— Но как же так? — я не могу сдержать свое любопытство. — Как, — усмехается Рустам. — Я всегда говорил Михаилу, что Маргарита наставляет ему рога. — Не надо, Рустам, — останавливает его Мария Эдуардовна. — Как бы то ни было, Данила останется моим внуком. Он вырос на моих глазах. В нем все равно часть и Михаила, и меня, потому что мы воспитали его. Я лишь хотела, чтобы вы знали. Чтобы ты, Настя, знала. Она смотрит на меня. Берет за руку. — Я благодарна Мишеньке, что он оставил мне тебя, — стирает слезу со щеки. Я встаю, подхожу к ней и обнимаю. Да, я тоже к ней уже привыкла. Рустам смотрит на нас исподлобья. Он чем-то явно недоволен. — Но Настя будет жить у меня, — произносит тоном, не терпящим споров. — Рустам, — укоризненно говорю я. — Все нормально, Настя, — Мария Эдуардовна гладит меня по руке. — Делай, как считаешь нужным. Не жить же тебе со мной до конца жизни. Я опять обнимаю ее. — Рустам, — обращается она уже к нему, — Настя — дочь Михаила, твоего друга. Ты же не обидишь ее? — Да почему все обо мне такого мнения? — взрывается он. — Я люблю ее. Говорил же уже. Люблю! — Очень часто мы причиняем боль именно тому, кого любим, — вздыхает Мария Эдуардовна. Меня так и разрывает, чтобы сказать ей о своей беременности. Но сейчас, наверное, не самый лучший момент. Она еще не свыклась с мыслью о Даниле. Потом я собираю свои вещи и окончательно переезжаю к Рустаму. На прощание мы обнимаемся с Марией Эдуардовной и Данилой. — Ты же будешь приезжать к нам? — спрашивает он. — Конечно, — щелкаю его по носу. — Ты же еще не все рассказал мне про футбол. Теперь я у Рустама. Не на ночь. Навсегда? Не знаю. Я не буду от него требовать каких-то решений. Мне сейчас и так хорошо рядом с ним. Проходит еще пару дней. Рустам возвращается с работы мрачным. И я понимаю, что дела идут не очень, но не расспрашиваю его. Пытаюсь отвлечь. Однажды ночью, когда мы спим, прижавшись друг к другу, раздается телефонный звонок. — Рустам, — я слышу взволнованный голос Марии Эдуардовны, — приезжай скорее. Потом ее всхлипы. — Случилось страшное. Приезжай. Пожалуйста. Глава 97. Настя — Как это произошло? — сразу же спрашивает Рустам, как только мы оказываемся в доме Марии Эдуардовны. — Данила где? — Он спит, — Мария Эдуардовна вытирает слезы. — Ему пока не говорили. Данила еще не знает, что у него больше нет мамы. Это случилось в предпоследний день отпуска Маргариты и Артура. Они поехали кататься на заброшенную трассу. Внезапный сход лавины. Когда их откопали спасатели, они уже не дышали. Пока Рустам и Мария Эдуардовна решают вопросы доставки тел и подготовки похорон, я думаю о том, что теперь и Данила остался сиротой. Вслед за мной. Вспоминаю себя, когда мама умерла. А он ведь совсем еще ребенок. Как он справится? Кто ему скажет об этом? Остаток ночи проходит без сна. Я практически не общаюсь с Рустамом. Он то уезжает куда-то, то разговаривает по телефону. Только утром он садится ко мне на диван. — Иди ко мне, — прижимает к себе и целует в макушку. — Рустам, как же теперь? Как Данила? Кто ему скажет? — Я, — отвечает уверенно. — Лучше это сделаю я. И в этот момент в комнату как раз заходит Данила. Еще в пижаме, потирает глаза. — О, Настя! А ты чего так рано? — спрашивает он. — Привет, Рустам! Рустам встает и подходит к нему. — Привет, Данила. У меня к тебе есть разговор. Мужской. Пойдем. Вижу тревогу в глазах Данилы. Но он послушно идет с Рустамом в его комнату. Проходят бесконечные минуты, прежде чем Рустам возвращается. — Как он? — спрашиваю его сразу же. — Ему надо побыть одному, — говорит Рустам. — Это по-мужски. — Да, не надо ему одному сейчас быть, — спорю я. — Он ребенок. Решительно обхожу Рустама и иду к Даниле. — Настя, — окликает меня Рустам, но я не обращаю внимания. Захожу в комнату Данилы. Он лежит на кровати, накрывшись с головой одеялом. Сажусь на кровать и провожу рукой. Чувствую, что он подрагивает, и слышу всхлипы. Конечно же, он плачет. Раскрываю одеяло и беру его на руки. Он прижимается к моей груди. Закрывает лицо руками. Я молча обнимаю его и глажу. Да, ему сейчас тяжело. Но слова тут, наверное, бессильны. — Почему? — спрашивает он. — Почему, Насть? — Так случается, Данила, — не знаю, как объяснить ему. — Понимаешь, у всех разное время. Все уходят по-разному. Я знаю, это больно. Моя мама тоже умерла. Знаю, как это тяжело. Но ты должен знать одно: она всегда будет рядом с тобой. Всегда. В твоем сердце. Она будет помогать тебе. Ты всегда будешь ощущать ее присутствие. Ведь она любила тебя. Очень сильно любила. И сейчас любит. Она всегда с тобой. Потому что она — мама. Единственная. И ты ее любишь. Поэтому не забудешь. Поэтому она всегда будет рядом. Данила всхлипывает. — Поплачь, — говорю я. — Легче не станет. Станет, но не скоро. Но не надо держать в себе. Слезы — это правильно в такой ситуации. Мама видит, как ты ее любишь. И ей там будет легче пережить разлуку с тобой. Мы еще долго сидим вместе. Пока Данила не засыпает. Выжат морально. Истощен. Я кладу его на кровать и остаюсь рядом с ним. В комнату заходит Рустам. Я говорю, что останусь с Данилой. Ему нужен кто-то. Нельзя оставаться одному. Нельзя. Проходит пара дней, прежде чем тела доставляют на Родину. Потом — похороны. Поминки. Все проходит как в тумане. Все эти дни я с Данилой. В один из вечеров, когда он уже спит, мы сидим с Марией Эдуардовной на кухне, пьем чай. — Не знаю, что теперь будет с Данилой, — грустно говорит она. — А что такое? — Я сегодня была в опеке. Мне отказали. Стара. Родители Маргариты помоложе, но они не хотят оформлять опеку. У них еще двое несовершеннолетних детей. Куда им еще Данила.