Мой нос все еще кровоточит, когда я прихожу в школу. Несколько недель назад, когда я появилась с синяками на предплечье и учительница поинтересовалась, откуда они, — я ответила, что споткнулась в парке. Сегодня я говорю, что меня поцарапал наш кот, хотя в нашей квартире не разрешено содержать домашних животных. Они говорят, что должны позвонить кому-то, кто называется «социальный работник». Это милая дама по имени Джилл. Меня вызвали из класса для разговора с ней. Я рассказываю ей и о других вещах, которые отец делает со мной, и что моя мать не останавливает его, потому что боится. Она говорит, что я теперь в безопасности. Я больше не должна беспокоиться, потому что никто больше не причинит мне вреда. Может, это означает, что у меня теперь будет что-то на ужин. Я не могу спать по ночам, когда голодная. Глава 6 Джо — Джо! Я не вижу лица, но мне знаком голос, окликающий меня. Я открываю рот, чтобы крикнуть «Помогите!» — но слова застревают в горле. Сильные руки обматывают что-то длинное и гибкое вокруг моей шеи и туго затягивают. Мне нечем дышать. Вот оно как, говорю я себе. Я чувствую себя почти спокойно. Так вот на что похожа смерть. Затем я ощущаю резкий тычок в ребра. — Заткнитесь, дамочка. Некоторые из нас пытаются хоть немного поспать. Облегчение охватывает, когда я открываю глаза. Это всего лишь вернулся старый ночной кошмар. «Это только сон, — твержу я про себя снова и снова. — Не по-настоящему». Но тело не верит. Оно продолжает дрожать, хотя я не понимаю почему. Как будто в глубине души я ведаю что-то, чего не знает остальная часть меня. Заснуть снова совершенно невозможно, потому что мое газетное одеяло промокло от росы. Я бреду к разбитым фабричным окнам, разминаю окоченевшие конечности и всматриваюсь в небо. Оно в розовых полосах. Может, мы и в центре крупного города, но сейчас я слышу только тарахтение старого автомобиля или мотоцикла, проезжающего мимо. До меня доносится вой сирены. Я поспешно удираю обратно на безопасный картонный матрас и сворачиваюсь на нем, пытаясь справиться с дрожью, пока не начинают просыпаться остальные. — Ты всю ночь не давала нам спать своими кошмарами, — ворчит парень с зелеными волосами. У меня бегут мурашки по коже. — Что я говорила? — Не знаю. Чепуху какую-то. — Не ссорьтесь, — говорит похожая на птичку маленькая женщина, которую я раньше не замечала. Она водит пальцами по своим длинным волосам, как расческой. — Не могу дождаться, когда выберусь отсюда. Теперь уже недолго. Я в списках. Скоро они меня куда-нибудь пристроят. — Ты говоришь так вот уже несколько месяцев! — фыркает мужчина в костюме. Надо мной стоит Пол. Сегодня он выглядит по-другому. — Вставай, Джо! — резко бросает он. — Пора собираться. — Куда? — Сперва в туалеты на автобусной станции. Это стоит двадцать пенсов. Там сможешь слегка помыться, прежде чем приступишь к работе. — Но у меня сейчас нет работы. Обычно я торговала «Большой проблемой»… — Забудь об этом, — перебивает меня хорошенькая девушка со светло-коричневой кожей. — Здесь таких продавцов и без тебя полно. Пол обнимает ее одной рукой: — Фадума предпочитает пользоваться своей внешностью, да, любовь моя? Иди и наштукатурься как следует, будь хорошей девочкой. Может, у тебя получится научить Джо. Она кидает на меня такой взгляд, будто я дрянь, которую притащила кошка. — Ты что, обалдел? Мужчин не заинтересует старая карга с обвисшей грудью. Я взвиваюсь: — Ах ты, чертова соска!.. Мой ирландский приятель встает между нами. — Не принимай Фадуму за врага. Она просто такая, как есть. — Я не проститутка, — говорю я. Глаза Пола сужаются. — А я не сутенер. У тебя хватает наглости так разговаривать после всего, что я для тебя сделал? — Он качает пальцем перед моим носом. — Фадума не торгует собой, поняла? — Ни за что, черт побери! — шипит та. — Но ты все равно можешь заставить людей платить, не прикасаясь к тебе. Я ничего не понимаю. — С нами она может вести себя как царапучая кошка, но у Фадумы есть шарм, веришь или нет. Она использует свою внешность, чтобы смягчить сердца людей. — Пол говорит так, словно он ее хозяин. — Просит прохожих дать ей пару фунтов, чтобы оплатить «автобус до работы». Несколько таких каждый день — и ты дома и в шоколаде. Хитро придумано. Он смотрит на меня, словно оценивает. — Но тебе лучше заняться неприкрытым старомодным попрошайничеством. Люди станут давать деньги, потому что ты напомнишь им маму, как мне напомнила мою. Тебе нужно просто найти местечко неподалеку от автобусной остановки и выставить вот эту табличку. Смотри. Я нарисовал для тебя. Я просто не смогу этого сделать. Среди людей… Он протягивает кусок картона. На нем толстыми крупными черными буквами намалевано: «Я пенсионерка. У меня нет дома, и я голодаю. Прошу помощи». Пол ухмыляется, вполне собой довольный: — Я угадал с возрастом? Я все правильно понял? — Нет, черт побери! Неправильно. Я не настолько старая! — Ох, прости. Тогда лучше это переписать. Я не люблю лгать. Женщина с волосами-сосульками и собакой фыркает. — Правда, что ли, Пол? — Хватит об этом. Я верю в нашу новенькую. — Он касается моей руки в знак того, что мы снова друзья. — У нас еще не было дамы в возрасте. Такие всегда заставляют кошельки раскрываться. Он бросает на меня еще один взгляд. — Так, а теперь о правилах, Джо. Не снимай шапочку. Бритая голова смотрится угрожающе. Если кто-то даст тебе еду, ты можешь съесть немного сама, но бо́льшую часть должна принести сюда для всех остальных. Все денежные пожертвования тоже должны поступать сразу сюда. Так мы работаем. Не пытайся что-то утаить. Мы будем тебя проверять. — Он хлопает меня по спине. — За дело! И не забудь сперва помыться. Никто не захочет приближаться к тебе, если ты будешь вонять. Окоченевшая от холода и голода, я бреду к автовокзалу, постоянно оглядываясь через плечо. Я не знаю, что делать. Я чувствую себя в большей безопасности с кем-то вроде Пола, который будет за мной присматривать, но не хочу просить милостыню. Мое сердце стучит чаще, когда я вижу, что за мной идет высокий мужчина, однако он сворачивает в переулок. Уже настоящее утро, а небо все равно темно-розовое. Множество людей выходят из автобусов и проходят мимо, одетые для работы. Что бы я только не отдала за уютную офисную работу в тепле. А затем я подхожу к месту, где выпрыгнула из автобуса позапрошлым вечером. Какая-то женщина пытается втолкнуть вверх по пандусу коляску с кричащим ребенком. — Вам помочь, дорогая? — спрашиваю я, но она не обращает внимания, будто меня здесь нет. Я спешу через главную площадь, опустив голову вниз. Мимо ларька с кофе и круассанами. Мой рот полон слюны. На стене висит плакат: «На нашей территории запрещено современное рабство и торговля людьми». Наконец я нахожу туалеты. Отчаянно хочу по малой нужде. Утром не смогла заставить себя присесть на корточки в углу, как все остальные. Женщина с неброской внешностью и в деловом костюме входит в туалет одновременно со мной. Она бросает на меня косой взгляд, словно говоря: «А ты что тут делаешь?» Какое облегчение — сесть на нормальный унитаз в уединении. Затем я подхожу к одному из умывальников. Горячая вода! Какое прекрасное ощущение. Я ополаскиваю лицо и выдавливаю немного жидкого мыла, намыливаю голову и смываю. Кайф. — Извините, — говорит эта Наглая Морда. — Не могу поверить, что вы собираетесь сделать это здесь. Слишком поздно. Я уже сделала. Потом я снимаю свой анорак, футболку и намыливаю подмышки еще одной пригоршней мыла.