И тут меня отпустило … Раздражение и желание срочно что-то сделать прошли, как будто опустил голову на несколько секунд в прохладную воду. Мысли потекли спокойные и упорядоченные. Вот зачем я сейчас иду к Юджину? Устроить ему разнос? Высказать ему, какой он нехороший человек, что не рассказал мне такой важной вещи обо мне же самом? Ага, истерику ещё закатить можно, ножкой топать, ручками махать. И что это мне даст? Специально он не сказал мне об этом блоке, преследуя какие-то свои цели, или просто забыл — великий учёный личность экстравагантная, да и рассказать обо мне ему нужно было очень много, вполне мог, как это с ним случается, увлечься объяснением чего-нибудь другого, например, самовосстанавливающейся колонией нанитов, как они их разработали, какие возможности это открывает для изменённых в частности и всего человечества в целом… Увлёкся и забыл про блок нейромодуляции. А я ведь и раньше мог попросить все материалы по моему изменению и внимательно их изучить, вряд ли Юджин отказал бы мне в этой просьбе — ведь мало того, что дело касается непосредственно меня, так ещё и Юджин очень внимательно относится к делу познания человеком мира и себя самого как части этого мира. И, если у него есть время, всегда старается мне в этом помочь. В любом случае, теперь-то все материалы у меня есть — Иван скинул мне всю информацию, и теперь мне следует всё просмотреть. Многого я, конечно, не пойму, но вот как раз уже с возникшими вопросами и стоит пойти к Юджину. И не чтобы устраивать ему сцены, а чтобы прояснить непонятные моменты. Кроме того, время уже семь вечера, а на восемь у меня назначено рандеву с одной интересной особой… Глава 11 Трактир Фейрина встретил меня привычной атмосферой безразличия: люди здесь веселятся, занимаются своими делами и никому ни до кого нет, по большей части, никакого дела. Это такое особое… доброжелательное безразличие: персонал и завсегдатаи трактира знают меня и знают, что я изменённый, но им всё равно; здесь неважно, кем ты являешься — изменённым, наёмником или торгашом. И это прекрасно! Оценить, как хорошо, когда к тебе относятся безразлично, я смог лишь оказавшись в шкуре изменённого, которому не рады в большинстве общественных мест. Нет, заведений, в которые изменённых не пускают или стараются не пускать, не так много, но чувствовать на себе взгляды, в которых можно прочесть смесь отвращения и страха, — мало приятного. Как, например, в «Восточном Полюсе»: персонал вежлив и приветлив, как и с остальными клиентами, что неудивительно — у них работа такая, но вот другие посетители… Пару раз, когда я туда заходил, зал довольно популярного ресторанчика пустел как минимум наполовину — луди просто уходили, не желая оставаться в одном со мной помещении! А большинство тех, кто оставался, сверлили меня недобрыми взглядами, быстро пряча глаза, если взгляды эти пересекались с моим. В общем, обедать в такой обстановке — сомнительное удовольствие! С Хлоей Энсторской мы договорились встретиться в трактире «Пьяный Василиск». Я с трудом представляю столь высокородную особу в подобном месте, но она сказала, что будет инкогнито и ей будет удобно встретиться здесь. Оглядев зал трактира, я не заметил никого похожего на искомую девушку и направился к барной стойке. Когда я проходил мимо места, где совсем недавно произошёл конфликт с княжичем Энсторским, «система» выдала оповещение о повышении уровня стрессовых гормонов-нейромедиаторов в моём организме. Я хотел было убрать излишек ненужных мне сейчас веществ (не хватало ещё обзавестись устойчивой неприязнью к не в чём не повинному входу в трактир), но заботливый микрокомпьютер выдал следующее сообщение о том, что хранилище блока нейромодуляции заполнено на 97 процентов, и я решил оставить возможность коррекции своего состояния на случай более серьёзной ситуации. Именно ограниченные размеры этого хранилища во многом и были причиной моего не совсем адекватного поведения в последнее время. Дело в том, что «система» считает все нейромедиаторы полезными — просто все в своё время (и тут трудно с ней не согласится), и излишки она отправляет для хранения, а когда хранилище заполняется более чем на 80 процентов, то начинает постепенно выводит их обратно в организм в мирной обстановке, например, за стенами Ньюхоума. Так было установлено в настройках по умолчанию. Почему бы не выводить эти излишки вместе с отходами жизнедеятельности, как я установил сейчас — ума не приложу! Но как было — так было, чего уж теперь негодовать. В общем, «система», накопив избыток стрессовых нейромедиаторов, что не удивительно при моей деятельности, начала скидывать их мне в мозг во время «мирной» жизни. На это наложились мои жизненные установки — и вот результат! — О, Искандер! — улыбнулся мне смутно знакомый бармен. — Наконец и ты становишься нашим завсегдатаем. Что будешь пить? Я кивнул бармену в знак приветствия и, присев на барный стул, погрузился в меню. Но сполна насладиться муками выбора мне не дал Фейрин: — Приветствую, Искандер! Тебя ожидают в вип-апартаментах, — голос Фейрина был ровным и деловым, без какой-либо иронии или намёков на пикантность ситуации, несмотря на то, что меня ожидает молодая девушка, да ещё из знатного рода, да ещё и инкогнито… Но нет! Фейрин — профессиональный посредник, надо отдать ему должное, и всякого рода скользкими делами его не смутить. — Правая лестница, первая дверь налево. — Я молча кивнул и, отложив меню, направился по указанным координатам. В коридоре на втором этаже было всего три двери — одна направо и две налево; оканчивался он ещё одной лестницей, ведущей, по-видимому, к чёрному ходу — удобная планировка, если встречу нужно провести тайно, например, когда заказчик хочет нанять группу наёмников для какого-либо щекотливого дела и остаться при этом незамеченным посторонними. Княжна Хлоя ждала меня за столом, сервированным вином и лёгкими закусками. Когда я вошёл, она порывисто встала, нервным движением расправив подол серебряно-черного платья. В нашем мире такое платье можно было бы назвать старинным: пышная юбка до пола, корсет, глубокое декольте. Но здесь такие наряды не редкость, особенно у представителей аристократии. Хотя большая часть гражданского населения предпочитает привычную для моих глаз одежду. — Добрый вечер, княжна, — я чуть склонил голову, обозначая поклон. — Добрый вечер, Искандер, — ответила девушка и застыла у стола. Воцарилось неловкое молчание. Я смотрел на княжну, она смотрела на меня, и оба, похоже, не знали толком, что делать дальше. Чтоб прервать затянувшуюся паузу, я предложил: — Присядем? — Да, конечно, — с явным облегчением выдохнула девушка. — Я немного смущаюсь, для меня такая ситуация внове… Мы сели за стол, и я привычным движением снял из-за спины меч и поставил его рядом, оперев на стол. Княжна проводила этот жест диким взглядом. Чёрт! Это и в самом деле выглядит не очень вежливо, но что ещё с ним делать — сесть с длинным полуторным мечом за спиной на что-нибудь, кроме скамьи или табурета, просто нереально. Ситуацию усугубило то, что я поставил меч под слишком крутым углом к столу… или наоборот, под слишком пологим… В общем, небольшой стол, рассчитанный максимум на две персоны и стоящий посреди комнаты, под весом меча поехал по полу, издавая душераздирающий скрежет. Постоянно забываю, что весит моё оружие как куль с сахаром! — Простите… — сказал я, переставлял злополучный меч, оперев его на подлокотник своего кресла, на этот раз так, чтобы кресло никуда не поехало, даже если я встану. Княжна, наблюдая мои манипуляции с оружием, даже рот от удивления приоткрыла. И передо мной на миг вдруг снова предстала перепуганная девчонка вместо молодой, знатной и весьма привлекательной особы. И меня, что называется, отпустило, я успокоился. — Я тоже смущаюсь, — признался я, хоть этого уже и не было. — Я не большой знаток этикета, никогда… не имел чести общаться со столь знатными особами… — И тут я понял, что минимум два раза всё же приходилось: собственно, конкретно с этой особой и с её родным братом. — Хотя нет, приходилось два раза… и оба не слишком удачно… Знатная особа густо покраснела, и я предложил, указывая на откупоренную бутылку: — Может вина? — Да, спасибо, — закивала девушка, и, как только я налил, залпом осушила бокал. Я тут же обновил и сам пригубил вина. Довольно крепкое. «Вино красное. Креплёное. Производство: Виноградники Братьев Горцгаммер. Крепость 13,5 %» — подсказала «система». Княжна тем временем отпила ещё вина, выдохнула и собралась с мыслями. — В этикете о подобных встречах ничего не сказано! — с сожалением вздохнула княжна. — Я здесь с неофициальным визитом, да и вообще инкогнито. Так что… может оставим манеры и будем держаться по-простому? — Хорошо, — кивнул я. — У вас ко мне какое-то дело? — И ещё… если вам будет удобно… давайте перейдём на «ты». — Да, конечно, — согласился я. — Давай. — Я хотела извиниться и поблагодарить вас… тебя за спасение… — лицо девушки опять залила краска, и явно не от выпитого вина. — Поблагодарить — всегда пожалуйста, мне было несложно, — улыбнулся я. — А извиниться… за что? — Ну, тогда я вела себя ужасно… хамила… Я была очень напугана! Хоть это, конечно, меня не оправдывает… Но я ведь думала, что тебя прислали специально за мной! — А что, собственно, там произошло? Как ты оказалась на старой станции переработки отходов? — Я возвращалась в Ньюхоум. У нас есть поместье — «Красный Берег», там очень красиво. Я часто бываю там. Работаю… рисую! Так вот, я возвращалась из поместья и неподалёку от Ньюхоума на нас напали бандиты! Гвардейцы храбро сражались, но бандитов было много и… всё произошло так неожиданно. Никто не ожидал нападения так близко к городу… «Олухи ваши гвардейцы!» — подумал я. Если на них напали совсем недалеко от Ньюхоума, надо было сразу сообщить о случившемся страже — связь даже в пустошах местами пробивается, а тут рядом совсем, и помощь подошла бы минут через пять — десять. А они вместо этого предпочли храбро убиться о каких-то голодранцев. — Я, видя, что гвардейцев убивают одного за другим, убежала и решила спрятаться в здании старой станции, иначе меня поймали бы. А там эти жуткие войринги… Мне удалось залезть в этот шкаф и закрыться там. Мне было очень страшно… А девчонка молодец! Как бы ей не было страшно, не растерялась! И от бандитов сбежала, и от войрингов спрятаться сумела. Умеет, значит, собраться в нужный момент. От молодой девушки из высшего общества скорее ожидаешь, что она впадёт в ступор и будет просто стоять и дикими глазами смотреть на происходящее вокруг. — Я ждала, что меня будут искать, — продолжала княжна. — Но время всё шло, а помощи всё не было. Мне казалось, что я просидела в этом шкафу целую вечность! Я ведь даже не могла открыть его изнутри! А потом пришёл ты… — Тебе не за что извиняться. Ты держалась молодцом! — Это ещё не всё. Так глупо всё вышло… Я, конечно, рассказала отцу обо всём, что случилось. Его люди и городская стража до сих пор ведут следствие. Подозревают, что этих бандитов нанял граф Саммер, чтобы похитить меня. Слышал об этом графе… Графство Саммер — обширная территория, принадлежащая семье Саммер, — после катастрофы объявило о своём суверенитете и не присоединилось к Совету Выживших, как незатейливо назвали государство, образованное после катастрофы. Видимо, Саммеры решили, что в новом мире будет легче выживать на особицу, чем кормить тысячи беженцев — их земли пострадали от катастрофы гораздо меньше, чем многие другие, хоть и оказались отделены от других пригодных для жизни территорий обширной полосой пустошей с высоким фоном А.Т.-энергии. Как показала история, решение было ошибочным. Обособившись от остального мира, без поддержки новых технологий, позволяющих выжить в новом мире, без обмена информацией об этом мире, графство Саммер быстро пришло в упадок и превратилось в рассадник разбойников, воров и прочего отребья. — Отец хотел лично поблагодарить тебя за моё спасение и сказал Айлину (он у нас командует гвардейцами), чтобы те пригласили тебя. — Пригасили? — я усмехнулся. — Больше было похоже на то, что они пришли меня арестовать. — Да… Отец разобрался позже… То ли этот болван Айлин не смог объяснить, в качестве кого тебя приглашает отец, то ли сам не понял… Отец задал Айлину хорошую взбучку, а такое бывает очень редко — отец очень любит Айлина, этому придурку обычно всё сходит с рук! — княжна не забывала прикладываться к своему бокалу в процессе разговора и уже была хоть и не пьяна, но, что называется, изрядно подшофе и в выражениях не стеснялась. Да и своего младшего брата она, видимо, не очень-то жаловала. — Отец отчитал Айлина и сказал, что если тот не в состоянии донести своим подчинённым, что от них требуется, пусть сам отправляется за тобой. Таким злым я Айлина не видела с десяти лет, когда Гриндорн не взял его с собой на охоту на каменных скорнов, сказав Айлину, что он ещё маленький и это очень опасно. О взбучке, заданной отцом своему младшему отпрыску, княжна вспоминала с явным удовольствием, но после резко погрустнела и продолжила: — И вы с ним поссорились… Так глупо всё вышло… — она помолчала и, совсем понурившись, продолжила: — Для отца очень важна дворянская честь. Как бы он ни был тебе благодарен за моё спасение, ты теперь враг рода Энсторских. А Айлин вознамерился вызвать тебя на дуэль. «И правда болван» — подумал я, но лишь вздохнул. — Наставник Айлина, Камилл, отговаривает его, но тот упёрся как баран! А отец считает себя не вправе запретить дворянину защищать свою честь. — А как твой отец отнесётся к тому, что Айлин погибнет, защищая свою честь? — Будет мстить, хоть и неофициально, — пожала плечами девушка и, поняв, что сказала лишнего, добавила: — Отец очень любит Айлина… «А месть исподтишка дворянской чести не противоречит!» — подумал я, но вновь удержал язык за зубами и вслух этого не сказал. — Кроме того, мой младший брат хоть и редкостный придурок, но он хорошо владеет мечом. Я грустно усмехнулся: — Княжна… — Хлоя… пожалуйста, — попросила меня девушка. Я кивнул и продолжил: — Хлоя, я изменённый третьей серии, то есть более совершенной модели, чем первой и второй. А даже с первой серией неизменённому человеку справится очень и очень непросто! — Тут я немного приукрасил: у обычного человека практически нет шансов выстоять против изменённого, даже первой серии, ведь слишком неравны сила, а главное — скорость. — У Айлина нет шансов, даже если я приду на дуэль голым и без оружия. — Если ты убьёшь его, это только всё осложнит… — А никак нельзя решить дело миром? Я могу признать, что был неправ… извиниться — с меня не убудет… Сказать, что больше так не буду!