Глава 6 Ромке о решении заниматься убийством лично я сообщила незамедлительно. Друг от счастья завопил и скинул вызов, видимо, чтобы не спугнуть меня радостными возгласами. И вскоре маячил на пороге моей квартиры с бутылкой вина в руках. — Я слышала, как ты обрадовался, но не знала, что настолько, — подивилась я, принимая вино. Паршивое, конечно, Ромка облюбовал магазин за углом и вечно скупал там всякую дрянь, а мои комментарии упорно пропускал мимо ушей. — Обрадовался? Да я трубку повесил, чтоб уши у тебя не завяли! — рявкнул Ромка не радостно, а скорее злобно. — Убийство? Опять, Сеня? Да мне эти убийства как кость в горле, это ни хрена не весело. Пусть папа твой займется, пустит службу охраны по следу, на полицию надавит… — Об этом тоже поговорим, — кивнула я. — И в очередной раз должна напомнить: я не пью вино из магазина. — Не хочу тебя расстраивать, но практически все вино из магазина. Что там говорил Шекспир? Глупость и мудрость передаются так же легко, как и заразные болезни. Все жду, когда друг научится от меня уму-разуму. Я ушла к бару, Ромка сбросил куртку с ботинками и отправился за мной. А потом и вовсе обошел и кинулся к холодильнику, все время бурча, что он пустой и так дело не пойдет. Это удивило, ведь Ромка точно знал: холодильником я не занималась и продукты не покупала. Наблюдая за Ромкой, я устроилась у бара и начала с новостей: — Вчера имела неприятную беседу с Симбириным-старшим. Ромка изумленно замер с сыром во рту: — С каких пор ты называешь отца по фамилии? — Со вчерашнего дня. Мне удалось убедить его, что я разберусь в ситуации. Сама. — И как ты это провернула?! — друг едва не выплюнул сыр от удивления. — Легко: припомнила, что он мне должен за лето, тогда он сам не на шутку разошелся, а я так легко его простила! А еще мне пришлось долго, но муторно доказывать, что к смерти Анны я отношения не имею. — Он поверил? — Черт его знает, это же мой близкий родственник. Трудно сказать, во что он там поверил. Но в конце концов он сдвинул брови и грозным командным голосом сказал: «Если не видишь другого выхода — разберись. Я лезть не стану». Скажи, эффектно? — Ничего себе. Ромка долго молчал, пытаясь отойти от шока. Раньше папуля даже слышать не желал о сомнительных расследованиях, а вот теперь дал добро. Наверняка это все не с проста, любовь к хитростям и уловкам — это у нас семейное. Папа меня отпускал на волю? Нет уж, скорее надеялся, что все обойдется малой кровью. В расследование я все равно бы полезла, а тут делаю это с его разрешения. И все счастливы: за ним мнимый контроль, за мной родительское благословение. Вот всегда бы так! — Еще папа уточнил, что на расследование у меня неделя, — вздохнула я. — И приказал брать с собой охрану, но я поклялась, что со мной будешь ты. Папа сказал, что от тебя меня точно надо охранять. — Вот это уже больше на него похоже. — Да, юморной родитель. — Ты же понимаешь, у меня есть свои дела, — напомнил Ромка. — Так точно. — Но все равно поклялась? — Я же не из верующих. — Хорошо, отложу дела… некоторые, — проворчал Ромка, который вообще-то моего отца побаивался. Ромка иногда и умным бывает. — Это совершенно необязательно, мой любимый друг: ты можешь помогать мне, не находясь постоянно рядом. У меня голова болит, когда ты целый день возле меня бормочешь, да жизни учишь. — Когда мы целый день вместе, ты трещишь за семерых, так что голова у тебя болит от собственной болтовни, не иначе. — Фу, как грубо! Ромка решил не затевать спор и бодро спросил: — Ну так что, с чего мы начнем? — Начну, — поправила я. — Пока твоя помощь не требуется: завтра я планирую поговорить с подругой Крокодильши. Они вместе работали, и это единственная девушка, с которой Анна вообще общалась. Как знать, может подруга в курсе, зачем ее востроносая коллега врала о личной жизни. — Еще идеи есть? — Пока нет, — честно призналась я. — Хотя после беседы с папулей я наведалась к соседке, поболтала по душам. — Что за соседка? — Любительница чая, что предположительно видела тачку убийцы. Жена банкира Федоренко. — И что говорит дамочка? — Девушка, на самом деле ей далеко до тридцати. И ничего. Напугана, хотя самого убийства не видела. Муж работал в кабинете, она услышала выстрелы и увидела машину. Потом уже Крокодильду на дороге. Первым делом девушка кинулась за мужем, они вместе выбежали к трупу, как раз когда подтянулось и наше семейство. Теперь Федоренко боится, что неведомый убийца покарает всех на нашей улице Морг, и не выходит из дома без лишнего повода. — Жутковато, — протянул Ромка. — Еще как. Вот живешь себе, живешь, а не знаешь, насколько чокнутые у тебя соседи. Ты бы видел, как эта мадам поглядывала в окно… жуть, да и только! — Может, ей есть что скрывать? — Намекаешь, она видела больше, чем рассказала? Даже не знаю… с ней беседовали миллион раз, да и самого место преступления из ее окна не видно. Вряд ли она видела больше тачки. Не вижу причин скрывать что-то. — Понял. Какие планы на завтра? — Начну с подруги Анны, а там посмотрим. — Тогда за успех твоего предприятия, — Ромка поднял бокал. — Это не обсуждается, но я тебя поддержу. Слышала, что ради близких иногда нужно идти на уступки и делать вид, что сказанное или сделанное ими — не полный бред, даже если это так, — поделилась я витиеватой мыслью и подняла бокал в ответ. — Опусти ты последнее замечание, вышло бы идеально, — хмыкнул друг. — Но часть про «близкого людя» мне понравилась. Остаток вечера мы пили дурацкое магазинное вино, строили планы и предположения. Ночевать Ромка остался у меня: у него имелась собственная комната, отделанная в черно-синих тонах. Такая мрачность объяснялась не самым веселым периодом жизни, ну и как многие великие ранее, я выплеснула весь негатив в творчество, то есть в дизайн комнаты. До недавнего времени она пустовала, я понятия не имела, что с ней сделать, но потом пришло озарение. Правда, Ромка не признавал комнату своей и звал ее «склепом Дракулы». Еще он не признавал, что практически живет у меня, хотя за последние пару месяцев лишь раза два не ночевал в «склепе». У друга вообще проблемы с принятием очевидного. Когда я проснулась, Ромки уже не было, зато он оставил мне пару тостов на завтрак. Вообще-то, у меня встреча в кафе, но я все равно оценила жест. В груди защемило от вида тарелочки с двумя кусками плохо прожаренного хлеба. Екатерина Петровна Авасева ждала меня в кафе напротив детского сада, в котором она работала вместе с Крокодильдой. У детей тихий час, у воспитателей шанс смотаться на обед. Всю эту ненужную информацию до меня донесла сама Екатерина, мы созванивались накануне. По одному телефонному разговору я сделала вывод, что Екатерина девушка общительная, даже чересчур, и тянуть информацию клещами из нее не придется. Кафе не впечатляло и не тянуло на звание даже кафе, но зато я сразу узнала будущую собеседницу. Просто потому что других посетителей не наблюдалось. По телефону я решила, что Екатерина девушка молодая, так и оказалось: примерно одного возраста с Крокодильшей, но в разы симпатичнее. Хотя и не в моем вкусе: рыжие кудряшки, круглая щекастая физиономия, маленький веснушчатый лоб, курносый нос, само собой, тоже весь в веснушках, светло-карие глаза и губки бантиком. Плюс небольшой рост и торопливость в движениях, будто ей не сиделось на месте и все время хотелось что-то сделать, потрогать… юла, одним словом. Неудивительно, что она такая болтливая. Екатерина тоже сразу меня узнала и замахала руками: — Эй, привет! Это же ты Сентябрина? — Я, — пришлось сознаться и приблизиться к столику, что она заняла. Девушка осмотрела меня с ног до головы и вынесла вердикт: — А тебе ничего, такое имя подходит. — Полностью согласна. К нам подскочил официант, требуя заказать что-то. Именно требуя, парень так смотрел, что пришлось на всякий случай заказать кофе. Хотя пить его я не собиралась: пищевого расстройства мне только и не хватало. Екатерина же сделала заказ, с которым не управился бы даже обжора Ромка, повернулась ко мне и широко улыбнулась: — Голодная я, жуть. Дети энергии отнимают, маленькие чертята… — Заказывай, я угощаю, — улыбнулась я в ответ. — Супер! Тогда я возьму три куска торта, если ты не против. — Бери пять. — Серьезно? — Екатерина уставилась на меня как на чудо света. — Ой, ну спасибо тебе, Сентябрина. И в самом деле закажу, Светке один заверну, чаю напьемся. Она вмиг подозвала официанта и заказала еще торт. Ко мне повернулась, улыбаясь еще более дружелюбно. Чувствовалось: разговор у нас склеится. Вот всегда бы так! Я бы все допросы устраивала, сидя в ресторанах. — Ты хотела поговорить об Аньке? — Ну да. — Не обидишься, если спрошу, зачем? — Ничуть, — очень серьезно сказала я и напустила грусти в глаза: — Аня собиралась замуж за моего хорошего друга до того, как погибла. Я хочу узнать, кто это сделал.