— В яблочко. Олдридж нахмурился. — Я неправильно выразился? — Ты просто Шерлок. — Это не так легко, — возразил Олдридж. И отстранился. Мигель не мешал, но двинулся следом. — Ты забыл о своей «Линии Мажино». Без нее проникнуть на твою половину кровати намного проще. Олдридж пожал плечами. — Если ты отстранишься, я придвинусь следом. Я всегда буду следовать за тобой. Но ты можешь остановиться. И позволить мне догнать. Догнать тебя. Хочешь, расскажу о своей поездке? Глаза смотрели на Мигеля вызывающе, настороженно и благодарно. — Наверное, — и док чуть ближе придвинулся к Мигелю. — Мне показалось, что ты хорошо проводил время. — Так и есть. А потом мой брат подслушал наш секс по телефону. И сам оказался геем. Ему довольно трудно было понять, что я не гей и не натурал, и у нас получился очень интересный разговор. А бабуля, когда узнала, избила его тапком. — Стой. Тапком? Сколько ему лет? — Двадцать. Но возраст chanclas[46]. А что, тебя ничем не били в детстве? Олдридж выглядел озадаченным. — Нет. — О. Странно. Совсем? Серьезно? — Да, — подтвердил Олдридж. — Хм. В общем, криков была куча, потом мы уехали в отель Сан-Хуана, и я рассказал о себе родителям. Тапком меня никто не избил. — Какая радость. Значит они не против? На этот раз Мигель пожал плечами. — Наверное, нет. После всей случившейся драмы, это было как-то скучно. Скорее всего, немного позже родители распереживаются. Запоздалая реакция. — С тобой все будет в порядке? — Ага, — ответил Мигель. — Да, думаю, с нами все будет в порядке. — Отлично. Олдридж снова принялся рассеянно поглаживать волосы Мигеля, и тому казалось, что док не отдавал отчет своим действиям. Мигелю было страшно пошевелиться, чтобы не спугнуть мужчину. Даже глубоко вдыхать было боязно. — Я хочу принять душ, когда выйду, ты все еще будешь здесь? — Ты этого хочешь? Олдридж кивнул. Осмелев, Мигель медленно двинулся вперед и легонько коснулся губ Олдриджа. Отстранившись, он заметил, как мужчина облизал губы, словно смакуя оставшийся на них вкус. — Я буду здесь, док. И никуда не уйду. Глава 34 Олдридж не умеет держать язык за зубами Понедельник, 6 января Постель Олдриджа. Эванстон, штат Иллинойс. Как оказалось, спать с Мигелем в одной постели без демаркационной линии из подушек было не только возможно, но и на удивление легко. Мигель был внимательным партнером по сну, оставался на своей стороне кровати, минимально ворочаясь и ни разу не захрапев на ухо Олдриджу. Профессор обычно не ставил на утро будильник, поскольку всегда был жаворонком и вставал без лишних проблем, а первая лекция начиналась только в одиннадцать. Но расписания Мигеля он не знал и колебался — будить его или нет. Мигель мог и забыть завести будильник. С другой стороны, тот был уже взрослым и несколько лет отслужил в армии. Олдридж — его парень, а не отец. «Парень». Олдридж задумался над этим словом. Он, правда, им был или Мигель лишь над этим посмеется? « Парень? Нет, papi . Ты неправильно понял. Все совсем не так». Олдридж вздрогнул от этих мыслей и отпрянул от лежавшего рядом парня. Мигель перевернулся на спину, закинул одну руку за голову, а вторую — вытянул вдоль тела. Даже во сне он улыбался. Мигель выглядел довольным и счастливым, словно иметь Олдриджа в качестве парня доставляло ему безграничное удовольствие. У профессора быстрее заколотилось сердце. С недавнего времени Мигель стал для Олдриджа больше, чем просто одноразовый секс или ничего незначащая интрижка. Не сказать, конечно, что у Олдриджа вообще было и то и другое. Или отношения. Да даже дружба. У профессора были коллеги и студенты, еще знакомые, но никого близкого. По очевидной причине — Олдридж не умел общаться с людьми. Тим и мужчины до него ясно давали это понять. Олдридж был холоден, неприступен и необщителен. И когда кто-то становился действительно ближе, Олдриджа считали жутким и странным, или тем и другим одновременно. Когда дело касалось общения, профессор предпочитал наблюдение со стороны, непосредственному участию, возможным телесным контактам или вреду. Именно так ему больше нравилось. А потом появился Мигель, который самым непостижимым образом терпел все причуды, заскоки и неуверенность Олдриджа. Парень обосновался в жизни Олдриджа, и от одной мысли остаться без него, мужчине становилось мучительно больно, и он даже вздрогнул. Раньше Олдридж ни в ком не нуждался, а теперь стал зависеть от Мигеля. Профессор жаждал его компании, что раньше в отношении никого другого не случалось. Все в Мигеле казалось Олдриджу очаровательным: его легкие улыбки и острый юмор. Но помимо этого, в первую очередь Мигеля волновало благополучие Олдриджа. Мужчина впитывал доброту и заботу Мигеля, как увядавшее комнатное растение, которому наконец дали достаточно воды и солнечного света. Вдобавок к этому — или, скорее всего, именно по этой причине — Олдридж стал привыкать к прикосновениям Мигеля. Поэтому он стал очень тосковать, особенно, когда они провели столько времени порознь. Все еще было немного страшно — только мысли о подавленном и беспомощном состоянии заставляли Олдриджа вздрагивать — но интимные прикосновения Мигеля были чудесными, и мужчине хотелось большего. В какой-то момент, ему хотелось дать Мигелю все. Но пока он будет стараться делать для парня все возможное и надеяться, что этого будет достаточно. Олдриджу уже нравилось присутствие Мигеля в своей постели. Это было правильным — едва ли необходимым. Все в молодом человеке его манило: запах, тихое сонное дыхание, копна темных растрепанных волос, рассыпавшихся по подушке, тепло его тела и само присутствие. Одного только наблюдения за Мигелем, казалось, хватит Олдриджу на вечность: его взросление, зрелость, первые седые волосы в темной шевелюре и первые морщинки вокруг глаз. Мигель навсегда останется красивым. Олдридж в этом был уверен. Мигель фыркнул во сне. Олдридж рефлекторно на это улыбнулся. Можно было одним словом описать состояние Олдриджа — опьянен. Олдридж был опьянен. «Было и еще одно слово — пугающее до чертиков и более опасное, так что лучше его задвинуть в сторонку. Потому что вдруг я ошибаюсь?» Олдридж не знал ответа, и от попыток придумать хоть какой-то вариант спасло шевеление соседа по кровати. На мужчину сонно уставились большие темные глаза. — Доброе утро, — голос Мигеля охрип ото сна. — Доброе. Надеюсь, с самого утра у тебя нет занятий. Иначе, ты, скорее всего, опоздал. Мигель потянулся. — Не-не-не, papi. Таким только первокурсники и сумасшедшие занимаются. По понедельникам первая пара у меня начинается только после обеда. Физика в час, и биохимия в три, — он зевнул. — Сколько сейчас времени, кстати? — Чуть больше восьми. — Боже. Это же охренеть как рано. Но мне стоит пойти к себе и разобрать вещи, — он снова зевнул. — Желательно до занятий. — А ты можешь еще ненадолго остаться? — спросил Олдридж. Мигель выгнул идеальную бровь. — Вы хотите, чтобы я задержался после занятий, Профессор? «Мне нужен ты в моей постели». — Именно. Я... Мигель? — Да? — выдохнул он уже более мягко и нежно. — Ты мне не безразличен. Ты же понимаешь? Мигель мгновенно стал серьезнее. — Да, конечно, — он протянул руку. — Могу я... могу я... к тебе прикоснуться?