― А какой шум под водой от моторки! ― прокричал удивлённый Колька, озираясь по сторонам и всматриваясь вслед удалявшейся за поворотом лодки. У берега на противоположной стороне реки виднелась вереница бревенчатых плотов, связанных между собой. Они не плыли, а просто вскидывались на волне вверх и опускались под воду, словно развлекались на подводных качелях. ― Вот бы с них понырять, ― с завистью в голосе сказал Берка, ― там самая глубина. ― А водовороты! Ты хочешь рискнуть? А если мать узнает, ― произнёс Колька, ― потом ни в жизнь одних не отпустит на речку. ― Никто не узнает. Правда, Мишка? ― сказал Берка и посмотрел на него. Мишка помолчал, размышляя. ― Ну вот, кто узнает, что мы туда плавали? А? ― А если что, спасут нас. Вот там, за «фанеркой», спасательная станция с флагом ОСВОДа. Яркое солнце купалось в реке, отсвечивая серебристыми лучами, словно туго натянутыми рояльными струнами. Для затравки Мишка первым сбежал в воду, широко расставив руки и улыбаясь, оглядывался на ребят. Его взгляд, словно магнит, приглашал друзей дерзнуть в этом заплыве. Колька, помня наказ матери, нерешительно последним вошёл в воду. Плыть на глубине, где под тобой бездна воды, с воспоминаниями рассказов о морских чудовищах, морском дьяволе и водоворотах наводило необычный страх. «Вот тебе и Ихтиандр», ― робко подумал Колька и стал грести вслед за ребятами. Отплыв от берега, Колька почувствовал, что вода под ним дышит, словно живая. То она поднимала его наверх, и ему казалось, что бревенчатые плоты совсем рядом, то вода опускала его, и тогда, кроме серой массы и двух голов над водой плывущих мальчиков, ничего не было видно. Вдруг Колька стал ощущать, что цель, которую он выбрал на противоположном берегу, стала смещаться и уходить в сторону. Он попробовал скорректировать движение, но через некоторое время, новая цель опять стала уходить. И чем ближе он приближался к плотам, тем сильнее стал ощущать, что его уносит куда-то в сторону. «Это течение, ― сообразил Колька, ― и почему я сразу-то не смекнул». Он стал из последних сил стремиться как можно быстрее доплыть до плотов. «Похоже, я устал», ― подумал он и, обессилевший, в последний момент ухватился рукой за скользкое и гладкое, как столешница стола, бревно, которое в связке с другими составляло вереницу плотов, вытянутых вдоль берега. Уставшие ноги от невидимого течения удивительным образом стало затягивать под плот. Собрав последние силы, Колька заставил себя подтянуться и выбраться на мокрую и скользкую поверхность брёвен. «Вот где бы пригодились способности Ихтиандра», ― подумал Колька и обернулся, чтобы увидеть ребят. Они, сидя на плотах, расположились невдалеке и, опустив ноги в воду, разглядывали у плотов резвившуюся стайку гольянов. ― Перебирайся к нам! ― прокричал Берка. Из-за поворота показался буксир. Надсадно дымя, он тянул баржу. ― Сейчас будет волна, ― крикнул Мишка и, поднявшись на плот, приготовился нырнуть под волну. Колька и Берка насторожились и стали наблюдать. ― Посмотрим, какая будет волна! Пусть пройдёт баржа, ― сказал Мишка. Берка бешено заколотил по воде ногами, обдавая брызгами Мишку. ― Вот тебе волна! ― закричал он и засмеялся, ожидая, что Мишка раньше времени сиганёт в воду. ― Не бесись! ― вырвалось у Мишки, и он посмотрел вниз, где плескалась вода о брёвна. Волна всей своей силой ещё не докатилась до плотов, а плоты уже пришли в движение, раскачивая брёвна, словно качели. ― Они нас заметили! ― сквозь шум катера и плеск воды донёсся крик Берки. Берка помахал рукой проплывающему каравану. Короткий, прерывистый гудок вдруг сорвался со стороны проплывающего буксира, и звук, словно чайка, коснувшись крылом воды, затерялся в шуме прибоя, ласкавшего загорелые ноги ребят. Берка попытался привстать на скользкое бревно, но оно предательски спружинило и погрузилось в воду, и Берка, соскользнув с бревна, оказался в воде, едва успев ухватиться руками за всплывающий комель. ― Эх ты! ― сказал, улыбаясь, Колька. ― Нырять надо было! Сам же твердил, что на глубине нырять лучше щучкой. ― Щучка-штучка тебе! Хорош надо мной надсмехаться! ― На то и щучка, чтобы карась не дремал! ― произнёс Колька и, оттолкнувшись ногами о плот, сиганул навстречу новой накатившейся волне. Солнце уже катилось на закат и затем исчезло за крутым берегом, тянувшимся вдоль кромки воды извилисто, словно змея. На берег у самой воды теперь только падала серая тень, как ниспадал театральный занавес перед окончанием спектакля. Пора было собираться домой. Втроём, с подкашивавшимися от усталости босыми ногами, осыпая грунт склона и оставляя след, похожий на вспаханную борозду, они с трудом затащили мотоцикл на берег. Вдруг над рекой и над макушками деревьев, скрывавшими видимость реки, запел монотонно мотор. ― Похоже, «кукурузник» застрекотал, ― задрав голову, произнёс Берка. ― Вот он, двукрылый, зелёный, совсем, как кузнечик. Самолёт вынырнул из-за деревьев. ― А почему его зовут «кукурузником»? Может, кузнечиком лучше назвать? Видишь, как стрекочет. ― Какой он тебе кузнечик, ― ответил Берка. ― Он разве прыгает по воздуху? ― Ещё как прыгает! Мне рассказывали, он все воздушные ямы ловит. Аж дух захватывает! ― Вот бы полетать нам на нём! ― А что, давай попросим! И они, дружно подняв руки вверх, закричали: ― Аэроплан, аэроплан! Посади меня в карман. А в кармане пусто, выросла капуста, А в капусте червяки. Все ребята ― чудаки! ― А что, и вправду он нас мог услышать? ― Наверное, мог. Вон как мы кричали! Только ему некогда с нами возиться. Он же Ан-2, «кукурузник». ― Ну и что? ― Как это ну и что? Он спешит, ему кукурузу надо обрабатывать. ― От кого? ― Ну а ты как думаешь? ― Не знаю. ― Эх ты! От вредителей полей! Он ещё разные грузы может возить, пассажиров и почту. У него и санитарные рейсы бывают. Во время войны женщины-лётчицы на похожем По-2 ночные полёты совершали. Фрицев бомбили. А в ДОСААФ с Ан-2 и парашютисты прыгают. ― Значит, «кукурузник» не только над полем летает! ― Ну, вот теперь и ты будешь знать. ― Прыгать с парашютом можно и в нашем городском саду. Это тебе не щучкой в реке нырять. Там высоченная парашютная вышка стоит. По ней не просто взбираться наверх, поэтому детей не пускают. Однажды Витюха хотел с парашютом спрыгнуть, но его не пустили, сказали, что он каши мало ел, поэтому весом не вышел. ― Что, груз нельзя было подвесить к его ногам? Как у водолазов, чтобы под водой находиться и не всплывать в своём костюме. ― Почём мне знать. Мишка собрался катить домой на своём мотоцикле, а Колька с Беркой решили заглянуть в городской сад, чтобы ещё раз посмотреть на вышку, на которой висел белый купол парашюта. Купол, словно шар одуванчика, всегда находился на самом верху вышки и по тросу опускался с новоявленным парашютистом, пожелавшим ощутить радость полёта. Любителю острых ощущений предварительно требовалось карабкаться по отвесной металлической лестнице на самый верх, на площадку, где на ветру болтались на стропах парашютные ремни. В этот раз желающих спуститься с парашютом почему-то не было. Из окна небольшой фанерной будочки выглядывало услужливое лицо кассира, готового за полтинничек предложить захватывающий полёт. ― А что, парашют всегда раскрыт? ― поинтересовался удивлённый Берка, задрав голову и всматриваясь ввысь, где на ветру покачивался скреплённый тросом белоснежный купол. ― По-другому раскрыть парашют не получится, ― ответил Колька. ― Не успеет наполниться воздухом. Вот с «кукурузника» это вышло бы здорово. Он у парашютиста в специальной сумке лежит, и его надо самому раскрывать, при этом ещё нужно не растеряться и уметь парашютом управлять. А здесь аттракцион, только знай себе прыгай и не бойся, что парашют не раскроется. Он по тросу плавно на землю опустится. А лететь без парашюта тоже придётся с площадки вышки, пока не натянутся стропы. Стропы-то длинные. За это время успеешь в штаны навалить. Лучше прыгать на пустой желудок, ― игриво с усмешкой сказал Колька. ― А про кашу почему Витюха говорил, когда собрался прыгнуть? ― Непонятливый ты, Берка! Каша ― это развод, чтобы малых не пускать прыгать. Вес-то у нас, как пушинка. Будем на тросе болтаться, словно маятник у часов. ― Что, может, до дому пойдём? Что-то есть захотелось, не надо было про кашу вспоминать. ― Пошли! У нас же проволочная переправа есть через овраг. Можем там налетаться. Высота и ручей даже лучше этой вышки. И дух захватывает на пустой желудок. А чтобы «дух» успокоить, можно по дороге подкрепиться, в чей-нибудь огород заглянуть. Моркови надёргать с горохом, чтобы «душок» покрепчал. ― Ты о каком всё душке говоришь? ― спросил Берка. ― О том, что реактивную тягу создаёт. Сообразил? ― А чем тормозить будешь, гороховый принц?! ― Да, это важно! Тогда лучше помидоров с огурцами набрать. Всё в животе спокойней будет. Жаль, что Митюхи с нами нет. Небось, уже дома сидит и кашу уплетает. ― А я помидоры зелёные всё больше люблю, ― начал было Колька, ― особенно, когда их рвёшь прямо с куста. Тогда они пахучие и похожи на зелёное яблоко. Только соль нужна. Зубами вцепишься в ещё упругую зелень, аж хруст на зубах стоит, и запах ударит в нос, похожий на травы, что у ручья растут, а солью посыплешь надкушенный помидор и с хлебной горбушкой в рот запустишь, за милую душу еда сойдёт. И райских яблок не надо… ― Колька прищурился и облизнулся, словно он проглотил очередной ароматный кусок. ― А что, может, заглянем по пути в чей-нибудь огород. Всё веселей до дома идти будет. ― Не боишься? А если бежать придётся? Растеряем все помидоры. Какое тогда будет веселье? Однажды из-за яблок пришлось с ребятами целый квартал бежать. Правда, одного из нас, «артиста» Юрку Укропа, словили. Пришлось ему раскрыть весь наш репертуар и всю нашу «концертную группу» представить. Правда, не зрителям, а участковому. ― А при чём тут концертная группа? ― Да отомстить мы хотели с ребятами хозяину яблоневого сада, что не дал полакомиться урожаем. Вот и собрали «музыкально-ударную группу» и решили с ребятами закидать камнями крышу его дома. Устроить ему под вечер концерт.