Я подскочила к сумке, чтобы достать телефон. О горе! Как я могла забыть: он же полностью разряжен. Пришлось воспользоваться подзарядным устройством. Вот только разговаривать по телефону в комнате я не рискнула, поскольку была вероятность, что меня могут подслушать. Вспомнив, что в ванной видела розетку, я нацепила на себя халат, в полотенце завернула телефон с подзарядкой, для убедительности схватила зубную щетку и отправилась в санузел. Я брела по длинному коридору и чертыхалась, вспоминая присказку: «Баня, через дорогу раздевалка». Называется, сэкономили на удобствах, лишний раз не сбегаешь. В ванной я открыла все краны. Желания искупаться не было: все тело ныло, и мне не хотелось лить воду на свежие раны. Конечно, не мешало бы еще раз смазать раны йодом или зеленкой, но это уже потом, когда дозвонюсь к Алине. Домашний телефон не отвечал. Меня это даже обрадовало, значит, она спешит мне на выручку. Но и мобильный телефон тоже молчал. Это меня озадачило. Но всему можно найти объяснение. Например, он лежит где-то далеко и она его не слышит. Меня эта мысль успокоила, и я напрасно волноваться не стала. И потом, не может Алина подвести подругу, ее юридический статус не позволит бросить человека в беде. Я еще несколько раз попробовала связаться с Алиной, но без толку. Чтобы поход не оказался безрезультатным, я все-таки приняла душ. Тело щипало невообразимо, глубокие царапины еще кровоточили. Водная процедура удовольствия мне не принесла. «Угораздило же меня так вчера исцарапаться! Все тело в синяках, лицо в кровоподтеках», — думала я, разглядывая себя в зеркале. Сквозь редкие клочки моих зеленоватых волос на макушке проглядывала внушительная шишка. Я потерла ее пальцами. Что же меня так припечатало? Не иначе, как кровля этой избушки обрушилась. Может, Татьяна тоже травмирована? Может, ее вообще задавило, а мне ничего не говорят о ее смерти, скрывают? Как мне надоели эти недомолвки. Скорее бы объявилась Алина и я бы смогла уехать. Я еще раз попыталась дозвониться к Алине, но вновь все попытки оказались безуспешными. Подзарядив трубку, я собрала вещи и отправилась обратно к себе в комнату. Как я ненавижу здешние коридоры, освещение плохое, сплошные повороты. Идешь — и кажется, что тебя кто-то поджидает за углом. Я вспомнила Сергея Ильича, и мои губы невольно растянулись в улыбке: «Бедный доктор! Как он меня напугал и как сам испугался, когда встретил меня в этом самом коридоре каких-то два дня назад. И грустно, и смешно. Грустно оттого, что я даже не знаю, где покоится его тело. А смешно? Смешно, когда приведение в белом устраивает стриптиз. А как забавно он чихал? Я подумала, что это кабан хрюкает со щита». Я углубилась в воспоминания и незаметно прошла полпути, но в этом доме нельзя было расслабиться ни на секунду. Мои мысли прервал тихий скрип. Звук доносился откуда-то сверху, как будто кто-то ходил у меня как раз над головой. В этой части дома только два этажа. Значит, кто-то ходит по чердаку. Кто? Приведение? Дух доктора? Чур, меня! Бред! Сейчас день. А духи, приведения и всякая нечисть появляются только ночью, и то в период между полуночью и рассветом, то есть всего пять-шесть часов они показываются на глаза. И это только тем, кому не спится, а я в это время сплю. Следовательно, бояться мне нечего. А нервишки у меня совсем расшатались. Нельзя быть такой мнительной, а то и до больничной койки недалеко. Есть вероятность, что это какой-нибудь кровельщик топает у меня над головой, крыша-то совсем старая, может, где и протекает. Я немного успокоилась, но шаг прибавила и последние метры до двери преодолела бегом. В комнате я отдышалась, убедила себя в том, что это мне все почудилось, и вышла на балкон. Какой денек! Солнышко светит, легкий ветерок колышет крону деревьев, птички поют. Красота! Я вдохнула лесной аромат. Как хорошо! Мое любимое время года, когда все еще лето, но уже не так жарко. «Сидеть бы сейчас на прибрежном камушке, опустив ноги в теплую морскую воду, или лежать на теплом песке, подставив ласковым лучам свое тело. Благодать! Почему мы не слушаем умных людей и не верим на слово. Бесспорно, бесплатный сыр может быть только в мышеловке. Ищем приключений и, что характерно, находим их на свою голову. Послушалась бы я мужа — лежала бы сейчас на пляже и не дрожала бы за свою шкуру. Глупая, я глупая. Как они там без меня?» Я вспомнила семью, и мне стало грустно. Внизу бегал Барри. Он увидел меня, завертел обрубком хвоста и приветственно тявкнул, потом, заметив белку на дереве, пронзительно залаял. Зверушка не очень-то испугалась и продолжала прыгать по веткам. Собаки ведь не умеют лазить по деревьям — белке ничего не угрожало. Вскоре Барри надоело лаять, и он, потеряв всякий интерес к белке, побежал под балкон, где задрал заднюю ногу и обрызгал куст дикого винограда. Я перегнулась через перила и посмотрела вниз. Мощный куст рос прямо подо мной, он оплетал стену, балкон и стремился вверх к самой крыше. Я попробовала его лозы — мощные ветви накрепко сцепились с прутьями балконного ограждения. А ведь они должны выдержать мой вес, я не так много вешу, да и высота здесь небольшая, каких-то метра три-четыре. Внизу газон, если сорвусь, думаю, не разобьюсь. Умница Барри показал мне путь к отступлению. Не зря я тебя кормила, мой песик. Мне стало значительно веселее от мысли, что не все еще потеряно, уж из комнаты я теперь точно выберусь, в этом можно было не сомневаться. Я вернулась с балкона, проверила, нет ли кого за дверью, и попробовала вновь дозвониться к Алине. Мои попытки опять оказались тщетными — ни домашний, ни мобильный телефоны не отвечали. Где ее, интересно, черти носят? За эти два дня можно было добраться любым видом транспорта — хоть поездом, хоть машиной. Наверняка перед поездкой она заглянула к Вене подправить прическу, а это полдня. Потом еще полдня бродила по магазинам. Я ее знаю, ей и в окопе нужно выглядеть сногсшибательно. Так что раньше завтрашнего дня ждать ее не стоит. Подруга называется, я здесь вся извелась, а она как на курорт собирается. Эх, мне бы день продержаться, мне бы ночь простоять. И как мне убить сегодняшний вечер? Чем заняться? Делать было абсолютно нечего. Выходить из комнаты я не хотела. И, если честно, я боялась вывести из себя Вацлава, он может рассердиться и приставить ко мне какого-нибудь сторожа, да хотя бы ту же Марту. В этом случае удрать мне будет непросто. Я плюхнулась на кровать и взяла в руки книгу. Строчки прыгали перед глазами, а я никак не могла сосредоточиться, в голову лезли разные мысли. Я вспомнила вчерашний разговор Вацлава с незнакомцем. Может быть, это его шаги я слышала в коридоре? Или мне действительно почудилось? Читать расхотелось. На свою голову я выбрала книгу, которая в детстве мне казалась очень увлекательной, однако в данной ситуации представлялась самой настоящей страшилкой. Шерлок Холмс со своими пестрыми лентами и пляшущими человечками при моем болезненном воображении порождал мысли о существовании приведений и разной нечисти. Мне уже слышатся шаги, скрипы, еще немного — и черта с бородой увижу. Я взяла пульт от телевизора и начала щелкать по каналам. Интересного было мало, к тому же я совершенно не понимаю польский язык. Наконец я нашла знакомый фильм, правда, актеры говорили на немецком, но его содержание я отлично знала и в переводе не нуждалась… Время подходило к ужину, а обо мне и не вспоминали. Я маялась в четырех стенах и уже была бы рада приходу Марты. Хоть бы кто обо мне вспомнил! Вдруг опять послышался скрип над головой. Нет, там и впрямь кто-то ходил. Я на всякий случай закрыла дверь на засов и вышла на балкон. Запрокинув голову, я посмотрела на крышу. Крыша как крыша: красная черепица, конек, слуховое окошко, ничего необычного. По черепице никто не ходит. Значит, кто-то шастает по перекрытию у меня над головой. А вот если с чердака вылезти через слуховое окно на крышу, то легко можно спрыгнуть на мой балкон. Мне стало не по себе. Я вернулась, закрыла балконную дверь и села в оцепенении на кровать, прислушиваясь к каждому шороху. Не знаю точно, сколько я так просидела, мне было страшно даже пошевельнуться и посмотреть на часы. Внезапно дверь зашаталась, как будто снаружи ее кто-то толкал. У меня бешено заколотилось сердце. Потом раздался стук, и я услышала голос Марты: — Пани Марина, я вам ужин принесла. Нет, все-таки разрыв сердца мне обеспечен! Еще секунду — и я бы упала в обморок от страха. — Я думала, вы обо мне уже забыли, — с обидой сказала я, пропуская экономку в комнату. — Нет, просто нужно было многое сделать по дому. Я вам принесла поесть. — Спасибо, я уже хотела спускаться вниз, — соврала я. — Мы вас ждали, потом Вацлав велел отнести еду вам в комнату. — Малгожата, мне слышались шаги наверху. Кто-то ходит по чердаку. Кто это может быть? — спросила я. — Там некому ходить. Вам, наверное, послышалось, — отрезала Марта. — Да нет, я отчетливо слышала здесь скрип и шаги. В этой комнате. И когда шла в ванную по коридору тоже слышала, — упорно твердила я. — Может быть, там какие-нибудь ремонтные работы ведутся, крышу латают? Вспомните. — Ой, вы правы, крышу подремонтировать не мешало бы. На южной стороне в нескольких комнатах подтеки на потолке. И черепицу менять нужно, сыпется. Но все равно вам показалось, там ходить некому. В доме всего-то пять человек: вы, я, Вацлав, сиделка и хозяин. Вацлав все время внизу, у меня на глазах, хозяин ходить не может, сиделка при нем. Так что ходить там никто не может. — Подожди, а Татьяна? — Татьяну я не видела со вчерашнего дня. Вацлав вроде говорил, она вчера вместе с нотариусом уехала. Сама, правда, не видела, врать не стану. Премиленькое местечко! Не дом — черная дыра какая-то. Все исчезают бесследно. Сначала Никита, затем доктор, и вот теперь Татьяна испарилась. Хотя, может, она жива и здорова и с ней все было по-другому. Я полагаю, Вацлав нас выследил. Когда меня чем-то придавило, он меня перетащил сюда, а с Татьяной имел крупный разговор, после которого она собралась и уехала с нотариусом за сыном. По-моему, все логично. Она меня предупредила, постаралась помочь. Но не получилось! А раз так, надо и свои проблемы решать, ехать за ребенком. Да, наверное, так все и было. Теперь я осталась одна-одинешенька. Татьяна, конечно, могла бы зайти, проститься, сказать: «Так и так, прости, выкручивайся сама. Беги через границу без паспорта, как заяц». За своими мыслями я совершенно забыла о Марте, но она сама о себе напомнила. — А зачем вы вчера по темноте вышли гулять? Да еще через забор лезли? В темноте и не так можно разбиться. Но это хорошо, что вы упали, второй раз не пойдете, — «посочувствовала» мне Марта. — Место у нас безлюдное, дурной репутацией пользуется. И волки водятся, и дикие собаки бегают. А то и народ какой без дела слоняется. Мне кухарка рассказывала, когда вчера домой возвращалась, мужчину неместного встретила. Молодой, здоровенный, на бандита похож. — А почему эти места пользуются плохой репутацией? Вроде лес вокруг, горы, чистый воздух. Курорт, одним словом. — Да многое рассказывают. В этих лесах люди пропадают. — Что, так и пропадают? — Здесь во время войны немцы пещеры вырыли, в них склады оборудовали. Что там хранили, не знаю. Может, оружие. Может, ценности. Много желающих было все это найти. Только никто ничего не нашел, а многие и не вернулись с поисков этих мифических сокровищ. Я думаю, они провалились в пещеры, а выбраться уже не смогли, там и погибли. — А волков много в этих краях? — Волков много. Я вам еще одну историю расскажу. При прежних хозяевах, задолго до войны, тут неподалеку лесник жил. Кисневские все охоту любили и дом этот построили поближе к охотничьим угодьям. Этот лесник всегда хозяина на охоте сопровождал. Он немолодой уже был, лет сорока. На жен ему не везло, все как-то умирали. Одна при родах скончалась. Другая чем-то заболела, тоже померла. И надо было такому случиться, влюбилась в этого вдовца дочь хозяина. Кстати, вот портрет ее папеньки. Александр Кисневский. Суровый был мужчина, детей в строгости держал. А дочурка влюбилась до одури. Как ее родители ни отговаривали, одно только и твердила: «Хочу за него замуж». Понятное дело, разрешения ей на брак не дали, неровня ей лесник. Она родителей слушать не стала, сбежала и в лесу поселилась у любимого. Но недолго они счастливо жили. И она заболела. То ли воспаление легких, то ли другую какую заразу подхватила, только начала чахнуть на глазах, — Марта замолчала, перевела дух и на меня посмотрела, как я реагирую на ее притчу. По всей вероятности, Марта пересказывала мне польский вариант сказки о Синей Бороде. Я думаю, эту историю сочинили, чтобы ею детей пугать и от леса отвадить. Не очень-то я верю во все эти сказки. Сама в этом домике была, там жить нельзя. Вряд ли барышне из дворца захотелось жизнь свою провести в трущобе. — Когда совсем плоха стала молодая жена, лесник пошел к ее родителям, чтобы они доктора привезли, — продолжила рассказ Марта. — Пошел в ночь, да не дошел, сам же в свой капкан угодил. Тело его, растерзанное волками, нашли только на второй день. А когда пришли в избушку, там — второй труп, жена его умерла, не дождавшись помощи. Папенька, Александр Кисневский, после смерти любимой дочери вскоре умер. Чистил ружье, и оно случайно выстрелило. Но люди сказывали, он намеренно застрелился. Его похоронили неподалеку на кладбище. Вот теперь иной раз ночью в лесу при полной луне можно увидеть лесника с женой. И вроде как призрак отца людям показывался, только не в доме, а там, у могилы. И в этой избушке лесника Татьяна хотела меня укрыть? Если бы я знала эту историю, в жизни никуда бы не пошла. Если бы не обрушившаяся крыша, точно бы умерла там от страха. — Да, занятная история. А в доме, вы говорите, приведений нет? — Сейчас меня больше интересовали домашние достопримечательности, чем лесные. — Нет, ничего подобного не слышала и не видела. В доме, кроме случая с Александром Кисневским, все мирно жили и умирали своей смертью. — А вдруг этот самый папенька в дом перебрался и ходит по чердаку? — Нет, если его люди и видели, то только на кладбище. А другим Кисневским с какой стати призраками становиться? — А все-таки? Мне Татьяна рассказывала, будто один из предков Яна убил жену, другой сам покончил с собой, а прабабка лечилась в клинике для душевнобольных. — Ой, нашли кого слушать! Да ей бы самой подлечиться в сумасшедшем доме! — Марта обиженно фыркнула. — Все Кисневские нормальными были. Ни убийц, ни воров среди них не было. От любви, бывало, страдали, но все как-то тихо. Один только Ян от Татьяны сколько вытерпел! Не пересказать! Другой бы давно придушил такую жену. — А вы расскажите, — попросила я. Мне очень захотелось выслушать и ее точку зрения на знакомую мне историю. — Ничего не буду рассказывать! Не приучена я выносить сор из избы. Так у вас, у русских, говорят? Я работаю в этом доме пятнадцать лет и ни разу про хозяев дурного слова не сказала. Если что и было, пусть останется в этих стенах. — Марта, я не хотела вас обидеть. Я сама сплетен не люблю. Просто мне одной скучно, и я хотела с вами по-женски поболтать. — Малгожата я! И некогда мне болтать! Вацлав попросил меня сиделку подменить. Пойду я. И не вздумайте прогулки ночные устраивать. — Экономка подхватилась и выскочила из комнаты. И какая муха ее укусила? Сидела, разговаривала, но только разговор коснулся Татьяны, убежала как ошпаренная. Видно, не любит ее, а сказать что-то плохое не может — жена хозяина, хоть и бывшая. Ничего не скажешь, поведение, достойное уважения. На столике остывал ужин. Что тут нам принесла Марта? Я всмотрелась в содержимое тарелки. Пюре? Оно отчего-то было коричневого цвета. Я осторожно попробовала на вкус расползающуюся по тарелке массу — несоленое вываренное мясо. Должно быть, это мясное суфле. Будь я на месте хозяев, в два счета бы выгнала кухарку, готовить она совершенно не умеет и к тому же чрезвычайно ленива. Я допускаю, хозяин болен, но почему все остальные должны давиться этой гадостью? Я поковыряла вилкой свой ужин, больше из интереса, чем от желания съесть, и отставила тарелку в сторону. Что ж, обойдусь чашкой чая и маленьким рогаликом. За окном уже было темно, и от этого становилось еще тоскливей. Телефон Алины не отвечал, я была в полном растерянности: ждать мне от нее помощь или нет. Как назло, ничего умного в голову не приходило. Удрать одной, никого не дожидаясь? Но уйти затемно я не решилась — страшно. Ночной лес мне никогда не внушал доверия, а тут еще этот рассказ Марты о леснике. Я вроде взрослый человек и в сказки о Синей Бороде верить не должна, а вот ведь запала мне в душу эта история. И как мне в нее не поверить, если сама побывала в избушке? И чем это для меня закончилось? Может, сам лесник мне подножку подставил, а потом еще что-то на меня уронил? «Нет, ночью в лес не пойду! Если завтра Алина не объявится, удеру днем. Пойду пешком до первого населенного пункта, а там буду выбираться, уж не знаю как. Главное — добраться до посольства или, на худой конец, до консульства. Там расскажу, как все было. Понятное дело, моя история вызовет недоверие. Трудно нормальному человеку во все это поверить. Если бы с кем-то другим это произошло, сама бы не поверила! Уж больно много всего сплелось в один узел. Но это уже второе! Пусть в посольстве разбираются, делают запросы, наводят справки, наверняка меня уже кинулись искать. А я пока отсижусь без документов, хотя бы в камере, и то будет безопаснее, чем здесь, под боком у Вацлава. Сейчас цена моей жизни — медный грош, стоит ему дать знак — и меня уберут как никому ненужную наследницу.