшую до нитки хрупкую девушку, разгуливающую в разгар стихии в таком неподходящем месте. Говорят, она помогала людям перебираться с катеров на берег, а потом в присланные за ними спасательные лодки. Но сама плыть в отель с последней партией спасенных туристов отказалась, сказав, что вернется пешком, как пришла туда. Вы знали об этой ее прогулке? Я сидел, убитый этой новостью наповал. И с ужасом осознал, что видел ее вчера. Тот силуэт в серой пасмурной дымке мне вовсе не показался. Это была она – Элис. Бродила одна под дождем среди гигантского нагромождения камней. Зачем? – Нет, я не знал… – с трудом выдавил я. – Где она сейчас? – Думаю, вам сейчас не стоит этого знать, мистер Хансен. – Что с Элис? – По-моему, что бы ни заставило ее вчера отправиться в такую погоду на мол, мисс Бергман не в полной мере осознавала всю опасность своей затеи. Она утонула. Сегодня утром в воде на камнях по ту сторону мола ее тело обнаружили рабочие, которых везли из Мале на строительные работы во внутреннем порту вашего отеля. Врач при отеле констатировал смерть. Я по стечению обстоятельств уже находился здесь со вчерашнего дня… Сказать, что я был в шоке, значило ничего не сказать. Я просто сидел с открытым ртом и хватал воздух, словно получил удар под дых. В ушах звенело. Внутри вибрировало острое нежелание верить в услышанное. – Вопросы, которые я вам задал – это обязательная процедура. Поэтому прошу меня простить, если они показались вам неуместными или оскорбительными. Теперь по поводу подозрений. Вас ни в чем не подозревают, потому что мне известно, где вы были и что делали весь вчерашний день и всю ночь. Врагов у мисс Бергман, равно как и друзей, кроме вас, здесь не было, поэтому у меня нет оснований подозревать кого-то еще. Стало быть, мы предварительно квалифицируем это происшествие, как несчастный случай, потому что при первичном осмотре следов насильственной смерти на теле обнаружено не было. Я не хотел в это верить и даже подумал, что вижу сон, но, к сожалению, это все-таки была реальность. Моей Элис не было в живых уже более двенадцати часов, а я, даже не подозревая об этом, вчера тупо напивался в баре и ждал встречи, которой уже не суждено было состояться. Элис покинула меня навсегда. Осталась в прошлом. Все осталось в прошлом: выразительные зеленые глаза, милая улыбка, нежные руки, ее тепло, которое она мне подарила за те удивительные и прекрасные два дня, что мы знали друг друга. Все кончилось. – Где она? Я хочу ее увидеть… – Не думаю, что это хорошая идея. Она провела в воде долгое время. Будет лучше, если мы сначала доставим тело в Мале, где будет проведено подробное обследование. Затем с ним поработают специалисты и подготовят к отправке домой. Вот тогда, если вы приедете в лабораторию судмедэкспертизы, я разрешу вам взглянуть на вашу подругу. А пока – нет. Извините… Вы, кстати, не вздумайте звонить ее родным! Этим также займемся мы! – У меня… у меня нет их контактов… Это… Из родных у нее только отец в Нью-Йорке… один остался… Черт… – Я это уже знаю. Спасибо. Больше лейтенант Шакур ни о чем не спрашивал. Я тоже молчал. Не знал, что тут можно еще добавить. Словно все мысли начисто стерлись, как волной смывает рисунки на песке и разрушает песочные замки. – Ну, ладно, – наконец, произнес полицейский и встал с кресла. – Извините, что отнял у вас время. Мне пора. – Как мне с вами связаться? – Зачем? – Чтобы можно было договориться о встрече в Мале. Я должен ее увидеть… в последний раз. – Ох… – вздохнул он и с неохотой похлопал себя по карманам. – Простите, у меня сейчас нет с собой визитки… Но вы можете спросить на стойке регистрации в холле. Там вам подскажут мой рабочий телефон. – Хорошо… Лейтенант Шакур кивнул мне, нацепил фуражку и направился к двери. – А если это был не несчастный случай? – спросил я вдогонку. Он остановился, постоял мгновение и как будто нехотя обернулся. В скептическом выражении его лица не наблюдалось признаков энтузиазма. Видимо, я все правильно понял, подумав, что он не хочет проявлять рвения в расследовании гибели очередного туриста, каковой для него была Элис. – Что вы хотите сказать? – Я хочу сказать, что вы слишком легко сдаетесь, списывая на несчастный случай подобное происшествие. – А какие у вас есть варианты? – После инцидента с русским туристом Элис не сильно тянуло в воду. Если и купалась, то только в лагуне, недалеко от берега. И я сомневаюсь, что в такой шторм она полезла бы в воду сама… Да еще там, на камнях… в такую погоду… – То есть, по-вашему, ее гибель могла оказаться убийством? Я пожал плечами. – Так у мисс Бергман все-таки могли быть здесь враги? – спросил он, пристально глядя на меня с прищуром. – Может быть, вы слышали, что ей кто-то угрожал? – Нет… – пробормотал я, а сам вдруг подумал про Арнольда Шнайдера. – Вот, именно поэтому ни о каком убийстве не может быть и речи, мистер Хансен! И я очень вас прошу держать ваши беспочвенные домыслы исключительно в своей голове, а язык – за зубами. Вам ясно?! Не смейте даже заикаться об этом на людях! Иначе, я вам обещаю, количество вакантных мест в нашей тюрьме сократится на одно. Я стоял, ошарашенный таким его неожиданным выпадом, и беспомощно хлопал глазами. А лейтенант Шакур до неприличия притворно мне улыбнулся и в знак того, что взаимопонимание достигнуто, кивнул, приложив пальцы к козырьку своей фуражки. Затем, поспешил удалиться и сам захлопнул за собой дверь. Единственное, чего мне хотелось в тот момент – это открыть мини-бар и выпить абсолютно все, что было крепче воды хоть на сотую долю градуса. 14 Одного только запаха крепкого алкоголя из малюсенькой бутылочки виски мне хватило, чтобы вернуться в омерзительное состояние утреннего похмелья. Я отставил ее в сторону и пошел в ванную. Умылся, почистил зубы и, не переодеваясь, покинул свое бунгало, чтобы отправиться в бар, где можно было залить в себя пару бокалов пива на свежем воздухе. Погода стояла отвратительная. Светило солнце и было жарко. Кругом рябили яркие цвета и сочные краски, действующие на нервы. Как будто только мне было не наплевать на то, что вчера мир потерял одно из своих чудес – удивительную и неповторимую девушку по имени Элис Бергман. И мне откровенно хотелось наброситься с кулаками на каждого из тех, кого я встречал на своем пути, и кто смел озарять мой глубокий траур своей лучезарной улыбкой. Наверное, поэтому я свернул с дорожки и вернулся на пляж. Шел, волоча за собой ноги и загребая песок бьющими по пяткам вьетнамками. Я не смотрел ни на лагуну, ни на катера у пристани. Мои глаза все время были опущены вниз, и я глядел только себе под ноги, чтобы не споткнуться. Возле бунгало Элис я притормозил и с тоской взглянул на дверь, где по-прежнему висела табличка «Не беспокоить». Интересно, если бы лейтенант Шакур узнал, что вчера я тайком был в ее номере, пока Элис отсутствовала, оставил бы он меня в покое? Списал бы ее нелепую гибель на несчастный случай? И вообще, мне было интересно, неужели, он просто закрыл глаза на беспорядок в номере, словно ее вещи кто-то перерыл? И если бы я был замечен входящим или выходящим из ее номера, то у него появились бы веские основания меня задержать. Вот только местной полиции совсем не хотелось искать убийцу на своем курорте, отпугивая этим новых туристов. Именно поэтому я мог не переживать, что меня могут в чем-то обвинить.