— А дама, дама что? — Пока не видно. Круглый стоит. Все ждут кого-то. О боже! Явление Христа народу! Это надо видеть! — от восторга Игорь чуть не вывалился из слухового окна наружу. — Что там? Говори. — Ей-богу, вы такого, шеф, еще не видели, — Игоря задыхался от смеха. — Ой, ну дамочка пошла в разнос! Только недавно была красная, а теперь… Ой, не могу… — Да что там происходит?! Ты можешь говорить? — Седых начал нервничать, он не понимал, что так могло развеселить Сундукова. — Она в очередной раз перекрасила волосы. Вы помните, какого цвета болото в лесу? — Какого? Зеленого? — Ну да, танки еще в такой цвет красят. Так у нее теперь такого цвета волосы. Может, она чем-то обкурилась? В здравом рассудке такое вряд ли в голову придет. Ой, братва там так и замерла, они тоже такого прежде не видывали. А Круглый онемел, стоит, бедный, как вкопанный, не знает, что сказать. Ой, сейчас умру со смеху! — Хватит веселиться! Что они делают? — Шеф, они уезжают! Все, бегу. Буду звонить с дороги, — Игорь спрятал телефон в карман. «Ну, что ты скажешь? Игра в догонялки! Только обустроился — и на тебе! Суши весла, то есть совсем наоборот, греби дальше», — Игорь похватал свои немногочисленные пожитки и помчался к машине. Глава 12 Отсутствие доктора в нашей машине несказанно меня обрадовало: никто не будет мне мозолить глаза своей не всегда трезвой физиономией, никто не будет лезть с лекарствами и вопросами о моем самочувствии. Мне бы еще Никиту пересадить на переднее сиденье, тогда я смогла бы уютно устроиться с ногами на диванчике. Маленькая все-таки машина «Мерседес», человеку, сидящему сзади, ноги вытянуть некуда. — Дорогой, а мы могли выбрать другой вид транспорта? Например, поезд. Купили бы билеты в спальный вагон, ехали бы как люди. Да и свиту с собой тащить необходимости бы не было. Зачем столько народа? — Эмма, ну что ты говоришь! Нам до границы всего-то восемь часов ехать! И то если приплюсовать сюда ужин в дорожном ресторанчике. На границе нас встретят, Сергей Ильич пересядет в нашу машину, джип я отпущу. Зачем нам трястись поездом? В три раза дольше добираться будем. Не говоря уже о ненавязчивом сервисе железных дорог. — Про сервис ты правильно сказал. Я помню сырые и серые простыни, чай кирпичного цвета со вкусом заваренного веника. Но это было на внутренних линиях, а в дальнее зарубежье ходили вполне приличные вагоны с нормальным обслуживанием. — Я не сдавалась и пыталась навязать свое мнение. — Ты помнишь серые простыни в поездах? — удивился Никита. — А разве было не так? Ну, вообще-то, я не очень хорошо это помню, но мне кажется, именно так и было. — Да, так было, поэтому я и не люблю путешествовать поездом. И давай закончим этот беспредметный разговор, уже едем, — внезапно с раздражением ответил Никита и отвернулся к окну. Я оглянулась назад. Поселок мы покинули и сейчас выезжали на объездную дорогу. Надо бы внимательно проследить за указателями. Меня давно интересовало, в каком городе я проживаю. Спросить об этом у Никиты я отчего-то стеснялась. Да и как тут спросишь? Напомнить о фактах моей биографии попросила, так такого наслушалась! Все смертные грехи на меня повесили. И такая я, и сякая! Теперь боюсь спрашивать, еще услышу, что моя малая родина, скажем, Лохово. Неловко даже произносить такое название. Представьте, вас знакомят с людьми и говорят: «А это Эмма Львовна из Лохово. Коренная лохушка». Очень мило. Тут я вспомнила о паспорте. — Мне кто-то обещал показать паспорт. — Кто? — с наигранным изумлением спросил Никита. — Вообще- то провалы памяти у меня. Это я ничего не помню, поэтому не нужно отбирать мой хлеб. Лучше скажи, привез твой человек мой паспорт из ОВИРа? — Привез, не волнуйся, привез. — Я хочу его видеть. — Не бойся, контрабандой тебя через границу переправлять никто не станет ни чучелом, ни тушкой, — задумчиво произнес Никита. — Не поняла, какой тушкой, каким чучелом? — Да это я некстати анекдот старый вспомнил. Во времена социализма крайне трудно было выехать из страны. И вот один еврей покидает Родину, а у него попугай, которого таможенники не пропускают. Говорят, можно только или тушкой, или чучелом. Мужик стоит, думает, как поступить, все-таки жалко птицу, а попугай: «Моня, думай быстрее. Чучелом или тушкой — это детали, сваливать надо!» — Теперь понятно, а то я грешным делом черт-те что подумала. А паспорт ты мне покажешь? — Вот заладила! Зачем тебе сейчас паспорт? — Кто, что, зачем? У тебя много еще в запасе вопросов? Неужели нельзя молча достать паспорт и мне его показать, а не устраивать здесь клуб «ЧТО, ГДЕ, КОГДА», — оторвалась я на Никиту, и недавно обретенное душевное равновесие мигом куда-то испарилось. Злость разлилась по всему моему телу, заполнила каждую клеточку многострадального организма. Мне казалось, что я сейчас разнесу машину на запчасти, если он сию же минуту не покажет мне паспорт. «Так, создается впечатление, что меня водят за нос. Мы едем за границу, а я еще паспорт не видела. Да что говорить, я даже фамилии своей не знаю. Это нормально? И он еще шутить изволит! Юморист выискался!» — мысленно возмущалась я. По-моему, Никита понял, что у меня творится в душе, и попытался загасить разгорающийся скандал. — Ну чего ты распсиховалась? Тебе нельзя нервничать. Шучу я. Сумка с документами в багажнике. Я обязательно дам тебе посмотреть паспорт. Можешь вообще его себе оставить, только не потеряй, мне надоело каждый раз новые документы заказывать. Зря ты отказалась от уколов, спала бы сейчас в дороге. — Ага, и тебя бы не раздражала. А еще лучше меня вообще усыпить. Так сказать: «Спи, дорогой товарищ, и никому не мешай». Только усыпить меня надо было еще дома, а то хлопотно в машине тушку возить. Лежала бы сейчас под дерном в саду, а ты бы нашел, с кем поехать, не сомневаюсь. Кого-нибудь из моих подруг пригласил бы. Почему бы и нет. Подружки мои, наверное, веселые? Погулять любят. Что ты там говорил? Они на меня дурно влияли? — Ты о чем, Эмма? — О чем? Ты намекал мне о моем гнусном прошлом? А что может быть хуже, чем жена-проститутка? А еще говорил, что я находила утешение в винном погребе. Намекал на мое пристрастие к алкоголю! — Да с чего ты взяла? Ни о чем таком я не говорил! Тебе померещилось! — Ну да, конечно, вали все на мою больную голову. Не зря же ты доктора с собой таскаешь, вдруг рецидив с женой случится! Может, я еще и психопатка? Уж не знаю, отчего меня так прорвало, какая муха меня укусила, только такой стервозности я сама от себя не ожидала. Никита как-то странно на меня посмотрел и замолчал, потеряв дар речи. Потом похлопал себя по карманам, достал мобильный телефон и стал кому-то звонить. Какие гудки в трубке прозвучали, я не услышала, только вскоре он бросил затею кому-то дозвониться и опять внимательно посмотрел на меня. Да, пожалуй, я перегнула палку, не стоило мне так на него кричать, семейные скандалы ни к чему, тем более на отдыхе. Я изменила тон и голосом покаявшейся грешницы сказала: — Дорогой, пойми меня правильно. Мне сейчас очень трудно. Я даже не могу вспомнить свою фамилию, а ты мне помочь не хочешь, говоришь загадками, вот и пришло мне на ум черт знает что. Я наклонила голову, посмотрела снизу вверх, затем ткнулась носом ему в плечо, всем своим видом показывая, как я раскаиваюсь в содеянном. — Эмма, мне понятны твои переживания, ты паникуешь, мечешься. Поверь, это все пустое, не стоит твоих и моих нервных клеток. А фамилия твоя Дроздова. Вспомнила? А про подруг и винный погреб ты неправильно поняла, я потом тебе все объясню, — сказал Никита и жалостно посмотрел на меня. — Опять потом! Почему не теперь мне все рассказать? — Я осеклась. Только сейчас я вспомнила, что мы в машине не одни — за рулем Николай, искоса подглядывающий за нами в зеркало. Наверное, зря я затеяла при постороннем человеке семейные разборки. В конце концов, разве Эммин муж виноват в том, что меня постигла такая участь. — Дроздова — это моя фамилия или твоя тоже? — Это твоя фамилия, у меня другая. У нас гражданский брак. Час от часу не легче. Гражданский брак — это не законный брак. Что он дает? Ему — все. Мне — ничего. — А почему мы не зарегистрировали наш брак? — На то были свои причины, — нехотя ответил Никита. Чувствовалось, что я начинаю доставать его своими расспросами, и он всем своим видом показывал, насколько ему не хочется разговаривать. Если не хочет отвечать — не надо. Путь неблизкий, авось в дороге разговорится. Я выглянула в окно. Так и есть, из-за семейной ссоры я пропустила планшет с указанием населенного пункта на выезде из города. Теперь придется ждать следующего указателя. Не проворонить бы! Одно мне скоро стало ясно — мы перемещались по территории Украины. По пути часто встречались маленькие села с побеленными хатками. Названия этих сел были отпечатаны на украинском языке. Придорожные ресторанчики также отображали национальный колорит и назывались «Шинок», «Затишок», «Казачок». Уже начинало смеркаться, когда Никита велел притормозить у ресторана «Водограй». Чуть поодаль от дороги в лесочке виднелись столики, обособленные друг от друга заборчиками из прутьев, на Украине их называют тынами. В центре площадки была выложена груда камней, самый мелкий из которых весил, наверное, килограммов тридцать. С вершины этой импровизированной горки вытекал ручеек, подсвеченный разноцветными лампочками. Скорей всего в честь этого фонтана ресторан носил такое название. Завершал композицию небольшой водоем с плавающими в центре лилиями. Несмотря на то что ресторан находился вне населенного пункта, людей здесь было предостаточно. Сейчас путешествовать машиной — сплошное удовольствие. Нет никаких проблем ни с бензином — заправки на каждом километре, ни с питанием — придорожные ресторанчики один другого краше. Мы подошли к воротам заведения, рядом со входом стоял огромный дядька в красных шароварах и вышитой сорочке, подпоясанной кушаком. Длинные усы свисали чуть ли не до плеч, а на лысой голове трепыхался от ветра чуб. Очень колоритная фигура! Поинтересовавшись, сколько нас, официант с трудом нашел столик в глубине ресторана. Водители и охранник остались в машинах, очевидно, Лида соорудила им в дорогу тормозки, так что за столиком оказались мы втроем. Понятное дело, третьим был Сергей Ильич. Я отлучилась в дамскую комнату, предварительно попросив Никиту Петровича сделать для меня заказ на свой вкус. Когда вернулась, отметила про себя, что мои мужчины оживленно о чем-то беседуют. Больше говорил Никита, Сергей Ильич только кивал и с умным видом отпускал короткие фразы. «Наверное, меня обсуждают. Мой муженек жалуется. Ах, какая я сякая! Все нервы ему вытрепала!» — подумала я и направилась к столу с намерением прервать их милую беседу. За время моего отсутствия Никита успел сделать заказ, на столе уже стояли салаты, красное вино было разлито в бокалы. Судя по всему, они решили не лишать меня сегодня алкоголя. С чего бы это? Как же это мне доктор разрешил?