— Отлично, — док наконец коснулся изнывающей плоти Мигеля, но только для того чтобы крепко сжать. Агония и блаженство одновременно уничтожили остатки самообладания Мигеля. Он закричал. — Будешь вести себя хорошо? — Олдридж ускорился, но кулак на члене Мигеля едва расслабил. «Если наказание будет таким же, то вряд ли». — Да, Профессор. — Чувствуешь вину за свое поведение? «Даже близко нет». — Да, Профессор. Олдридж еще немного ослабил хватку на члене и начал его медленно поглаживать. — Кончишь для меня? «Постараюсь». Мигель был уже на грани. Он чувствовал, как пытался прорваться наружу оргазм и разорвать Мигеля на части. Олдридж накрыл поцелуем его рот, жадно прикусывая губы и язык. Совершенно, безупречно, прекрасно. — Кончай. Хорошие мальчики кончают по первому требованию. — Да, Профессор, — Мигель кончал жестко, сердце словно взорвалось от радости, разливаясь по руке Олдриджа и животу Мигеля. Несколько минут спустя мужчина присоединился. — Больно? Слишком грубо? — Олдридж невесомо смахнул волосы Мигеля. — Я не хотел причинить тебе боль. — Я знаю. Да и нет. В заднице словно Битва при Вердене развернулась. Но я сам этого хотел. Мне понравилось. Олдридж вышел из Мигеля. — Серьезно? — Да. Я хотел тебя чувствовать. Как можно дольше. Я хочу сдавать экзамены и вспоминать тебя. Преподавателя, отымевшего меня до боли в заднице, но об этом знаю только я. И ты. Это наш секрет. Наша общая тайна. Олдридж выглядел слегка встревоженным. — Опасный секрет. Ты же помнишь? Мигель фыркнул. — Угу. Ну правда. Дай мне насладиться послевкусием. Учитывая, что объятия не для тебя. Поднявшись и избавившись от презерватива, Олдридж вернулся в постель и лег рядом с Мигелем. — Мне жаль, — проговорил док, накрыв грудь Мигеля ладонью. Прямо поверх сердца. Возможно, это максимальная близость, на которую Олдридж был способен, но уже прогресс. Настроение улучшилось настолько, что даже ноющая задница стоила каждой болезненной вспышки. Мигель накрыл пальцы Олдриджа своими, надеясь, что тот не отпрянет, и ужасно обрадовался, когда этого не произошло. — А мне нет, — ответил Мигель. — Ни капельки. Глава 26 Олдридж не украшает дом Четверг, 19 декабря. Дом Олдриджа. Эванстон, штат Иллинойс. Последняя учебная неделя всегда была суматошной не только для преподавателей, но и для студентов. Каждый семестр Олдридж читал четыре лекции и проводил две лабораторные работы. И сейчас ему предстояло проверить и оценить несколько десятков работ и экзаменационных тестов, потом свести это все в единую таблицу и сдать итоговые оценки в деканат. Олдриджу едва хватало времени на еду и сон, что уж говорить о какой-то вне учебной деятельности. Он виделся с Мигелем каждый вечер, но только через окно. Молодой человек сидел за столом и усердно учился. Они продолжали переписываться, но уже недолго, и Мигель каждую ночь желал Олдриджу хорошего сна, и на удивление профессор удачно с этим справлялся, свернувшись рядом с тремя подушками, разделявшими пополам его кровать. Мигель написал, что хочет прийти в четверг, как сдаст последний экзамен, и Олдридж ухватился за возможность с ним увидеться, несмотря на то, что следующим утром у него самого был последний зачет. Олдридж дождался, когда сдаст свои ответы последняя мученица, собрал на проверку все работы и покинул аудиторию, торопясь домой к мальчику, по которому, хотя совсем не должен был, но соскучился. Немножко. Ладно, чуть больше, чем немножко. Наверное, даже больше того, чем готов был признать. Появившийся на пороге кухни Мигель выглядел, как главный мужской персонаж из праздничного шоу на телеканале Hallmark. Он даже в руках держал бутылку, перевязанную красным бантом. Не хватало только одного — золотистого ретривера и/или ребенка. — А где отважная карьеристка, которой просто необходимо узнать истинное значение Рождества и что ее парень из большого города настоящий придурок? Мигель, идеальный, как картинка, в вязаной зеленой шапочке, пуховике, джинсах и ботинках, озадаченно на него уставился. У него даже снежинки еще не растаяли на длинных ресницах. — Чего? Ты обкурился? Олдридж фыркнул. — Нет. Ты просто похож на героя рождественского шоу, вот и все. Прости, я ничего не приготовил на ужин. Только что пришел. — Фигня, — Мигель скинул ботинки, а затем убрал бутылку в холодильник. — Я съел бургер в студенческой кафешке. — Давай я повешу твою крутку и шапку, — предложил Олдридж. — Не. Я все помню, — это был третий раз, когда Мигель приходил к Олдриджу домой и второй по приглашению, но юноша безошибочно вышел из кухни и направился в сторону коридора, словно приходил сюда в гости несколько лет подряд. Олдриджу показалось, что в собственной кухне он сам себя чувствовал гостем. Он вытер об штаны ладони и попытался разобраться, почему так не по себе. — Блин, — услышал он из соседней комнаты. И отправился на разведку. Посреди главной гостиной стоял с поникшими плечами Мигель. — Что случилось? — спросил Олдридж, все еще чувствуя себя посторонним в собственном доме. — Елки нет! — возмутился Мигель. — Должна быть елка. Я знаю, как должно быть. Все обмотано сосновыми ветками и маленькими белыми огоньками, а здесь должно стоять громадное дерево с причудливыми украшениями в одном стиле, а не сделанными в школе твоими братьями и сестрами из цветной бумаги, клея и блесток. — Э-э. Что? Мигель резко обернулся. — У тебя нет никаких украшений? В смысле, даже если ты еврей, должны быть какие-то ветки или, по крайней мере, Менора. — Я не еврей, — заверил его Олдридж. — Просто не отмечаю. В детстве Рождество не было каким-то значимым праздником. Мы ставили елку, когда я был совсем маленьким, но в школе эта традиция прекратилась. Красивые глаза Мигеля стали еще больше. — А как же подарки? — потрясенно спросил он. — Тетя Гейл привозила меня в торговый центр, где я мог выбрать новую одежду или видеоигру, иногда две. — Но ведь это не было упаковано и спрятано под елкой? — Э-э, нет, — терпеливо повторил Олдридж.— У нас не было елки. И упаковывать подарки было просто бессмысленно. Кроме нас никого не было. Хмурый Мигель опустился на подлокотник мягкого кресла. — Самое депрессивное Рождество на моей памяти, док. Все это просто... печально. Почему? Олдридж пожал плечами, просто потому что не знал ответа. — Ну, хуже и не придумаешь, papi. Но я хочу компенсировать тебе все ужасные праздники, начиная с этого Рождества, хорошо? То, что я задумал, конечно, не получится, но я принес coquito[30]. Похоже на эгг-ног, но в пуэрто-риканском стиле, и еще вкуснее. С него даже напиться нельзя. Там есть ром, отличного качества. Пить нужно медленно и понемногу. Послевкусие кокосовое. И рома. — Хорошо, — Олдридж ненавидел эгг-ног, но все равно решил попробовать то, что принес для него Мигель. Очень надеясь, что на вкус напиток не будет слишком отвратительным. — Я чего ты не можешь сейчас сделать? Потому что можно было бы сымпровизировать. Мигель криво улыбнулся. — Я собирался лечь под елку и позволить тебе развернуть меня, как подарок. — О-ох, — Олдридж тут же пожалел, что у него нет елки. И желательно в каждой комнате по одной. — Я все равно могу тебя раздеть, — проговорил он. — Можешь, — согласился Мигель.