Кроме дракона, разумеется. — Какими судьбами? — спросил Ашшур, беря в рот кусок мяса на кости и так смачно его жуя, что жир потек по подбородку. После всех приветствий и представлений его спутницы и меня спутнице — нам ее, ее нам. — Досифея как раз начала рассказывать об этом, — подал голос Дрейк. — Поступила в академию магии, — холодно ответила я. — Надо же! — покачал головой дракон. — Как внезапно!!! Он выразительно на меня посмотрел. А я начала закипать. На что он, собственно, все намекает?! На то, что я поехала за ним, что ли?! Вот ведь!.. Ящер недобитый, чучело недоделанное! Откуда только такое самомнение!!! — Не более внезапно, чем встретить вас с Дрейком здесь, — парировала я в бешенстве. Далее окончательно испорченный ужин вяло протекал в нашем препирательстве с драконом. Не выдержав — видимо, у дракона тоже накипело, — Ашер-ящер решил пригласить меня на танец. Играла спокойная заунывная мелодия, что, впрочем, не имело никакого значения, поскольку нам не терпелось высказать все друг другу. Но как только мы вышли на танцевальную площадку, музыка резко сменилась. Музыканты заиграли танец танго-манго. Страстный танец южного народа назывался в честь сладкого фрукта, которым в классическом ганце должны были делиться партнеры, держа его в зубах. Во время пауз между ритмически выверенными кусочками музыкального накала партнеры менялись ролями, передавая ведущую роль в танце один другому. Получался такой танцевальный диалог партнеров, по задумке — диалог в сцене соблазнения. Один держал фрукт во рту, другой откусывал, и так по очереди. Естественно, не всем любителям нравилось танцевать, держа фрукт во рту, такой элемент сохранился только в классическим исполнении, но название осталось и суть танца — диалог между влюбленными — тоже. Мы же с драконом после смены положений фигур танца не фруктом соблазнялись, а словно ядом плевались. — А я думаю, что меня сюда потянуло, а это су… женая моя явилась, — заявил дракон в поступательном движении мне навстречу. — Это было грубо, дир Ашшур, — скривилась я, задрав нос. И музыка потребовала, чтобы теперь наступала на него я. — Что ты делаешь в столице? — злобно спросил он, перехватив инициативу и сделав три шага в мою сторону, и наклонил вниз. — Да на вас конечно же охочусь. — Я выпрямилась и обвила его ногой. — Все в этом мире крутится вокруг вас, чучело дураконища. Я всем телом скользнула ящеркой по дракону, как положено по сценарию танца с соблазнительной улыбкой, вызвав взбешенный рык ящера. Глаза его из желтых снова превратились в бушующее пламя. — Дуся, ты зря меня задираешь, — процедил он сквозь зубы, выделывая вокруг меня самцовые па, диктуемые танцем. Пока я стояла, гордо задрав голову, с сарказмом наблюдая за суетой вокруг меня. — Да и цели такой нет, — равнодушно пожала я плечами. — Коли вам все равно — не реагируйте. Других советов для вас у меня нет. Я закружилась, отдаляясь от него, ускользая из его рук. И когда это почти удалось, он притянул меня к себе одним движением под последний аккорд танца, так что наши тела соприкоснулись, вызвав бурю ощущений в различных частях тела, и глаза оказались хоть и на разном уровне, но рядом, как и губы. Наши взгляды споткнулись на губах друг друга, чем взволновали не на шутку, и мы отшатнулись, как подростки, которых застали на месте преступления родители. Мы вернулись за стол под ревнивые взгляды сегодняшних спутников. Вяло продолжили разговор. Когда Дрейк и спутница дракона, чье имя я не запомнила, да и не старалась, отлучились, драконище обратился ко мне: — Помнится, в свое время ты испортила мое свидание, сегодня я испорчу твое. — Да как хочешь, — пожала я плечами. — С учетом того, что у нас с Дрейком не свидание, мне все равно. — А он об этом знает? — ощерился ящер. — Ты знаешь, почему он разорвал помолвку, на которую надеялись его родители? Мой друг бортанул племянницу короля из-за тебя, Дуся. Потому что мечтает сделать тебя своей женой. Хотел сделать тебе предложение и все рассказать еще в Бекигенге, перед отъездом. — Но ты его отговорил, — предположила я. — Конечно. Учитывая, что ты уже замужем. За мной. И вот ты снова на его пути. Сейчас как выкрутишься? Сейчас узнаешь. Друг… Дрейк тебе друг? Морской волк тебе друг. Подошел Дрейк. Когда он сел, я обратилась к нему: — Дрейк, простите, я чувствую вашу симпатию ко мне, но не могу ответить на ваши чувства. Потому что я уже замужем. За Ашшуром. Что, он не сказал вам? — «удивилась» я, когда лицо Дрейка вытянулось. Он неверяще смотрел на меня, перевел взгляд на Ашшура. Я сняла браслет и показала метку. — Вот брачная метка. У Ашшура такая же. Она появилась, когда мы переспали. На следующее утро Ашшур сбежал из Бекигенга. Я видела, что каждое слово бьет как хлыстом по Дрейку. Он весь как-то скукожился, обмяк. Бросил на дракона взгляд, полный боли, обиды и презрения. И мне стало его жаль. Немного. Потому что я ни в чем перед ним не была виновата, но являлась причиной его боли. Но ненависть к дракону, желание причинить ему вред было сильнее. — Я считал тебя другом, — хрипло выдохнул Дрейк. Он встал, пошатываясь. — Дрейк… — Ашшур тоже поднялся. Но тот отшатнулся от него, выставив вперед руки. И ушел, оставив нас троих: меня, дракона и его спутницу. Ящер перевел на меня злой прищуренный взгляд, в котором полыхало пламя. Из ноздрей повалил дым. — Как же я тебя ненавижу… — процедил он. — Довольна, да? Чтобы мне отомстить, не пощадила даже того, кто в тебя слепо влюблен и готов положить к ногам все. Я выдержала его взгляд, сцепив зубы. Но сердце от его слов кольнуло. Ненависть к дракону перевесила все остальное: тактичность, сострадание, воспитанность, дружескую симпатию к Дрейку… Все хорошее сдалось перед приступом ненависти к дракону. И по иронии судьбы — моему суженому. — Ты ответишь за это. Дракон кинулся ко мне, схватил за руку, поднимая со стула. Я испугалась. Не знаю, что он хотел сделать, придушить меня или прибить, но, встретившись взглядом на расстоянии нос к носу, мы неудержимо потянулись друг к другу. Я растворилась в пламени его глаз, вспомнила, как его раздвоенный язык играл в моем рту, и сладкая истома пробежала по телу, я облизнулась. Пламя в его глазах вспыхнуло, словно туда подбросили дров, он жадно припал к моему рту. Крепко сжимая руками мои руки, видимо так и не решив еще для себя, то ли заключить меня в объятия, то ли оттолкнуть, он наслаждался горячим, вырванным у ненависти поцелуем. А я не отставала, желая, чтобы его язык прошелся везде, по нёбу, по моему языку, не упуская ни единого места. Мои руки, которые он держал, были на уровне его бедер, и я потянулась к ним, вцепившись так, словно они моя опора и без нее я упаду. Дракон рыкнул нетерпеливо мне в рот, я почувствовала бедрами, как наливается у него в паху и упирается в меня потвердевший орган, дракон затарахтел, издавая вибрирующие звуки. И тут же оттолкнул меня. — Тхэрова кукла. Меня тянет к тебе из-за метки, — выдохнул он. Его спутница, ошеломленно наблюдающая за этой картиной, подошла к нему и дала пощечину. Ну я, не будь дурой, отвесила вторую с другой стороны и гордо удалилась вслед за грудастой. Нет, нам с драконом нельзя встречаться, нас действительно физически тянет друг к другу, как магнитом. ГЛАВА 24, в которой встреча с врагом имеет печальные последствия Утром среди лекций в расписании затесалась физическая подготовка. Которую я ждала с нетерпением с самого появления в академии. Потому что ее должен вести моя первая детская любовь — орк Рагнар. Проводя в детстве время у прапрабабушки Айнаны и прапрадеда Нангара в привольных степях, на которых властвовали орки, я слышала много восторженных отзывов о молодом воине Рагнаре. Он, по рассказам, представлялся безупречным персонажем древних легенд, что славили эпических героев и воспевали их подвиги, мужественность, бесстрашие и справедливость. Нангару, как отцу всех степных орков, восточные племена пожаловались на перекатов, совершавших набеги на стоянки орков-кочевников и уводивших скот, а иногда женщин и детей. Молодой Рагнар, у которого играла кровь, вызвался устранить эту проблему, встав во главе войска. Зная ум и изворотливость молодого воина, Нангар согласился. Рагнар в первом же набеге разбил перекатов, вернув детей, женщин и скот, причем больше, чем украли. Но перекаты затаили злобу, и начались военные действия, переросшие с обеих сторон в постоянные стычки и набеги что с одной стороны, что с другой. Пока не дошло до трагедии. После очередного удачного набега Рагнара перекаты поступили подло — украли его младшего брата, чье мертвое тело нашли позже у самой восточной границы. После этого озверевший орк раскатал всех перекатов на орочьих землях, запретив им ступать за орочьи границы. И предупредил, что каждый, кто сунется, будет казнен с особой жестокостью. Но перекаты были сильны своими связами, весь народ держался друг за друга и помогал сородичам. Были среди них и очень влиятельные лица. А шаманы орков получали от духов указания искать примирение с перекатами. Духи не оставили ни единого шанса, показав свою волю путем длительных засух, сильных ветров и выжженной степи. Шаманы надавили на Рагнара, и тому пришлось заключить с перекатами перемирие. Та семья, что была виновна в смерти младшего брата, испугавшись кровной мести Рагнара, убежала аж в другой мир. Кажется, вроде и в Терру. И вот с младшей дочерью этой семьи с родовым именем Ререя Рагнару под давлением пришлось заочно провести обручение. Когда та достигнет брачного возраста, она вернется в наш мир и станет женой Рагнара. Рагнар надеялся, что, если доживет до того дня, получится что-то изменить и избавиться от необходимости жениться на женщине из племени кровных врагов. Украсть брата перекатам удалось с помощью орка, которому Рагнар доверял. Оказалось, что его мучила зависть и неудовлетворенные амбиции. Перекаты рода Ререя владели магией, способной открывать двери в иные миры, они предложили этому орку за содействие отправить его в мир, в котором он займет место главы племени. Перекаты его обманули, впрочем, для них это было обычно. Рагнар отомстил предателю, но с тех пор у него возникли проблемы с доверием. Что сказывалось на близком окружении. Когда у него появилась девушка — яркая независимая орчанка, они, несмотря на чувства друг к другу, не смогли сохранить отношения. Рагнар был слишком суров к своей избранной. Сам не показывал своих чувств, при этом требовал от независимой по характеру орчанки подчинения всем его капризам и приказам, которые порой доходили до самодурства. Рагнар требовал от нее, чтобы она полностью ему подчинялась и делала все, что он приказывает, ничего не давая взамен — ни тепла, ни ласки, ни доверия, ни уверенности в его чувствах. Устав от равнодушия и тиранских замашек своего избранника, орчанка ушла от него к другому. А Рагнар посчитал ее предательницей, вместо того чтобы обвинять себя.