Секунду все изумленно смотрели на меня. Я была довольна своим ярким выступлением, разве что не услышала гула оваций. Мои близкие не ожидали от меня такого взрыва эмоций и сидели в оцепенении, раскрывши рты. Даже Вадим, муж Алины, прилегший вздремнуть на диване, проснулся от звенящей тишины. Да, он многое пропустил. Я думаю, он бы оценил намек на пустой холодильник. Кому, как не ему, знать, что Алина готовит еду только к приходу гостей. В остальное время ее семья сидит на полуфабрикатах. Но надо отдать должное, гости — частое явление в их доме. Первым очнулся Олег: — Дорогая, ну разве я против твоей поездки! Хочешь отдохнуть — пожалуйста! Я даже билет тебе закажу туда и обратно. К сожалению, я не смогу проводить тебя, сама знаешь, дела обязывают, но что смогу — сделаю. — Ого, враг дрогнул. Голос у моего мужа был уже не гласом обвиняющего, а шепотом просящего о помиловании. — Это к счастью, что проводить не сможешь! И о билете я позабочусь сама, а то делаете из меня инвалида умственного труда, — конечно, можно было бы согласиться и позволить купить билет, но идти на поводу не хотелось, а отступать было некуда. Алина продолжала сидеть с широко открытыми глазами, она никак не могла прийти в себя после моей пламенной речи, и посему голова ее работала только над тем, как бы часть аплодисментов отбить на себя. — Вот видишь, когда меня слушаешь и о себе заявляешь в полный голос, с тобой больше считаются, — поставила точку именинница. Выкрутилась! Олег гневно посмотрел на нее и хотел было обозвать Лукерьей, на «Лукерью» она всегда обижается, но не стал. «Себе дороже», — подумал он. Мы посидели для приличия еще какое-то время и поехали домой. На тему поездки в тот вечер мы не разговаривали. Олег надеялся, что я к утру изменю свое решение куда-либо ехать, но зря он на это рассчитывал, совершенно зря, я была полна решимости и готовилась к подвигам. Понятия не имела к каким, но готовилась. Глава 3 Два последующих дня прошли в сборах и проводах. Олег смирился с моей поездкой и уже не морщил лоб от одного только упоминания о Крыме. Наконец настал день его отъезда, простились мы достаточно сухо, муж играл роль обиженного, и я чувствовала себя по этой причине неловко. Взяв с меня обещание вести себя благоразумно и благопристойно, как будто я веду себя иначе, и, чмокнув в лоб, Олег улетел в Будапешт. После такого расставания, ехать мне расхотелось, но дело принципа — надо! Я позвонила в «Юность», там меня заверили, что ждут с нетерпением. К моим услугам комфортабельный номер после евроремонта, бассейн, парикмахерская, сауна и прочие блага цивилизации, без которых немыслим настоящий курорт. Даже предложили встретить в Симферополе на вокзале. Но поскольку билета у меня еще не было, от предложения я отказалась, доберусь сама. После разговора с администрацией лагеря настроение так и не улучшилось, на душе почему-то скребли кошки, было муторно и грустно. Я позвонила Алине и поделилась с ней своими сомнениями. — Не бери дурного в голову, а тяжелого в руки. Жди меня, сейчас приеду, помогу тебе собраться. Уже через полчаса она была у меня и с порога начала сеанс психотренинга: — Зря ты так себя изводишь. Твой Олег успел развить в тебе комплекс вины. Вот деспот! То, что мой муж — деспот, мне было давно известно. Это любимая тема разговора Алины. — Марина, запомни, нельзя женщине идти на поводу у мужчины и превращаться в некое дополнение к его персоне. Доля твоя горькая! — Алина потащила меня к зеркалу. — Посмотри на себя! Ты, дорогая, превратилась в обслуживающий персонал. Нельзя доводить себя до изнеможения бытом. Если уж говорить о равноправии, то все должно быть поровну. А что происходит на самом деле? Вспомни, сколько тарелок ты перемыла? А он? Сколько перестирала и перегладила? Он — сколько? Спрашиваю, где же справедливость и равенство? Только не надо говорить мне о том, что он зарабатывает деньги! Ты мать и должна воспитывать ребенка. Но я сейчас не об этом. Мы, женщины, когда ведем себя подобным образом, теряем свое лицо. Из богинь мы превращаемся в плошкомоек. Это неправильно, мы должны привить мужчинам мысль, что цель их бренной жизни — мы, женщины, и нас нужно завоевывать каждый день. И каждый день хвалить бога за то, что мы есть. И считать за праздник каждый приготовленный нами обед. Запомни, чем реже ты готовишь обед, тем он вкуснее. Это аксиома, не требующая доказательства. Алину понесло, она может так рассуждать бесконечно долго, если, конечно, не пресечь ее в самом начале. Этот момент я упустила и сейчас слушала ее пламенную речь вполуха. Все, что она говорила, я уже знала наизусть, поэтому не напрягалась. Конечно, можно было ей возразить. Но как мне донести до ее головы, что мне милей тихий семейный быт, нежели ее революционная бурная деятельность за равноправие мужчин и женщин? Я получаю куда больше радости от проведенного дня дома, чем она, когда носится на добровольных началах по городу и отвоевывает очередную жертву из лап мужа-тирана. — Твоя фамилия не Цеткин, случайно? Куда тебя занесло? Не понимаю, Лукерья, как тебя Вадим еще терпит? — перебила я ее на полуслове. Вообще-то Алине с мужем повезло, этим она и пользуется. Он научный работник и не замечает не только неприготовленного обеда, но порой и жены с ребенком. — Смотри, прикормит какая-нибудь лаборантка твоего профессора на пироги с капустой. Надоест ему выпрашивать у тебя обеды и ужины, уйдет к другой. Сразу изменишь своим феминистским принципам. — Да он за своими крысами людей не видит! День-деньской им клизмы ставит и хвосты причесывает. А по поводу лаборанток, так они сами на крыс подопытных похожи, такие же серые. А я обладаю большими женскими достоинствами. Куда он денется? — сказала Алина, прогнула спинку, с томным вздохом поправила свой пышный бюст и самодовольно посмотрела на себя в зеркало. Внешностью, конечно, ее бог не обидел. Ладная фигурка и густые каштановые волосы заставляли мужчин оборачиваться ей вслед. Она пользовалась успехом у сильной половины населения, у нее всегда был батальон поклонников, и при всем при том она считала, что все беды идут именно от них, от мужчин. Парадокс какой-то! — Ну, не знаю, у мужчин свои критерии женской красоты, — не сдавалась я. — Ладно, поняла, тебя не перевоспитаешь, — обиделась Алина то ли на Лукерью, то ли за мужа, то ли за принципы, — давай лучше оценим твой гардеробчик. Мы немного поспорили, что мне брать с собой, но потом все же пришли к единому мнению — взять следует только самое необходимое. Я вытащила из кладовки средних размеров чемодан, и мы начали его наполнять. Необходимых вещей оказалось очень много, и чтобы они влезли в чемодан, пришлось их количество сократить вдвое. Брать чемодан большего размера я наотрез отказалась. Справившись с этой задачей, я вспомнила о билетах. — Алина, мне в ночь уезжать, Олег заказал билеты на поезд, их надо выкупить, составишь компанию? Алина посмотрела на меня как на умалишенную: — Ты что, такой лахудрой собираешься ехать, да еще и на вагонной полке трястись? Не любишь ты себя! Учу, учу тебя, а все напрасно. Слушай, сейчас мы быстро перемещаемся в парикмахерскую, у меня теперь новый стилист. Такая душка, я тебе скажу! Из молодых, но очень способный. Одно время у Птицына работал. Поднакопил деньжат, теперь свой салон открыл. Не переживай, отправим тебя самолетом, но только завтра. Да, да, самолетом! И не возражай! — А если я опоздаю на встречу? — Не опоздаешь. И вообще всегда помни — лучше опоздать, чем прийти страшной. На кого ты похожа? Лахудра… Конечно, с лахудрой она загнула, но я не стала с ней спорить, стрижку можно, пожалуй, и подновить. А что касается самолета, то и здесь она права, нужно привыкать жить по-новому. Алина приняла мое молчание за знак согласия, тут же позвонила в парикмахерскую и не терпящим возражений тоном заявила — мы едем. Кто мы? Объяснять она не стала, похоже, ее там знали хорошо. Воодушевленная идей сделать подругу еще прекрасней, Алина буквально за шиворот потащила меня к машине. Она всегда такая, если что в голову втемяшится, танком прет к достижению своей цели, сметая все на своем пути. Не прошло и десяти минут после звонка Алины, а мы уже входили в салон «Донна Белла». Навстречу нам выскочило полупрозрачное существо неопределенного пола и возраста. При ближайшем рассмотрении существо оказалось подобием мужчины. О возрасте догадаться было трудно, маленькое сухонькое личико могло в равной степени принадлежать и двадцати летнему юноше, и мужчине лет тридцати. Он относился к категории вечных мальчиков, которые по прошествии лет в одно мгновение превращаются в старичков. — Алиночка, душечка, я так рад, так рад! Забыли вы нас, забыли. А я скучал! — Существо изобразило на своем лице жуткую обиду. Как я поняла, это и был Алинин стилист. — Да ладно тебе, Веня! Я на прошлой неделе к тебе заходила. Вот познакомься, моя подруга Марина, — представила меня Алина. Веня галантно протянул руку и пожал кончики моих пальцев, Алина в это время продолжала вводить его в курс дела. Лгала она так самозабвенно, что я засомневалась, неужели это все обо мне: — Марина завтра должна лететь в Заир на международную конференцию работников туристического бизнеса. Приведи, пожалуйста, ее голову в порядок. Постарайся, дружочек. Встреча предстоит очень ответственная. Готовится уникальная туристическая программа. Бомба! Это будет сплав на бамбуковых плотах по реке Чуапа. Тур будет называться «Последний живой турист, или Африканский экстрим», а может, «Мы на Чуапе». Это еще окончательно не решено. Оставшимся в живых от фирмы будут вручены путевки на пляжи Сахары, а родственникам остальных туристов достанутся урны ручной работы с дорогим пеплом внутри. Так что, Веня, считай, от тебя зависит, побывают ли наши соотечественники на экваторе или нет. — Какие проблемы? Конечно, все сделаем в лучшем виде. Не подкачаем, — отрапортовал Веня, чрезвычайно гордый тем, что выбрали именно его обслужить столь почетную клиентку. Я уселась в кресло и расслабилась. Тридцать минут моя голова подвергалась мытью и массажу. Следующие полчаса мои волосы напитывались энергией от чудодейственного бальзама. — Мариночка, а можно меня записать в группу? Уж больно в Африку хочется, — заговорщицки зашептал мне в ухо Веня и для убедительности закатил глазки. — Можно, но только во вторую группу, первая уже набрана, — сдерживая смех, ответила я. Со вздохом облегчения Веня приступил к стрижке. Как заправский фокусник, он делал пасы руками вокруг моей головы. Ножницы, словно бабочки, порхали над копной волос, казалось, что он их даже не касается, только мелкие кончики снежинками осыпались на пол. Когда моя стрижка подходила к концу, кто-то из парикмахерш включил радио. В салоне заиграла увертюра к опере «Севильский цирюльник». Веня представил себя дирижером и начал щелкать ножницами в такт музыке. По мере нарастания темпа ножницы щелкали чаще и отстригали все больше и больше волос. Я сидела словно завороженная, боясь шелохнуться. И если бы увертюра длилась не семь минут, а дольше, я рисковала быть остриженной под мальчика. Под звуки финальных аккордов Алина завопила: — Веня, хватит! Лысых в Заир не пускают. Услышав кодовое слово «Заир», Веня вздохнул, отложил ножницы в сторону и взял в руки фен. Шопен сменил Россини. Страшно уже не было. Ласковые потоки теплого воздуха напомнили мне, что лето еще не закончилось и нужно использовать с толком оставшиеся деньки. Зачем мне многокилометровые пляжи Сахары? Это же надо такое придумать! Мне бы на три дня в Крым смотаться! Настроение от этой мысли у меня значительно улучшилось, и я уже не сомневалась, ехать мне или нет. Ехать! От Вениной работы я осталась в восторге. Стрижка мне очень шла. Мои волосы пшеничного цвета были прекрасно уложены и блестели здоровым блеском. Алина тарахтела без остановки, как будто это она ваяла мою красоту, а не мать-природа в компании с парикмахером. — Алина, а что ты наплела Вене о реке Чупа-чупа? — перебила я нескончаемые комплименты в свой адрес, когда мы вышли из парикмахерской. — Ты бы еще чупа-чупс сказала! Ой, ну и дремучая ты, Маринка! Чуапа — это приток реки Конго. Я сегодня передачу по каналу «Дискавери» смотрела. Непролазные джунгли, тьма крокодилов и питонов, не говоря уже о малярийных комарах размером с воробья, — тоном профессора географии изрекла Алина. В этом она вся, новое слово услышит и считает себя просвещеннее других, козыряет им направо и налево. Чуапа! — А Вене зачем голову морочила? Он просил меня посодействовать, хочет в Африку поехать. — Что, правда? Да, не перевелись на земле наивные и доверчивые люди, принимающие все за чистую монету. Я-то пошутила, а иные на этом деньги делают. На прошлой неделе ко мне женщина приходила. Она по объявлению через одну фирму хотела поехать на заработки в Нагонию. Фирма с нее деньги содрала на оформление документов, забрала паспорт, а потом самоликвидировалась. Теперь у женщины нет ни денег, ни документов. И она не одна такая, дураков много нашлось. Жулики развернули рекламную кампанию, обещали гектары земли в личное пользование, гражданство и все такое. Потом собрали денежки и сделали ноги. — Печальная история. Нагония — это что-то из области литературы? Нагония, Патогония… — Верно, если мне не изменяет память, Юлиан Семенов придумал такую страну, но, увы, не все читают книги, как мы с тобой, например. — Ну все, поехали домой, что-то я в парикмахерской притомилась. — Поехали так поехали. По пути мы заехали в кассы продаж авиабилетов и купили мне билет на дневной рейс, на утренние часы все места были распроданы. Я немного расстроилась, ведь в лагерь приеду только к вечеру, считай, первый день уже пропал. После касс мы заехали в пару магазинов, прикупили кое-что из одежды и двинулись в сторону дома. У подъезда я с Алиной рассталась, получив на прощание оставшуюся часть комплиментов в свой адрес и кучу ненужных советов, как с пользой для дела провести время в Крыму. К полудню следующего дня я без происшествий добралась в аэропорт. Прошла регистрацию и, сдав чемодан в багаж, одной из первых отправилась в накопитель. Вскоре здесь уже толпами бродили пассажиры, ожидая приглашения на посадку в самолет.