Кидали дружно, правда, и на соседские крыши камни попали. Главным в нашей группе был «дирижёр» Кеша. Он, видно, не учёл, что «музыканты» неопытные, попутали «нотные строчки» — крыши домов, ну и стали пулять камни куда попало. После этого концерта хозяин сада соседей собрал с улицы и каждый вечер стал нас ждать и караулить, когда «артисты» опять наведаются. Ну и однажды чуть всех и не словили, пришлось бежать, еле ноги унесли. Не повезло только Юрке-«ударнику». Штаны не удержались у него на нужном месте. Запутался он в них. Словили его. Ну, после и нам пришлось держать ответ. ― Может, мы дождёмся, пока стемнеет? ― забеспокоился Берка. ― Ты что, уже напугался? Ладно уж, ― тяжело вздохнул Колька, ― дождёмся следующего раза. Косые солнечные лучи уже не касались земли. Их желтоватый свет освещал только верхушки деревьев, покрытых густой зеленью листьев, откуда доносились звуки от вдруг налетевшей воробьиной стаи. Их музыкальная распевка напоминала подготовку к очередному вечернему концерту. Мальчишки неторопливо с разговорами шли по дороге домой, то и дело бросая косой взгляд на огороды, поросшие молодой зеленью, за которыми сквозь щербатые заборы проглядывали не успевшие вызреть зелёные помидоры. Рассказы Музыкальный щегол День выдался солнечным, но Колька, проснувшись, ходил грустным. У соседа с утра заливался пением щегол. А у Кольки в клетке была только чечётка. Хоть и считалась она певчей птицей, но по своему музыкальному образованию не дотягивала до солиста щегла. Щегол не только считался успешным исполнителем, но он и выглядел всегда безупречно. Носил светло-серый фрак. Крылья были ярко-желтые, обрамлённые чёрными перьями. На ногах коричневые с розовым отливом туфельки. При этом выпирающий у щегла белый животик, как у настоящего оперного певца, украшал чёрно-белый рисунок хвоста. Красный галстук-бабочка спереди придавал ему неповторимый щегольской вид. О такой птице Колька давно мечтал. И однажды на сэкономленные деньги он за полтора рублика купил щегла у соседа, посадил в клетку-садок и стал наблюдать. Щегол на редкость оказался спокойным. Перелетал с жёрдочки на жёрдочку. Иногда слетал на пол клетки, где для него был приготовлен корм: семечки, колючий репейник и маленькая стеклянная баночка из-под крема, наполненная водой. Щегол семечку расщёлкнет, да так, что она издаст жалобный хруст, и скорлупки, словно мотыльки, разлетятся по сторонам, а потом переключится на колючую шишку из репейника. Тут уж своё искусство щегол проявляет аккуратно. Ухватит кончик ершистой колючки, резко клювом потянет его на себя, вот и оно, зёрнышко репейника, и перекусить теперь им можно. Нашелушит за целый день ворох скорлупок, разбросает их по клетке, а некоторые и через проволочные прутья клетки разлетаются по полу комнаты. ― Опять намусорил твой щегол, ― с горечью скажет мама, ― придётся мне за уборку браться. Возьмёт пушистую метёлочку, вздохнёт и начнёт сметать с полу разбросанную шелуху. ― Я сам, ― скажет Коля, ― это же мой дружок насорил. Возьмёт из рук мамы голичок и начнёт им махать вправо-влево и быстренько разметёт шелуху по всей комнате. ― Не годится так, ― промолвит мама, ― надо аккуратно сметать мусор, в кучку, и потом совком собрать и вынести на улицу. Коля присядет на стул, посмотрит на свой труд. Вроде под клеткой на полу чисто получилось. А то, что скорлупки от семечек и ершистые хвостики от репейника под кровать разлетелись ― не беда, их сразу и не заметишь. Какой прок их оттуда вытаскивать? Потом можно собрать, когда генеральную уборку в комнате делать будут. А щеглу-то что, ему и дела до этого нет. Сидит на жёрдочке и молча, как на качельке, раскачивается. Это развлечение ему тоже придумал Коля, чтобы он не скучал в одиночестве. А вот петь что-то не очень ему хотелось. То ли возраста ещё певчего не достиг или грамоте музыкальной с детства не обучался. И всё время Коля в размышлениях пребывал, как бы помочь щеглу освоить эту самую грамоту. Тут Коля вспомнил, что утром передача детская идёт, «Пионерская зорька» называется. В ней звучали весёлые и бойкие песни для ребят, про чижика-пыжика, петьку-забияку и всякие разные. Бывало, и про жизнь пионерскую ребячью рассказывают. Решил Коля радиоприёмник рядом с клеткой щегла поставить. «Если у самого щегла тяги к пению нет, ― думал Коля, ― может, эта передача наведёт его на мысль, что ему грустить не стоит. А может, на свободе мало летал, не встречался с весёлой компанией своих собратьев. Так уж лучше пусть послушает по радио, как весело живут и дружат ребята. А иной раз классическую музыку передают. Говорят, она тоже влияет на интеллект». День проходит, другой, но концертной программы от щегла так и не предвидится. «Может, угостить щегла сладостью, ― решил Коля. ― Чтобы настроение у него поднялось». Взял он со стола шоколадную конфету с названием «Ласточка» и решил угостить щегла, думая, что это как-то повлияет на певческие способности. Всё же родственная птичья связь у них есть. Решил сначала сам откусить первый кусочек от конфетки, затем откусил второй кусочек и положил его в клетку щегла, стал наблюдать и заметил, что щегол недоумённо смотрит на него и не может понять, что же Коле от него нужно. Потом перевёл взгляд на угощение. Отвернулся, взлетел на жёрдочку и ноль внимания. «Может, постеснялся принять угощение», ― подумал Коля и решил тогда другим делом заняться. Придумал воздушный винт смастерить. Может, он как-то поможет навеять щеглу лирическое настроение. Обёртка от конфеты с блестящей фольгой у края клетки осталась. Пока Коля собирал воздушный винт, щегла заинтересовала блестящая бумажка. Клювом он попытался дотянуться до неё, но это у него получалось плохо. Теперь он стал больше проводить время возле блестящей обёртки. Поведение и внешний вид как-то сразу у щегла поменялись, и он забыл про жёрдочку и верёвочную качельку, на которой проводил всё своё время. Сейчас его больше влекло на пол клетки, где он пританцовывал возле блестящей обёртки от конфетки. Нет-нет, да и голосок стал прорезаться у него в виде глуховатого треска. Коля стал присматриваться к щеглу. Он стал напоминать ему артиста, который перед выходом на сцену прихорашивается перед зеркалом и распевает себе под нос концертную мелодию. «Может, щеглу не хватает такого артистического туалета в виде зеркала в гримёрке?» ― подумал Коля и побежал в комнату матери, где на столике лежало маленькое зеркальце, которым он не раз запускал солнечные зайчики. Решил приладить он зеркальце в клетке, устроить подобие гримёрки для щегла. Пусть теперь зеркальце служит щеглу вместо обёртки конфетной. А в качестве лакомства закрепил на ниточке кусочек белоснежного сахара и стал снова наблюдать. Щегол некоторое время недоверчиво разглядывал необычные атрибуты, появившиеся у него в клетке, осматривал он их с интересом со всех сторон. Затем он щёлкнет клювом по кусочку искристого сахара, поразмышляет некоторое время и подсядет к зеркальцу. Смотрит в него, никак не может понять, откуда же рядом с ним появился похожий на него собрат. Тогда и решил щегол на птичьем языке пообщаться со своим двойником. Издал он необычный звук: три-и-к, три-и-к, затем дважды повторил его и, не получив ответа, слетел на жёрдочку. А после решил снова вернуться к зеркальцу и, усевшись перед ним, произнёс целую связку музыкальных звуков. Приостановился, прислушался и наклонил набок голову. Ответа ему не последовало. Он повторил ещё раз разученную мелодию уже более длинной трелью. Прислушался опять. И затянул с небольшим перерывом целый куплет. Ему это понравилось. И крутясь, и красуясь своим ярким нарядом в отражении зеркала, он стал издавать различные звуки, переходящие в звонкие трели, с каждым разом расширяя свой певческий диапазон. Диапазон его голоса в две октавы по достоинству оценил любитель феерических выступлений кот Мурзик, с любопытством наблюдавший за ним с подоконника. Любуясь собой в зеркальце, щегол всё чаще слетал к кусочку искристого сахара, который излучал лучистые искорки подобно софитам на сцене, и, ненадолго отвлекая взгляд на завораживающую игру света сахарных крупинок, снова возвращался на эстрадную площадку перед зеркальцем, продолжая любоваться своим отражением и распевая длинные оперные партии. ― Щегол-то у тебя настоящий нарцисс, ― как-то раз сказала мама. ― Ему только и выступать с концертной программой на фестивале «Алябьевская осень» в нашей Тюменской филармонии. Теперь Коля решил, что клетку с щеглом можно выносить во двор, чтобы все ребята слушали не только «Пионерскую зорьку», но и нашего нарцисса щегла. Воздушный винт Лето выдалось жаркое и знойное. Щеголиная трель звучала ярко и сладострастно только в первой половине дня, до того самого момента, когда по радио начиналась детская передача «Пионерская зорька». Коля, забыв про все свои дела, вбежал в дом и, усевшись поудобнее на диван, стал внимательно слушать передачу, стараясь не пропустить последние пионерские новости. Особенно его увлекала история, которая приключилась с мальчуганами Яшкой и Валькой из повести Аркадия Гайдара «На графских развалинах». Фрагменты этого произведения звучали в конце каждой передачи. Коля мечтал найти себе такую книжку. Школьная библиотека во время летних каникул не работала. А бежать в библиотеку Дворца пионеров по такой жаре тоже не хотелось. И тут Коля вспомнил, что ещё не успел доделать воздушный винт, когда задумал привить щеглу тягу к пению. Винт Коля тоже относил к силе воздуха, как и любовь к этой стихии, которую испытывал щегол. В тот раз он только отыскал жестянку для винта, которую пришлось вырезать из консервной банки. Банка нашлась не сразу, пришлось бежать в овраг, куда сбрасывали с дворов разный мусор, и искать её там. Ещё с занятий в авиамодельном кружке во Дворце пионеров он помнил, как надо правильно рассчитать контур винта, чтобы у него появилась подъёмная сила. Колин винт будет взлетать вертикально вверх, при этом крылатый мотор должен издавать поющие звуки. Примерно такие, которые возникали при полёте нарцисса щегла. Вид винта из консервной банки Коле не понравился. Он не желал принимать форму «поющего» пропеллера. И тут Коля вспомнил про дядю Мишу. Как-то однажды с отцом он ходил в сигнальную мастерскую, где делался ремонт железнодорожных фонарей, находилась она возле путей паровозного депо и располагалась в старом деревянном доме, срубленном из брёвен, которые со временем обветшали и приобрели неказистый вид. В мастерской над разными приборами, необходимыми для безопасного движения поездов, колдовал мастер дядя Миша. Он ремонтировал сигнальные фонари, звуковые рожки для путейских рабочих и даже делал ключи для амбарных замков, на которые закрывали стрелочные переводы, чтобы мальчуганы-шутники ненароком не перевели стрелку железнодорожных путей. Иначе поезд вместо главного пути мог попасть на другой путь, второстепенный, занятый уже другим составом. Тогда уж точно могла случиться авария. Вагоны и локомотив могли сойти с рельсов. Вот тогда-то Коля и заприметил в мастерской у дяди Миши слесарный инструмент и различные приспособления, пригодные для изготовления заветного воздушного винта. А ещё он заприметил блестящие тоненькие пластинки из металла, которые стопкой громоздились на рабочем верстаке дяди Миши. Они были ровные, как раз бы сгодились для его поделки. Сбегать к дяде Мише для Коли ― пара пустяков. Дядя Миша обрадовался, когда заметил Колю, стоящего на пороге мастерской. Его лицо сияло доброй улыбкой. ― Проходи, рассказывай, каким ветром занесло? ― произнёс дядя Миша, вытирая о фартук большие натруженные руки. Услышав фразу про ветер, Коля сразу представил воздушный винт. ― Воздушный винт задумал сделать, ― поспешил ответить он, ― а вот подходящей жестянки не нашёл. ― Поди, как у Карлсона, с моторчиком? ― поинтересовался дядя Миша и, сдвинув со лба на нос очки, закреплённые на голове бельевой резинкой, разглядывал Колю почти в упор весёлыми глазами, которые смотрели из-под густых, косматых бровей. ― Нет, у меня моторчик деревянный будет из катушки из-под ниток. А воздушный винт из жестянки. Дядя Миша улыбнулся и стал рыться среди металлических обрезков на верстаке, подбирая подходящую жестянку. ― Такая жестянка подойдёт? ― спросил он, протягивая на вид подходящий по размерам кусок металла. ― Подойдёт! Только ножницы теперь хорошие надо, ― сказал Коля, повертев заготовку из жести в руках. ― Ну, рисуй свой воздушный винт, а я пока отыщу ножницы. ― Конечно, я мигом! И, расположившись у верстака, как заправский мастер, Коля стал рисовать на металле узор, похожий на часть крыла стрекозы, затем пририсовал вторую половинку. Он покрутил пластинкой над головой, вытянулся, встав на носочки, и, словно раскрученный пропеллер, потянулся вверх, в воздух, и громко прожужжал: жу-у-у-у! ― Кажись, в самый раз! Не хуже, чем у Карлсона, ― с улыбкой произнёс он. ― Ну, я побежал! Мне ещё катушку из-под ниток раздобыть надо. Дома на полке Коля нашёл мамину шкатулку с нитками и стал рыться в ворохе ниток, пуговиц и резинок. ― Вот такой чурочек, похоже, сгодится. И он выбрал самый большой, с ниткой серого цвета. «Теперь надо успеть распустить нитки, ― подумал Коля, ― пока мама не вернулась из города». Он уселся на крыльцо, потянул конец нитки и стал распускать катушку. Катушка в руках зачертыхалась, нитки вначале неохотно сматывались с катушки, путались, пока ажурная паутина из ниток окончательно не сплела его ноги. Коля испугался, попытался встать и убежать, пока мать не застала его за этим занятием. Но ноги почему-то не слушались, как обычно, и он стал походить на стреноженного коня. Коля решил было сделать маленький шажок, чтобы позвать на помощь Валерку, но не удержался на ногах, словно кто-то прижал его к земле. Он присел, облокотился на руки, как бы готовясь преодолеть стометровку с низкого старта, да с места не смог оторваться. Получился фальстарт. «Нет, ― решил он, ― так может произойти конфуз, скорей надо самому выпутываться из этой истории, ― подумал он, ― сейчас бы и перочинный ножичек сгодился». Только не предусмотрел он его прихватить. Не думал, что влипнет в такую историю. «Вот как нехорошо получилось», ― рассудил он. Собака Барсик, дремавшая в конуре, высунула из будки заспанную морду, заприметив, что что-то не ладное происходит с Колей, дважды зевнула, почесала лапой за ухом и, ничего не поняв, разлеглась, продолжая наблюдать за ним. ― Барсику хорошо, ему не попадёт от мамы, ― раздражённо себе под нос пробурчал Коля, ― шёл бы да помог лучше! Чего разлёгся? Но от этих слов Барсик ещё глубже уткнул морду в лапы. ― Если не хочешь помогать, то не спускай лучше глаз своих с хозяйской миски, ― с обидой пробормотал Коля. Он стал дрыгать ногами, словно швейная машинка. Нитки с ног начали скручиваться и сползать к сандалиям. Потом Коля сбросил сандалики и освободил ноги от пут. «Как я раньше не догадался, ― удивился он. ― Добегу до Валерки, вдвоём катушку с нитками быстрей размотаем». Валерка только вышел из дома. На голову напялил из газеты пилотку и не замечал вроде Колю. ― Помощь твоя мне нужна, ― сказал ему Коля, ― винт воздушный собрался делать. ― Вентилятор, что ли? ― поинтересовался Валерка. «А что, может, вентилятор сделать, ― эта мысль вдруг осенила Колю, ― на улице-то жара стоит». А потом смекнул, что для этого мотор другой нужен, помощнее, чтобы воздушный винт раскручивать. ― Нет, ― говорит, ― с катушки винт запускать буду. ― С какой катушки? ― удивился Валерка. ― С самой обыкновенной, ― и показал ему серые нитки, смотанные на катушке. ― Поможешь размотать их, а то совсем в них запутался! И подал ему гвоздь и катушку с нитками.