Олдридж кивнул. — Пожалуйста. В смысле... я хочу тебе предложить... я хочу попробовать... Мигель погладил ладонью его щеку и потянул Олдриджа на себя. — Можно тебя поцеловать? — выдохнул Мигель в губы мужчины. Вместо ответа Олдридж подался вперед, касаясь его губами. Но после, он позволил Мигелю перехватить инициативу, опрокинувшись на спину вместе с парнем, удобно на нем устроившимся. Олдридж готовился панике, дискомфорту, беспокойству, но никакой подсознательной негативной реакции не последовало. Лишь медленный, неторопливый стук сердца, который не нарастал и не грозил сокрушить мужчину. Олдриджу было комфортно. Более того, он чувствовал себя в безопасности. Мигель был надежным. — Я хочу тебя, papi. Я так сильно тебя хочу. Мечтаю оказаться внутри тебя. Олдридж заскулил, но «нет» не ответил. Одна только мысль страшила, но при этом очень интриговала. Представив себе Мигеля внутри своего тела, Олдриджа напрягся и содрогнулся от предвкушения. — Но не сегодня утром, — проговорил Мигель. — Пока нет, — он поцеловал Олдриджа, скорее, извиняясь. — Но однажды. — Когда? — Олдридж хотел, чтобы это день никогда не настал. Олдридж хотел, чтобы это случилось прямо сейчас. Он не мог определиться, чего хотел больше. — Ты еще не готов. Мы не готовы, — Мигель скользнул рукой вниз и стиснул оба их члена в ладони. Медленно лаская вначале, а потом увеличивая скорость и давление. — Но очень скоро. Очень скоро я окажусь внутри тебя, и когда это случится, буду только я. Никаких лишних преград. Олдридж застонал, по всему телу растекалось удовольствие, а мысли все были только о Мигеле. — Я хочу, чтобы ты об этом подумал. Обо мне внутри тебя. Не всегда. Даже не в половину случаев. Мне нравится, когда ты сверху, papi. Безумно. Но мне нужно... — он запрокинул голову. — Ох, твою ж мать. Охрененно. Олдридж готов был сам вот-вот взорваться, но сначала должен был спросить: — Что тебе нужно? Мигель ускорился: движения стали болезненнее, но именно это сбросило Олдриджа в пропасть. Он кончил, но Мигель продолжил. Боль и удовольствие смешивались в такой коктейль, что Олдридж сомневался, что сможет это пережить. Он подкидывал бедра, царапался, но Мигель все равно держался. — Никаких преград. Кожа к коже, ах, блять! — Мигель откинул голову и бессвязно что-то прокричал во время оргазма. Но он продолжал, безжалостно надрачивая оба члена, заставив Олдриджа кончить еще раз, но лишь несколькими каплями. По телу, словно разряды электрического тока проходились, усиливая чувствительность. «Мне кажется, я люблю тебя», — подумал Олдридж. А потом мозг добавил сам, «черт возьми». Они продолжили лежать: Мигель — сверху, а Олдридж — под ним. Оба были потными и тяжело дышали. А скоро еще и липкими станут. Олдридж задал единственный безопасный вопрос: — Сначала в душ или завтрак? — Мы можем вместе помыться? — спросил Мигель. — И воду заодно сэкономим. — Спорный вопрос. Мигель скатился с Олдриджа. — Ничего. Попробовать стоило. Но вот однажды. — Ты можешь пойти первым. — Спасибо, papi, — поблагодарил Мигель, но каким-то тусклым голосом. — Я быстро. Олдридж остался лежать в одиночестве с подсыхающими зудящими каплями спермы на коже и мучиться сомнениями. Логика твердила, что мыться вместе глупо. Воды будет всегда не хватать. Поэтому один в любом случае будет мерзнуть в мыльной пене, а второй наслаждаться теплой водой. В кабинке скользко и опасно, а секс в душе — безрассудное мероприятие. И наконец, в Олдридже не осталось ни капли спермы. Он был досуха опустошен и даже слишком чувствителен. Если не ради секса, то совместный душ терял весь смысл. Но с логикой соперничали два образа. Первый: Мигель на коленях со склоненной головой, волосы и кожа мокрые. Второй: его грустное и слегка разочарованное лицо, когда тот выбирался из постели и уходил в душ. Олдридж свесил с кровати ноги, поднялся, и пошел за Мигелем, к которому неумолимо тянуло, как ночь за днем. Мигель не запер дверь и, похоже, даже не заметил присутствия Олдриджа. В помещении было влажно от пара, даже несмотря на включенную вентиляцию. На зеркале, висевшем над раковиной, отчетливо виднелось нарисованное пальцем сердечко. Рядом смайлик и мультяшный член. Это, несмотря на нервозность, заставило Олдриджа улыбнуться. Мигель обернулся на звук открывшейся дверцы кабинки. Сначала он выглядел удивленным, но потом по его губам растянулась довольная улыбка. — Papi. — Давай сбережем хоть немного воды, — проговорил Олдридж, чувствуя себя неловко и по-идиотски. Мигель резко подался вперед и поцеловал. — Давай я тебя помою. Можно? — Зачем? — Потому что я хочу, и потому что хочу везде тебя полапать, — Мигель насмешливо на него глянул. Олдридж фыркнул. — Если это доставит тебе удовольствие. Такое ощущение, что ты самый надоедливый из всех моих студентов. Мигель взял мыло, вспенил его и медленными ласкающими движениями намылил грудь Олдриджа. — Я твой любимый студент. Признай. — Уж точно, единственный с кем я принимал душ. — Рад это слышать, — Мигель глянул на него, в глазах плясали смешинки. — Я намерен, оставить это неизменным, — он снова поцеловал Олдриджа. — И делить тебя ни с кем не стану, без разницы насколько низкая у них успеваемость. Ты — мой. Мой Профессор. Остальные пусть ищут собственных, — грациозно опустившись на колени, он намылил ступни Олдриджа, поднялся выше по ногам к паху, уделив ему больше внимания. Олдридж опустил взгляд на склоненную спину Мигеля, его темные влажные волосы: фантазия ожила. Сердце в груди профессора затрепетало. — Я люблю тебя, — сказал Олдридж и тут же захотел зажать рот ладонью и вернуть слова обратно. Слишком рано. Мигель слишком молод. Олдридж слишком стар. Даже если все это игнорировать, их отношения были совершенно неуместны. — Прости, — неубедительно добавил он. Мигель поднял голову и посмотрел на него: темные ресницы слиплись от воды, а глаза расширились от удивления. В груди Олдриджа ухнуло. Следовало держать рот на замке. Он попытался дать задний ход. — Прости, — снова повторил он. — Я не хотел... Мигель с небрежной грацией, которой Олдридж никогда не обладал, поднялся на ноги. Каждый мускул парня был красиво очерчен. Никто настолько идеальный не может хотеть его, Олдриджа. Точно не на всю жизнь. Точно не слишком долго. Все голоса из прошлого шумом раздались в его голове, сталкиваясь и друг друга опережая, стараясь напомнить о себе первыми. Олдридж, ощутив слабость, прислонился к прохладной плитке и позволил всем голосам омыть себя, как горячим струям душа. Тим, вылетевший из спальни Олдриджа, потому что тот не мог расслабиться. Оба потеряли эрекции при попытке заняться сексом: «Со мной такое не пройдет. Ты просто дырка, куда я могу засунуть свой член, но и с этим ты нормально справиться не можешь? Это не любовь, Ол, и уж точно, мать твою, не долбанная сказка. С чего ради, я должен провести свою жизнь рядом с настоящим фригидным мудаком? Я еще слишком молод, чтобы застрять с тобой на вечность». А потом Уэсли и его шепот в мужском туалете: «Я хочу с тобой трахаться, Олдридж, а не встречаться. Боже упаси! С чего это вообще тебе в голову пришло? С такими, как ты, серьезные отношения не заводят. Такие, как ты, просто напрашиваются на то, чтобы их сломали, и я с удовольствием это сделаю. Я разорву тебя на части и заставлю выть мое имя». Ладонь облапала его задницу и больно стиснула. «Ты же этого хочешь. Меня хочешь». Ладонь попыталась нырнуть под пояс брюк, но Олдридж отпрянул. «На место вернулся. Какого хрена ты так смотришь? Маленький фригидный сучонок. Сам еще прискачешь обратно, и я заставлю тебя об этом умолять». Ушедшие годы, как и мужчины, которых хотел Олдридж, но которые не хотели его, промелькнули перед его глазами. Недоверчивый смех Брэндона, прозвучавший громче музыки в баре. Презрение Чэда, ползущее по коже Олдриджа, на том ужасном свидании. В старших классах Майк, ухмылявшийся ему в лицо и лапавший его задницу, пока никто не видел. И Тео: он так сильно толкнул Олдриджа в шкафчики, что тот заработал сотрясение мозга и очнулся на полу школьного коридора со спущенными до самых лодыжек штанами и бельем, выставленный на всеобщее обозрение. Но до всех этих мужчин была тетя Гейл, отталкивавшая его снова и снова, пока Олдридж не прекратил попытки заслужить ее любовь: «Олдридж, я никогда не хотела детей. И никогда не думала, что предстоит растить тебя. Твоим родителям стоило выбрать другого опекуна. Не могу дождаться, когда ты станешь совершеннолетним, и я обрету свободу. Наконец, смогу вернуться к нормальной жизни». Олдридж закрыл глаза и попытался вдохнуть. Как только он снова обретет способность двигаться, немедленно покинет душ. Нужно одеться. Нужно... — Эй, papi. Открой глаза. Посмотри на меня, — Мигель смотрел обеспокоенно. — Боже. Но не таким же взглядом. Блин. Клянусь, я просто удивился, вот и все. Не отдаляйся от меня. Посмотри на меня, Олдридж. Посмотри в мои глаза. Я очень надеялся, что однажды мы дойдем до слов «я люблю тебя». Но даже не предполагал, что это случится сегодня. Это ведь замечательно. — Правда? — Олдридж старался не пускать в голос надежду. — Правда, — подтвердил Мигель. — Потому что я тоже тебя люблю. Олдридж, не сдержавшись, нахмурился. — Ты так сказал, чтобы мне стало лучше. Мигель фыркнул.