— Не в случае, если вам надо быть заметным, — улыбнулась мара Уотсон. — … и что в театры не принято ходить с головными уборами или высокими прическами. — Оставьте эти правила для партера, — ехидно наморщила она носик, — Если яра приходит в шляпе, сразу понятно — в индивидуальную ложу, в которой никто не будет сидеть не перед ней, ни позади. — Но я не яра… — А кто об этом знает? По вашему внешнему виду не скажешь, — она одобрительно кивнула. В целом, наш план был прост и сложен одновременно. Не план даже, провокация… Меня никто не знал, зато, как выразился коммандер, «приключения знакомы с вами очень хорошо, а значит обязательно случаться». Я надеялась, что стала частью трио еще и потому, что нужны были дополнительные мозги, глаза и уши, но и такая причина была не худшим вариантом. Яр Томас не часто появлялся в обществе, и то от него почти отвыкло. Он с удовольствием отбрыкивался от приглашений, мотивируя это загруженностью по работе, и участвовал лишь в самых обязательных балах. К яру Кингсману «серебрянные», похоже, привыкнуть и не успели… Хотя жаждали удушить в своих объятиях. Нелюдимый дракон игнорировал даже «обязательные» приглашение, но это, как сообщил тихонько Эльвин, не сделало из него изгоя — хоть могло бы. Напротив, придало флер романтичной опасности и усилило желание и мужчин, и женщин заполучить в свои гостиные и на приемы. Так что появление этих двоих, один из которых — детектив, а второй — потенциальный носитель проклятия, да еще и с «дальней родственницей Томасов», на одном из самых популярных театральных представлений должно было произвести фурор. И привлечь «нужное и ненужное» внимание. Оставшиеся до выхода часы мара была неумолима. Я, затянутая в корсет, садилась, вставала, приседала, обмахивалась веером, «изящно склоняла голову» и протягивала руку — на случай, если кто рискнет со мной познакомиться, следила за тем, чтобы не вымазать ни в чем перчатки, не пролить на себя из бокала, который из-за скользкости этих перчаток так и норовил опрокинуться, и не свалиться раньше времени, поскольку вечерний наряд при всей его красоте оказался кошмарно неудобным. Спасибо хоть мне разрешили оставить мои собственные, почти новые ботинки на шнуровке — обуви моего размера не нашлось, а местные «железные» лапти на несколько размеров больше, которые по ошибке были названы вечерними туфельками, я обуть не смогла. Наказали только ни в коем случае не приподнимать юбку, чтобы никто не заметил, что я в удобной обуви. «Женская юбка скроет любые недостатки», — согласилась со мной мара Уотсон, и я предположила, что это вполне может быть пословицей. Я спустилась к боковому выходу по узкой лестнице, ни разу не оступившись, и выплыла — надеюсь — к ожидавшему меня автомобилю. Из него вышел яр Кингсман в строгом фраке, оттененном белоснежным кружевом рубашки, и вежливо открыл мне дверь. Божечки, я все-таки прокачусь на этом красавчике! Я про автомобиль, если что… Присела в легком реверансе и степенно шагнул к пассажирскому сидению. — А вы не безнадежны, — задумчиво протянул последнее-слово-всегда-за мной — Декстер. С-сссс….спокойно, Ира. Держи себя в руках. Ты же не хочешь, чтобы тебя пришибли в самом начале вечера? Первый акт драмы В театр мы заходили с надменными лицами. Точнее, два драконища — с надменными мордами, а я старалась хотя бы по сторонам не глазеть с открытым от удивления ртом. Здание было грандиозным. Но пугающим. Но грандиозным. Исполинские колонны с искусно вырезанными драконами подпирали огромный балкон — вот зачем он там? — и обрамляли огромный проем, в который драконы вполне могли пройти в своем «истинном» виде. К резным его дверям из незнакомого мне материала — наверное, что-то металлическое — мы поднимались по широченной каменной лестнице, натертой так, будто над ней трудились все поломойки столицы. Причем поднимались медленно, давая возможность всем хорошенько нас рассмотреть и обсудить. И даже временами здоровались — точнее, здоровались те из нас, которые с надменными мордами. У меня была задача потяжелее — не упасть со всеми своими кружевами-корсетами — юбками. И не выглядеть человеком, который не только в приличном обществе, но и в приличных местах прежде не бывал. — Это ж надо так любить театр… — пробормотала я тихонько, подразумевая какое-то дикое количество позолоты, размеры, росписи и гнетуще-потрясающее впечатление. Драконы поняли. Хмыкнули. Но не прокомментировали — мы как раз зашли в огромный круглый холл, и я вцепилась в руку Эльвина, элементарно боясь потеряться в этом жужжащем и блестящем рое. В такой толкучке я не могла толком разглядеть ни людей, ни интерьер, взгляд выхватывал отдельные лишь детали: огромные драгоценные камни, лежащие на пышной груди одной из яр, лепнину, хрустальные люстры с нормальным, таким родным электричеством, мраморную витую лестницу — теперь уже внутри. Мои спутники же не только ориентировались в этом хаосе, в котором лишь ненадолго могли смешаться простой люд и самые сливки общества, но и искусно лавировали в сторону той самой лестницы, постоянно кивая в знак приветствия знакомым. — Рад вас приветствовать яр Тэриссон. Действительно, приятная встреча, — я даже вздрогнула, когда услышала громкий холодный голос рядом со мной. И это был не Кингсман! Эльвин тоже превратился в драконистого дракона, как и предупреждал. Кажется, последняя нормальная эмоция у него была, когда он сел в машину по пути и издал восторженное «Вау!», увидев меня. — Ты бесподобна! «Вот так», — хотелось показать мне яру Кингсману язык, — «Бесподобна. Не «не безнадежна» Мы сумели таки добраться в боковую ложу, полученную в последний момент благодаря, как я понимаю, родственным связям одного из яров, и я наконец позволила себе восторженно пропищать при виде резного столика с фруктами и желоном, роскошных стульев, покрытых ручной вышивкой и стен, оббитыми мягким плюшем. Да и вообще, вне разряженной толпы я чувствовала себя свободней. Можно было осматриваться и улыбаться, не перегибаясь через крайу, якобы подкручивая бинокль — на будущее-, изучать многочисленную публику, и даже радоваться всему происходящему не просто как заданию, а как настоящему приключению и возможности увидеть хоть что-то новенькое. Такому инфоеду, как я, это было приятно. С первым звонком, как и положено, мы расселись на стульях — я посередине — и занялись тем же, что и прочие — сплетнями. Эльвин постоянно наклонялся ко мне, чуть не утыкаясь в ухо, и рассказывал о наших соседях — не сказать, что я запоминала, но старалась по возможности проникнуться. В этом обществе, как меня предупредили, многие умели читать по губам. Потому такое общение — когда мужчины наклоняются к собеседнице, а те отвечают, прикрываясь веером — имело смысл. К тому же… показывало определенные отношения в паре. Ничего неприличного… но выводы по нашему поводу окружающие должны были сделать. Яр Кингсман в разговоре участия не принимал. Более того, мне показалось, что и прежде не слишком веселое его настроение упало до нуля, а его короткими взглядами в нашу с Эльвином сторону можно было заморозить. Чтобы не исключать яра окончательно из беседы, обратилась к нему — как и положено, под прикрытием: — Полагаю, мы и правда обеспечили себе всё возможное внимание. — Вот именно, — непонятно ответил хмурый брюнет. И в этот момент занавес раздвинулся и на сцену вышел конферансье. Структура спектаклей всегда была одинаковой — об этом мне также рассказала словоохотливая мара Уотсон. Сначала шла короткая зарисовка «государственной тематики»: что-то среднее между мифами и легендами королевства и полит агитацией. Дальше, собственно, спектакль, который сопровождался пением и танцами. Антракт — где яры играли собственные пьесы в отдельном от простолюдинов зале. И вторая часть… Свет потух, а я впилась взглядом в сцену. С попаданием я лишилась привычных визуальных развлечений и сериалов, а в Гроуридже кроме нескольких ярмарочных представлений и посещения выставок картин ничего и не видела. Потому мне было очень интересно, пусть я и знала представленную легенду — на наших попаданских курсах по выживанию всему, что связано с драконами, придавали особое значение. Но одно дело слушать нудноватых лекторов, совсем другое — смотреть на разворачивающееся на сцене действо, которое благодаря мастерству декораторов и магии оказалось, определенно, впечатляющим. Там рассказывали про древних «покорителей воздуха», что жили в чистом эфире, но однажды заинтересовались земной твердью. Они смотрели сквозь облака на жизнь других существ. И в какой-то момент троих из них обуяло любопытство — золотого, серебряного и огненного. Тогда они решили проникнуть сквозь «сияние», окутывающее мир, но в момент прохождения этого порога не смогли удержать свою целостность, вспыхнули, и рассеялись по континентам малыми и большими осколками. В наш материк врезались серебряные разломы. Там, где серебра было много, стали добывать руду, а серебряные капли, попавшие на людей, сделали из них драконов. Именно потому серебряный род и его разновидности — к ним принадлежал и королевский — считались самыми благородными, а в королевстве и в самом деле серебряные рудники занимали немалые площади. Золотые капли оказались на другом материке. А огненные — погрузились в море, вызвав сильное волнение. В который раз мне подумалось, что уж очень все это похоже исключительно на падением метеоритов… но странно было бы об этом рассуждать в мире, где и правда люди превращаются в драконов и есть магия. А сегодня меня так и вовсе пронзила совсем другая мысль. — Так если вы золотой дракон, значит, наравне с самыми благородными ярами, из самых древних? И… ваши предки могли прибыть с другого материка? — обратилась я к яру Кингсману, раскрыв веер. — В приличном обществе считается неприличным обсуждать подобные вещи, — заявил менторским тоном детектив. Насупилась.