— Я имею в виду, — и тут его голос сделался привычно-ядовитым, а глаза полыхнули в мою сторону, — Что раз уж вы становитесь полноправным участником расследования — милостью яра Лондона — то вам откуда-то в срочном порядке придется раздобыть достойные манеры и внешний вид… а не вот это вот все. Ах ты… драконище. На слабо берешь? Или думаешь я расплачусь от твоих манер? Вопреки всему только радостно ухмыльнулась. Война, яр Кингсман? Да я с удовольствием! У меня папа подполковник, мама красивая, а дед под Ленинградом воевал! И теперь я буду осторожнее со своим непосредственным во всех смыслах начальником — не дам ему и повода пригрозить увольнением или отстранить. То есть в светском обществе я буду блистать! Черт… А как? Мечта всех девочек — Ири… — начал Эльвин, когда яр Лондон и яр Декстер покинули кабинет. — Ой молчи, — буркнула, — Сама все знаю. Просто он такой… эх. Руки чешутся. И скажет как что-нибудь…. ых. — Ох, — вздохнул дракончик. И тут же уточнил громче, — Ты что, собралась здесь спать? — Ой, — встрепенулась и вскочила, — Я не собралась — организм у меня собрался. Слушай, ты не помнишь, мне дали завтра выходной? Друг только закатил глаза, но дверь открыл и меня подтолкнул. Мы вышли из управления… Ах! Перед ним стояла самая роскошная машина из всех мною виденных в Блетфорте. Ну может не самая… но к таким я и правда прежде никогда не подходила. Какого-то удивительного цвета лазурного моря, перемежающегося глубоким синим, блестящая, с длинным хищным носом и надписью на футархе… Правда, все это великолепие немного портил надменный профиль Декстера за рулем, но можно же глаза высоко не поднимать — так, на колесные диски любоваться. Да и вообще, не такой уж он и кошмарный в машине… Ух, похоже ты, Иринка, меркантильная дрянь. Яр Кингсман повернул ко мне голову и уточнил вдруг: — Вас подвезти? — Если что, то будут свидетели, что я к вам в машину садилась! — пропищала я, не подумав — блин, как всегда. А потом стушевалась немного, — Я имею в виду, что спасибо, нет. Если уж у Эльвина машина едва прошла по нашему проулку, то что стоило ждать от этого великолепного монстра? Яр Кингсман подозрительно тяжелым взглядом окинул меня и напрягшегося дракончика. — Завтра жду в Управлении в три пополудни, — завел он мотор — никакого рева! урчал, что японский автопром на немецком движке — и сорвался с места. — Ири… — Эльвин сделал рука-лицо. — Молчи, — вздохнула. Уселась в его машину, и тут меня пронзила ужасная мысль, — Слушай, а у вас там… ну, у высших яров… все как ты или больше как Кингсман? После паузы блондинчик спросил таки: — Тебя обрадовать или напугать? — Просто скажи правду. — Я «там» как яр Кингсман. — Бл… — вырвалось у меня снова прежде всех разумных мыслей. — Я выживу? — Ну… в детстве я представлял, что все это — игра. Театр. Где я зарабатываю с каждым выходом на сцену себе на свободу, — он чуть смутился, — Я отличался от своих сверстников, но рано понял, что это не приветствуется. Так что… тебе тоже придется притворяться. — А он… — я задумалась, — притворяется? Пожал плечами. И тоже потарахтел в сторону моего дома. Когда я добралась до своей комнаты, то не могла поверить своему счастью — рухнула на кровать и мгновенно уснула, не раздеваясь. И проспала почти до полудня, а потом долго приводила себя в порядок в крохотной общей ванной комнате — там и ванны-то толком не было, так, таз — и завтракала в приличной желонье. Так что к Управлению подошла почти человеком… где быстро выяснила, что человека из меня как раз будут делать. Сначала пригласили на третий этаж, в логово правильного маньяка Декстера, и… — Мира Уотсон, — протянула я руки в бодрой женщине, вышедшей на стук детектива в какую-то дверь без опознавательных знаков. — Мири Джонс, — она обрадовалась, — Пойдемте! — Все-таки вы ей что-то внушили, — буркнул яр Кингсман, но мы обе сделали вид, что не заметили. Меня же провели… в гардеробную. Чего здесь только не было! От доспехов до попон, от каких-то странных восточного вида одеяний до роскошных и откровенно порочных платьев. — Конфискат? — изумленно расширила глаза. — Что вы, — всплеснула руками мира, — Все куплено новым и используется ради особых заданий… — Мечта, — плотоядно прошептала и зарылась руками в какую-то парчу с бархатом. — Кажется, вы меня теряете… — Мири Джонс! — раздалось суровое рядом со мной, но когда я повернулась к яру Кингсману, не в силах сменить восторженного выражения лица — ну это же мечта всех девочек! театральная костюмерная в полном распоряжении! — тот смягчился немного. — Вам подберут наряд для театра. И сделают прическу. Драгоценности тоже понадобятся… мира Уотсон, не мне вам объяснять. В общем, к шести будьте готовы. — Ой, да у нас прорва времени! — захлопала я в ладоши. — Не так много, — отрезал детектив, — Нужно будет еще научить вас основным нормам поведения в театре, жестам, как сидеть и… — Мы справимся, — пообещала мира Уотсон — а я, между прочим, не была так уверена! — и выставила слегка недоговорившего Кингсмана за дверь. И потом повернулась ко мне, потирая руки, — Давно у меня не было таких хорошеньких подопечных. Какие цвета будем смотреть? У-ииии! Не безнадежная я Я не была такой уж дикой. Не ела руками, не ковырялась в носу, не плевала на пол — хотя тут это было не так уж и зазорно — и мылась даже чаще, чем местные. Я знала, как пользоваться столовыми приборами и запомнила, как делать реверанс, умела молча и очаровательно улыбаться, как примерная мири — мне просто не давали на это шанса! — не примкнула к рядам местных оголтелых феминисток, о существовании которых я с удивлением узнала совсем недавно, не пыталась сама открыть дверь и чинно кивала в ответ на приветствие тех, кто со мной в одной плоскости — то есть немногих. Моя «грубость», как ее трактовали местные яры, и способность ляпнуть что невпопад, вперед того, чтобы подумать, проистекали, скорее, от живости и избалованности любимого ребенка, который вырос в достатке в современной Москве, вел бложик и с удовольствием упражнялся в остроумии со своими друзьями. Я не хотела себя терять… такую. Может потому и продолжала выводить из себя даже тех окружающих, кого не стоило. Но это не значило, что я не могу выглядеть прилично с точки зрения местного общества, не запомню, что придерживать шляпку нужно левой рукой, а подавать правую, чтобы тебе помогли. Что спину необходимо держать прямо, смотреть на актеров «поближе» из крохотного бинокля, который болтатается на поясной цепочке, говорить что-то во время спектакля, прикрываясь веером, и ни в коем случае ничего не есть во время антракта. Уместным будет разве что бокал сладкой и почти безалкогольной газировки, что была здесь заместо шампанского. — Идеально, — улыбнулась мне мира Уотсон и показала финальный результат в зеркале в полный рост. Добрая женщина оказалась управительницей Управления — ну если так можно назвать эту должность. Я определила ее обязанности чем-то средним между экономкой, поварихой для коммандера и ее любимчиков, заведующей костюмерной и ключницей. Хранительница…. ну или серый кардинал. А еще человек, разбирающийся в местной моде. Я бы так точно не оделась — на вешалках даже отдельные элементы наряда выглядели громоздко и вычурно, а уж вместе… А вот вместе, да еще и на мне, смотрелись они потрясающе. — Мне казалось, что мода здесь чуть менее театральная… — прошептала я, зачарованно глядя в зеркало на розовый шелк, сатин, обилие искусственных цветов, километры кружева нижних юбок, видных из под «чехла» — они были такими невесомыми, что даже не давали ощущения громоздкости наряда и фигуры — и шляпку с перьями на искусно сбитых волосах.