– Во дворце. Она страху натерпелась, отдыхать пошла, а я надеялся тебя дождаться. Ни разу не видел, чтобы здешний леший так на ровном месте взъелся, не в настроении, что ли, был… – А он что, на ровном? И ничем они его не гневили? – спросила Алёна задумчиво. – Да чем они его задеть могли? Цветы сорвали? Ветку случайно обломили? – удивился княжич. – Матушка знает! – Алёна только пожала плечами и пошла к деннику Уголька за своей одеждой. Она не собиралась обсуждать с княжичем подробности этого происшествия и упоминать о том, что ей рассказал леший. Вряд ли Дмитрий замешан и привел алатырницу туда намеренно, по сговору с этими двумя девицами, а все остальное и упоминать не стоило, только Вьюжина наказ нарушать. До дворца добрались спокойно, лишь княжич увлеченно гадал, что могло найти на лешего и отчего он так разгневался. А подле крыльца их неожиданно перехватил немолодой мужчина неприметной наружности. Алёна если встречала его ранее – не вспомнила, Дмитрий же узнал и явственно скривился, словно незрелое яблоко надкусил и ему оттуда червяк приветственно помахал. – Ваше сиятельство, ваша светлость! – поклонился мужчина. – Великий князь Ярослав Владимирович велел вас обоих привести безотлагательно. – С чего обоих-то? – нахмурился Дмитрий. – Девушка-то ему к чему? Отпусти! – Не могу знать, зачем, а только приказано обоих. Следуйте за мной, – велел незнакомец спокойно, развернулся и зашагал к крыльцу, ни мгновения не сомневаясь, что его послушались. – Что случилось? – встревоженно спросила Алёна у своего спутника. – Не волнуйся, ты просто под руку попалась, отцу я нужен. – Он опять недовольно покривился, но нарушить приказ не попытался. Дальше шли в молчании: обсуждать князя и задавать вопросы при постороннем язык не поворачивался, а другое в голову не шло. Перед дверью нужных покоев пришлось еще и подождать, что добавило Дмитрию мрачности, а алатырнице – дурных предчувствий. Сопровождающий постучался, заглянул внутрь, подал какой-то знак и закрыл дверь, ничего не объясняя. Но ожидание оказалось недолгим. Вскоре дверь распахнулась, и из покоев один за одним вышли четверо мужчин, среди которых, к изумлению Алёны, нашелся и Рубцов. Остальных девушка не знала, одеты они были обычно, но по сложению, выправке и манере держаться – кажется, все были опытными воинами. Воеводы, что ли? Да и верно, не просто же так они тут все сидят. Алатырница сдержала рвущееся с языка радостное приветствие, а вот улыбку – не смогла. Однако Янтарноглазый не ответил, отчего-то посмурнел, увидев девушку, и, хмурясь, отвел глаза. Алёна так опешила от неожиданности, что не услышала оклика княжича, тому пришлось взять ее за локоть и потянуть за собой. Но разговор с великим князем уже вовсе не занимал девушку, она и думать о нем забыла, появились другие вопросы, куда более важные. Неужели воевода на нее сердит? Но за что? Успели в каком-то не том свете представить недавние события и ее выставили виноватой в происшествии? Может, о том и князь хотел говорить?.. Покои были знакомыми, именно сюда Алёну приводил Вьюжин, но уверенности и спокойствия это не прибавило. Наоборот, страшнее стало, когда девушка, глубоко поклонившись, осмелилась поднять взгляд на великого князя и когда тот коротким приказом велел писарю выйти. Сопровождающий внутрь вообще не заходил, и алатырница вздрогнула от хлопка двери за спиной. Ярослав Владимирович был зол и не пытался это скрыть – серые глаза цветом сравнялись с грозовыми тучами, губы плотно сжаты в тонкую линию. Несколько мгновений он молча рассматривал обоих, потом взглянул алатырнице в лицо. Та и единого вздоха не выдержала, опустила глаза, внутренне сжалась. Хоть на колени падай и милости проси! И не столько гордость от этого удерживала, сколько полное непонимание: за что виниться-то? – Что ты должен был делать сегодня? – Прозвучавший в звенящей тишине ровный, холодный голос князя заставил Алёну с тоской подумать о двери за спиной – такой близкой, такой манящей! – У боярина Хлестова казначейским подсчетам учиться, после – у Саввина судебным делам, – ответил Дмитрий. Алёна глянула на него искоса – княжич пустыми глазами смотрел на отца, но крепко стискивал кулаки и, кажется, едва держался, чтобы говорить спокойно. – А ты?! – гаркнул князь. Резко поднялся, стул скрежетнул по полу. – Щенок! – Ярослав грохнул кулаками по столу. Алёна вздрогнула, а княжич только упрямо насупился. – Будущий князь! С девкой безродной по лесам таскаться – велика важность! Ты наследник, тебе у меня Белогорье принимать! Случись что со мной – все, смута? Княжества между собой перегрызутся? – Матушка не допустит, – буркнул Дмитрий. Алатырница прикусила губу и еще больше втянула голову в плечи. Да что ж он творит, мальчишка бестолковый? Намеренно, что ли, выводит?.. – Матушка?! – громыхнул Ярослав. Крак! – отлетела в стену чернильница, сбитая княжеской рукой, вспорхнули белыми птицами листы бумаги. – За бабскую юбку спрятаться мечтаешь, щенок? Витязь великий, с нечистью он бороться думает! Сопляк! Алёна тоже вспомнила Матушку и про себя взмолилась, чтобы бурю мимо пронесло, боясь и бровью двинуть. Полбеды, если князь в горячке оплеухой наградит, она крепкая. А если всерьез осерчает – не то что родного дома, света белого не увидишь! Это княжичу что, поругается да простит, а ей… – Ты наследник! – Выбери себе другого наследника! – вскипел и княжич, шагнув порывисто вперед. – У меня вон брат есть, его и учи! Небось Софья только порадуется! – Пререкаться вздумал? Ну хорошо, – сквозь зубы процедил князь и заговорил дальше, чеканя слова, словно гвозди заколачивал: – Коль доброго отношения не ценишь и сам с собой совладать не можешь, будет на тебя другая управа. Из дворца больше – ни ногой. Обязанности первого сотника я с тебя снимаю, не заслужил. Увеселений тебе тоже никаких не будет. На Озерицу уважение озерной деве выкажешь, и довольно с тебя. Заработаешь забавы своим усердием в науках – значит, заработаешь. А ты… – Алёна лбом ощутила, что князь перевел взгляд на нее, но глаз поднять не посмела. – Через седмицу твоего духа здесь не будет! Или сама найдешь мужа, или я назначу. Поняла? – Да, ваше сиятельство, – с трудом выдавила Алёна и поклонилась. – Прочь пошла. А тебя боярин Саввин ждет, проваливай. Алатырница искоса тревожно глянула на княжича – боялась, что тот опять пререкаться начнет, и тогда Матушка знает, чем это все вообще кончится. Побелел, на скулах румянец лихорадочный, зубы от злости едва ли не скрипят… Но нет, сдержался, да и глаза отвел. Видать, понял, что перегнул палку. Подать голос Алёна не рискнула, поклонилась молча, поспешила выскользнуть наружу и только там сумела перевести дух и вдохнуть полной грудью. Следом шагнул и княжич, прикрыл дверь и двинулся вместе с девушкой к переходу на женскую половину. Алатырнице очень хотелось спросить, зачем Дмитрий так ругается с отцом, зачем воюет? Не дурак ведь, может все науки постичь, да и разве бывают знания лишними? Но она поглядывала на спутника и не решалась заговорить. Глаза ему явно застил гнев, и вряд ли княжич сейчас услышал бы слова, сказанные в поддержку его отца. Ладно бы она еще была дружна с ним с колыбели, а то знают друг друга без году седмица! А еще тревожили слова князя. Как бы он не решил и впрямь ее замуж выдать! Спорить с разгневанным правителем она не рискнула, но на душе скребли кошки, и хотелось скорее бежать к Вьюжину за утешением. Или хотя бы побыстрее дойти до покоев и рассказать обо всем Степаниде. – Извини, что так вышло, – нарушил молчание Дмитрий. – Ты же вовсе ни в чем не виновата, из-за меня пострадала… – Зачем ты его злишь? – осторожно спросила она. – Да он никого, кроме себя, не слышит, – огрызнулся княжич, останавливаясь возле перехода на женскую половину. – «Я сказал», «я приказываю», «ты должен»… – Он же правитель. – Алатырница пожала плечами. – Да и плевать. А ты отчего так спокойна? Неужели замуж хочешь за первого встречного? – зыркнул он на девушку. В серых глазах полыхнула гроза – один в один как у отца. – Не хочу, – опустила она взгляд. – Он не имел права так поступать! – Княжич зло ударил кулаком по стене. Точно ведь, одна порода… – Это жестоко! – Не сердись. – Алёна тревожно огляделась, но, к счастью, никого постороннего поблизости не было. – Все обойдется, я уверена. – Из-за меня это случилось, мне и исправлять. Я с ним поговорю, как остынет, – заявил Дмитрий, и спорить с ним алатырница вновь не стала – ясно же, не услышит, он уже все решил. – Спасибо. Да и за прогулку тоже, – слабо улыбнулась она. – До встречи, – так же криво ухмыльнулся наследник. Алёна с тоской подумала, что горячечное решение князя – к лучшему, быстрее все это закончится, так или иначе. Даже если Вьюжин не поможет и князь сговорит ее замуж, все одно принудить никто не сумеет. Жрица Матушки никогда не поженит против воли, и пусть это еще сильнее разозлит князя, ничего по-настоящему плохого он не сделает, это Алёна понимала. В застенки не посадит, родных тоже не тронет – хоть и вспыльчив сверх всякой меры, и упрям, но не верилось, что настолько. А остальное… Да уж переживет как-нибудь его гнев, дальше заставы не пошлют. Взбудораженная Степанида встретила алатырницу едва ли не на пороге, вооруженная дошедшими невнятными слухами о происшествии в лесу возле дворца: откуда-то здесь уже знали, что сегодня леший буйствовал, но отчего – только гадали. Выслушала, подивилась, поругалась на дурных баб, пообещала разобраться. Поставленный князем срок в седмицу ее отчего-то совсем не расстроил, Стеша только махнула рукой и велела не тревожиться. Легко ей говорить… Оставшееся время до праздника прошло тихо. На ужине после происшествия в лесу не было Павлины и Светланы, а на следующий день обе появились и делали вид, что ничего не случилось, только Алёны избегали. Павлина так и вовсе в ее сторону не смотрела, а вот вдова порой бросала непонятные задумчивые взгляды. Особой ненависти в них не чуялось, но все равно лучше было бы без них. Наладилось общение с Ульяной. Поначалу относиться к боярышне по-прежнему Алёна не могла, словно засела внутри заноза, но все же пересилила себя. Тут больше стоило винить самого Ярослава, а не неискушенную девушку, которой наверняка льстило такое внимание. Если подумать, далеко не всякая бы решилась идти против воли великого князя, а Вяткина еще упиралась, вниманием его не кичилась и не пользовалась, наоборот, таилась как могла. Ей и самой, кажется, несладко было от такой любви. Ни княжича, ни воеводу она за эти дни не встретила. Первого – к счастью, потому что вновь вызывать гнев его отца не хотелось, а второго… Она бы и рада, да только случайных встреч не выходило, не бегать же за ним! Зато никуда не делся тайный воздыхатель. Он по-прежнему оставлял только короткие бесполезные записки, по-прежнему не показывался на глаза и не называл имени, но не присылал ничего особенного или такого, что нельзя было бы принять из-за слишком большой ценности. Цветы, потом платок с набивным рисунком, простой и красивый. В день праздника тоже прислали незнакомые Алёне цветы – белокрылку, которая, по словам Стеши, славилась своим приятным нежным запахом, и ароматное масло для притираний на ее же основе, в этот раз без записки. Да вот только алатырница порадоваться не могла: утром она проснулась с заложенным носом. Чары зеленого янтаря облегчили Алёне дыхание, однако вместе с этим начисто пропал нюх. – Странное совпадение, – недовольно нахмурилась Степанида. – Не нравится мне это, – рассеянно заметила она, уронила на ладонь каплю подаренного масла, растерла, нюхая. – Ты думаешь, туда что-то добавили? – насторожилась Алёна. – Я ничего не нахожу, но я не травница. – Рыжая качнула головой. – Белокрылка ценится за то, что дурные запахи отбивает, и стоит такое вот масло немало. Самый дорогой подарок из всех, какие были. И Матушка знает, у чего хотели этим запах отбить… Могли же гадость какую-то подлить. Вряд ли яд, такое я бы заметила, я опасность чую, но, например, заставили бы пятнами покрыться. Мне вообще этот безвестный даритель не нравится. Отчего имя скрывает? Ты девица незамужняя, ничего непристойного он пока не делает, так чего прячется? Если виды имеет – назвался бы, а если считает себя ниже по положению и недостойным княгини – так чего вообще лезет? Нет, нечисто с этими подарками. Видать, дурное замыслил. Я бы предложила тебе волосы белокрылкой убрать, но этот подарок трогать не хочется. А ну как и цветы чем-то измазали? – И с носом у меня беда не просто так, да? – Не случайно уж точно. Зелье тебе с вечера подлили, им как раз нос лечат. А чары сторожевые не сработали, потому что лекарство это совсем безвредное. Вот так заложило с утра, потому что ты здорова, а что нюх пропал – так это после него всегда так, к следующему утру вернется. Убрать можно, но непросто, и после будешь чувствовать себя куда хуже, так что я не стану. Переживем как-нибудь, чай, не голова. – Это Светлана, – проговорила Алёна, разглядывая крупные белые чашечки цветов о двух больших лепестках, похожих на крылья бабочки-капустницы, и пояснила: – Светлана что-то подлила мне в морс вечером, она же рядом сидела. Еще Ульяна могла, но вряд ли. И Светлана же в лесу была. За что она так меня ненавидит? За то, что я наследница Краснова? – Наверное, – согласилась Степанида. – Но если это и впрямь она, братьев ее берегись. – Думаешь, натравит? Они не алатырники? – Вроде бы нет. Да их и травить не надо, она ими и так вертит, они в своей единственной сестренке души не чают. Их сейчас двое во дворце, старший Василий и младший Любомир, Сафроновы. – Она сестра Василия Сафронова? – удивилась Алёна. – А я тебе разве ее девичью фамилию не говорила? – Рыжие брови выгнулись. – Извини, моя промашка, о другом, видимо, заболталась. Что-то случилось? – Да ко мне Василий Сафронов тоже цеплялся, так, по мелочи, я и забыла. А он вон отчего! – Ты с ними поаккуратнее, семья очень сильная, а аппетит у Василия Евграфовича и того больше. – О чем ты? – нахмурилась Алёна. – Ну, он лелеял мысль выдать Светлану за Дмитрия, только тот ее на пять лет моложе, понимал, что надежда невелика, так что предпочел синицу в руке. Зато вот князя Краснова уцепить сумел, только видишь, как оно вышло. И наследника не появилось, и сам Краснов, хоть жену взял, но к отцу ее благосклоннее не стал, а боярин Сафронов очень на него рассчитывал.