— От минета тебе станет лучше. «Я люблю тебя» — немного посерьезнее. С таким я не шучу. — Несмотря на то, что я мужчина. — Да, papi. Как оказалось, мне очень нравится идущий бонусом член. Согласись было бы очень неудобно, если бы оказалось иначе. Но это так, я люблю член. Особенно твой, так что замечательно, что он у тебя есть. Окей? Олдридж чувствовал, как надежда коварным путем пыталась пробраться в его грудь. — Ты не забыл, что я слишком стар? — Перестань. Это не так. Ты — el loco, и к счастью для тебя, мне это тоже нравится. Все. Каждое твое необычное предпочтение — я это все люблю. Вот прям все. Но не фистинг, наверное. Если, конечно, я не буду пьян. В сопли. Олдридж во все глаза уставился на Мигеля. — Ты хочешь заняться фистингом? Мигель моргнул. — Нет? Не совсем. Хотя? — он покачал головой. — Я лишь хотел сказать, что хочу стать тем, в ком ты будешь нуждаться, а ты, по-видимому, считаешь себя этого недостойным. Потому что ты тоже мне нужен, pendejo[47]. Олдридж смутно припоминал, что «pendejo» — это вроде как оскорбление какое-то, что-то с тупостью связанное. И, наверное, Олдридж это заслужил, чтобы это слово ни значило. Но в остальном Мигель ошибался. — Я тебе не нужен. Нет, — Олдридж, словно песка наглотался, хотя в душевой было очень влажно от пара. Мигель ударил его в грудь. Не больно, но внимание его привлекло. — Нужен, раз я так сказал, и докажу это. Во вторник я схожу в клинику и сдам анализы. Твои последние анализы в порядке, и мы знаем, что ты здоров. А потом, когда придут и мои отличные результаты, презервативы нам больше не понадобятся. Ты сможешь кончать в меня. Ты будешь кончать в меня. Я так сильно этого хочу, papi. Мне это нужно. Мне нужен ты, мать твою, — для пущей убедительности он ткнул Олдриджа в грудь. Олдридж закрыл глаза. Он не мог больше смотреть на искреннее лицо Мигеля. — Твою ж мать, — пробормотал профессор, не понимая к кому или к чему конкретно обращается. Наверное, к Вселенной в целом. Мигель предлагал ему нечто столь драгоценное, что это страшило Олдриджа. Он отчаянно желал любви Мигеля, и в тоже время невероятно боялся, что каким-то образом в итоге того подведет. Олдридж сам по себе был с дефектом. И что будет, когда Мигель это поймет и тоже его бросит? Олдридж не знал и очень боялся это выяснить. — Ты мне доверяешь? — спросил Мигель. — Хотя бы попытаться можешь? Ты ведь меня любишь? Лучше бы, конечно, это было правдой, потому что ты так сказал, и свои слова я тебе забрать не позволю, — он дождался от Олдриджа кивка. — Ага. Отлично. Это же офигеть какое чудо, да? Ты и я, полюбили друг друга одновременно. Это настоящий приз. Ты должен мне доверять, чтобы не испортились отношения. Поверить в то, что я буду тебя защищать. Всегда. Мигель нежно поцеловал Олдриджа. Поцелуй был и обещанием и вопросом, превратившимся в сладкое давление и влажный жар. Понимая, что уже попался, Олдридж сдался. — Я постараюсь тебе верить. — И в это тоже, — Мигель жестом указал на них. — В это поверь. Олдридж кивнул. — Хорошо. — Bueno, — Мигель, взяв Олдриджа за плечи, развернул обоих. Удивительно, что они не потеряли равновесие и не упали. — Теперь моя очередь. Ты моешь меня. — Какая честь, — сухо произнес Олдридж, заставив Мигеля фыркнуть. Но это честь. Настоящая. Что Олдридж изо всех сил старался заслужить. Глава 35 Мигелю очень хочется «полного телесного контакта» Понедельник, 6 января Кухня Олдриджа и ужасные варианты завтрака. Эванстон, штат Иллинойс. Первая официальная ссора влюбленной пары состоялась чуть меньше часа спустя на кухне Олдриджа. Мигель рассматривал жутко аккуратный холодильник дока. Парень нашел молоко и просто нереальное количество контейнеров с обычным йогуртом. Содрогнувшись, Мигель достал молоко. — Умоляю, скажи, что у тебя есть хлопья. Олдридж посмотрел на него оскорбленно. — Есть мюсли. — Не-не. Настоящие хлопья. С каким-нибудь мультяшкой на коробке. — Прости, но такого не имею. Есть овсянка, мюсли, йогурт и фрукты. А еще яйца, если хочешь, можешь пожарить. — Не, настроение не яичное. А фрукты какие? Олдридж нахмурился. — Апельсины. И, наверное, парочка бананов. — О. А манго? — Манго? — Я так понимаю это «нет». Тогда может грейпфрут? Олдридж с отвращением отшатнулся. — Гадость. Их вообще кто-то ест? Мигель удивленно выгнул бровь. — Естественно. Иначе в магазинах не продавали бы их большими пакетами. — Ты серьезно? Тебе нравятся грейпфруты? Мигель вылупился на Олдриджа. — Грейпфруты вкусные. И полезные. А ты, похоже, повернут на правильном питании. Поэтому я решил, что у тебя есть грейпфруты. — Да они же ядовитые, — заявил Олдридж. — Я что больной ядом питаться? — Тебе же хуже. Как видимо и мне. — Мигель пожал плечами. — Хлеб хотя бы есть? Тосты пожарю. Или ты и их ненавидишь? — Ерунду не говори. — Олдридж сунул в тостер два куска мультизернового дерьма и достал здоровую упаковку йогурта. Док вывалил большую часть в миску, сверху налил мед и посыпал грецкими орехами. Затем сел и стал это дерьмо есть. Мигель едва не блеванул. — Что? — спросил Олдридж. — Это, — ткнул пальцем в чашку со слизью Мигель. — Гадость. Один только вид у меня тошноту вызывает. Олдридж сощурился. — И это мне говорит человек, питающийся ядовитыми фруктами и детскими сухими завтраками. — Эй. У тебя даже Corn Flakes нет, не говоря уже о чем-то поприличнее. Какой сумасшедший не покупает хлопья? — Я. Значит, отношения у нас не зададутся? Неужели мы обречены из-за несовместимости в предпочтениях на завтрак? — Олдридж говорил все это спокойно, но в его интонации все же была заметна тревога. — Нет, papi, но заботливый парень купил бы мне хлопья. Мои любимые Lucky Charms. Тосты выскочили. — Хочешь масла или джема? — Масло, пожалуйста. — Мигель взял из миски на столешнице апельсин и начал его чистить. Не такой вкусный, как грейпфрут, конечно, но выбирать не приходится. Они завтракали в приятной тишине. Сполоснув тарелку, Олдридж спросил: — Значит, можно считать, что мы удачно пережили нашу первую ссору?