— Тогда наверху? Я разожгу камин. У Мигеля загорелись глаза. — Согласен! — он подскочил и направился в сторону лестницы. Поднимаясь наверх, он достал что-то из кармана и покачал на одном пальце. Наручники. С мехом. — Можем подарком от Луны воспользоваться. Олдридж поспешил следом. К тому моменту, как профессор добрался до спальни, Мигель уже включал камин и показал ему на кресло. — Садись, — скомандовал он. Олдридж послушно сел. Мигель начал очень медленно снимать с себя одну вещь за другой. — По-моему, по задумке именно я должен тебя разворачивать. Мигель прижал палец к губам Олдриджа: — Ш-ш-ш, — а затем убрал руку и состроил самое печальное на свете лицо. — Я только что узнал, что провалил экзамен, Профессор. Олдридж открыл было рот, чтобы возразить — Мигель успешно сдал тест и его итоговая оценка «четыре с минусом» — но тут же закрыл, когда понял, что парень задумал, и произнес: — Бесспорно, мистер Кордеро-Руис. Очень жаль. Возможно, вам стоило учиться прилежней или воспользоваться помощью. Мигель деланно вздохнул и стянул с себя джинсы. — Я знаю. Я столько ошибок наделал, Профессор, как я могу их исправить? — Например, дополнительными балами? — Да, именно так. Я готов на все ради дополнительных баллов. Ради проходной оценки. Я не могу провалить ваш курс, Профессор. Это очень важно! Олдридж выгнул бровь на стоявшего перед ним в одном белье Мигеля. На нем были зеленые боксеры, с красной резинкой и мелким рисунком леденцов. — На все? — спросил мужчина. — На все, Профессор, — согласился хриплым голосом Мигель. — Тогда приступай к минету. Мигель опустился между ног Олдриджа. Парень расстегнул ремень, а затем молнию на брюках мужчины. Член уже стоял, но стал еще крепче, оказавшись в руках Мигеля. Еще крепче от горячего дыхания Мигеля. — Хочу, чтобы вы знали, Профессор, я не гей, — прошептал стеснительно Мигель. — Хочешь закончить мой курс или нет? — рявкнул Олдридж. — Оценку подтянуть можно только одним способом. И для того, чтобы сосать член, малыш, необязательно быть геем. — Он такой большой, — Олдридж готов был громко рассмеяться от испуганно-взволнованных интонаций Мигеля, если бы тот не продолжил свои слова длинным, медленным движением языка. — А если я не смогу взять до конца? — он снова облизал член, отчего глаза у Олдриджа закатились. — У тебя получится, — удалось проговорить мужчине сквозь короткие вздохи. — Взять целиком. Попробуй, как делают все хорошие мальчики. — Хорошо, Профессор, — выдохнул Мигель и следом проглотил Олдриджа до самого горла, как новичок, каким естественно он не являлся. Олдриджу пришлось прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы тут же не кончить. Но он был уже на самой грани. — Старайся, — хрипло проговорил мужчина. — Старайся продлить. Заработай дополнительные баллы. Боже, да. Господи, — Олдридж запустил пальцы в волосы Мигеля и удержал его голову на месте. Вместо того, чтобы позволять мальчику сосать свой член, мужчина просто принялся трахать Мигеля в горло. — Возьми его. Да. Целиком. Блять. Мигель. Блять. Я... — его накрыло оргазмом, схожим с тем, как по всему телу проходились огонь, электрический ток и разряды грома, сопровождаемые мощными сотрясающими все тело толчками. Пол ушел из-под ног. По крайней мере, Олдриджу так казалось. Мужчина разлепил глаза. Мигель стоял все так же, на коленях, самодовольно улыбаясь даже глазами. — Счастливого рождества, — произнес он. — Я думал, что должно быть «Feliz Navidad»[31]. Улыбка Мигеля стала еще шире. — И это тоже. — Мне как-то неудобно. Я ничего для тебя не приготовил. Мигель слизал сперму, оставшуюся на члене и яичках Олдриджа. — Не переживай. Мне хватило, — он поднял с кресла оставленные там наручники. — Мы даже этим еще не воспользовались. *** Четверг, 19 декабря. С одной стороны «Линии Мажино». Эванстон, штат Иллинойс. Уже намного позже, когда оба смыли с себя все липкие следы и переоделись в пижаму, Мигель, устроившийся с одной стороны «Линии Мажино», спросил: — Олдридж, чем ты занимаешься в Рождество? — Мигелю очень понравилось, что мужчина оставил линию из подушек на месте. Тот покачал головой и ответил: — Ничем. Я редко что-то делаю в праздники. Просто очередные выходные. А ты, как я понимаю, с семьей будешь. — Угу. И насчет этого. Олдридж? Мигель редко называл его по имени и только что уже дважды это сделал. — М-м? — Я всегда встречаюсь с семьей на Рождество. Типа... традиция. Мы все возвращаемся домой и навещаем родственников. — Возвращаетесь домой? — спросил Олдридж. От этих слов он почувствовал странную пустоту. — Я думал, ты родился в Чикаго, — мужчина предполагал, что Мигель никуда не уедет на зимние каникулы, потому что семья его жила здесь. Олдридж, сам того не осознавая, много чего запланировал для них в эти каникулы. И какой глупостью это оказалось? Мигель не был его парнем. Даже близко нет. Он просто... Олдриджу никак не удавалось подобрать точное определение Мигелю. Парень низко и сексуально рассмеялся, и сердце Олдриджа от этого звука еще немного надкололось. Это был временный, очень временный смех. — Да, моя семья местная, но большинство родственников живут в Пуэрто-Рико. Мы ездим туда каждое Рождество. И сбегаем от дерьмовой погоды. — Ага, я уже понял. Надеюсь, ты хорошо проведешь время, Мигель, — мужчина действительно этого хотел. Искренне. — Спасибо. А ты как, док, справишься? Олдридж фыркнул. — Я большую часть времени сам по себе, мистер Кордеро-Руис. Уверен, что как-нибудь справлюсь. И у меня накопилось много работы. «Правда». — Окей. Я буду тебе писать. Каждый день. Как будто совсем не уезжал. — Со мной все будет в порядке, — настаивал Олдридж. — Я, наверное, даже по тебе соскучиться не успею. «Ложь». Мигель потянулся через «Линию Мажино» к руке Олдриджа и переплел их пальцы вместе. И коротко сжал. — Ничего. Я буду скучать за двоих, разница будет незаметна. Олдридж пролежал без сна еще долго, слабо улыбаясь, а сердце болело так, как у здорового человека не могло. «Может, это сердечный приступ». «А может, несварение желудка». «Или...»