всё что мужланы хотели: взбаламутил он море синее, шторм поднял, да сильно так! Затопило волной долину, дома затопило, овины, медведей, белок и зайцев, да жителей местных нанайцев. А как волна схлынула, так долина гнилая и вымерла: стоит чёрная да пустая. Никитич что делать не знает. Ни людей, ни рыбы, ни леса. — Куды ж это влез я? — стоит добродей, чешет репу. — Да уж, вляпался ты крепко! — слышен голос с болота. — Кому ещё тут охота? Со всех сторон хороша, выходит баба Яга: — Одна я в тундре осталась, так как мудрая, не якшалась с людями, зверями. Всё лесом… А какой у тебя интерес тут? — Я, бабулечка, тоже не сдался, с чертями срамными дрался. Да сам народу погубил, ой, немерено! Как жить теперя мне? А ищу я Забаву Путятичну, жену царскую. Пасечник нашёлся на нашу пчёлку: уволок её далече за ёлку. Ничего ты о том не слыхала? — Знаю, рыцарь, я об этом. Прилетала дева-лебедь, сидит в Озёрском, плавает в водах холодных моря Охотского, стонет: то слезу, то перо уронит. Говорит, что летать не может, изнутри её черви гложут. Помутнело в глазах у Добрыни: — Ну бабка, — промолвил былинный и бегом к Охотскому морю. — Горе какое, горе! Глава 4. Горыныч кидает Добрыню в море А бабка вдруг стала змеем. И полетел змей Добрыни быстрее! Присел он на камни прибрежные, морду сменил на вежливую и обернулся девушкой-птицей. Ну как в такую не влюбиться? Никитич к берегу подходит, игриво на девицу смотрит и почти что зовёт её замуж: — Ты бы это, до дому пошла б уж, Николаша тя ждёт, не дождётся! — а у самого сердечечко бьётся.