— Смешно, конечно, — подтвердил я без тени улыбки, — но вот что с ним теперь делать? — Тебе? Ничего! Ты доложил руководству о случившемся? — Нет. — Болван, — вздохнул Норман. — Ладно, я сам расскажу кому надо, так лучше будет: я знаю, кто сможет замять конфликт — если не с княжичем, так хоть с самим князем. Чего ты так на меня вытаращился? Оскорбление члена семьи высшей аристократии — оскорбление всего рода! Ладно, топай к своим мозгоправам. Манекенов для отработки ударов у меня тут хватает, а на большее ты сегодня не годишься. Хотя, как по мне, так бабу тебе просто нужно! Да погорячее! Ты воин и живёшь с клинка — надо выпускать пар время от времени. Но к психологу и правда сходи обязательно, он не зря свой хлеб ест — человек знающий! Я бы и сам тебя к нему направил, если бы до меня этого не сделал Юджин. *** Я постучал костяшками пальцев в дверь красного дерева. — Входите, не заперто! — Раздался бодрый мужской голос в то же мгновение. — Здравствуйте. Измененный 1764.3.2, я по направлению от Юджина, — отрекомендовался я, войдя в кабинет. Седовласый тувлар со щеточкой усов под носом, по-видимому, хозяин кабинета, стоял вполоборота у окна. — Добрый день, Искандер. Я ожидал вас, — он обещал письменный стол, выполненный, как и дверь, из красного дерева, и протянул мне для рукопожатия руку. — Иван Кортье. Интересно, наверное, мы сейчас смотрелись со стороны: здоровенный амбал в броне из кожи и металла с немаленьким мечом за спиной пожимает руку сухопарому седовласому мужчине в деловом костюме и начищенных до блеска туфлях; причём амбал выглядит при этом крайне неуверенно. Иван (с ударением на первую букву) сел за стол, указав рукой на стул, стоящий напротив: — Присаживайтесь! Я сел. Меч при этом пришлось отстегнуть и поставить рядом у стола. Иван, глядя на это, улыбнулся: — Расслабитесь, Искандер! Мы всё ещё в здании корпорации, и вам здесь ничто не угрожает! — Голос у Ивана мягкий, приятный и успокаивающий, а тон дружелюбный, и я невольно улыбнулся ему в ответ. — Перейдём на «ты», если вы не против? — Я кивнул, хотя, чтобы называть малознакомого солидного человека, который намного старше меня, на «ты», мне потребуется делать некоторое усилие над собой. — Судя по той информации, что прислал мне Юджин, у тебя наблюдается повышенная раздражительность и вспышки немотивированной агрессии. Причём это происходит только в мирных условиях. В бою и во время рейдов по пустошам ты спокоен. — Приблизительно так, — согласился я. — Я могу часами расспрашивать тебя о твоей жизни как до изменения, так и после него, и не факт, что мы сегодня придём к результату. Нам ведь нужно найти причины проблемы и выработать способ её решения. Или я могу погрузить тебя в сон и просмотреть твою память и архив биометрических показателей, хранящийся в твоей симбиотической системе. Это гораздо эффективнее, но должен предупредить, что ты будешь полностью открыт для меня. На что-то я могу закрыть глаза, какие-нибудь мелкие правонарушения и прочее — все мы небезгрешны, но, если ты подрабатываешь наёмными убийствами или что-то в этом роде, я должен буду сообщить руководству корпорации. — Интересно, что руководству корпорации, а не правоохранительным органам! — Если ты откажешься от второго варианта, это не будет отражено ни в каких отчётах: дело врача и пациента — это их личное дело! — Вот в это верится с трудом! Ну да я вроде чист перед законом и отказываться от эффективных методов решения проблемы не собираюсь. И так уже поимел с неё неприятностей. — Да я, кроме хищения конфет из бабушкиного буфета в детстве и разобранного на дрова забора турбазы в юности, ничего криминального за собой не помню. — Дрова?! — Иван удивлённо поднял вверх брови. — Да, забор был деревянный. — Ограждение из дерева?! Недешёвая, видимо, была турбаза! Я не стал объяснять Ивану тонкости ценообразования в своём мире и подытожил: — В общем, я готов к пересмотру моей памяти и биометрических показателей. — Это может занять несколько часов. — До восьми вечера я совершенно свободен. — Хорошо, думаю, этого времени будет достаточно. Ложись сюда, на кушетку, — Иван указал мне на кушетку возле стены. — Когда я начну, симбиотическая система выдаст тебе предупреждение об атаке — запрети ей вмешиваться. «Зафиксирована ментальная атака! Начата программа противодействия…» — Заверещала «система». «Отменить!» — прервал её я. — «Воздействие необходимо в лечебных целях и мной санкционированно!» «И чего я с ней объясняюсь, как будто она может мне не подчиниться? Отменить и всё!» — Последняя мысль, которую я успел подумать прежде, чем провалился в сон. И снился мне не рокот космодрома, и не ледяная синева, что не удивительно. И даже не трава у дома, а какая-то сумбурная череда, состоящая в основном из сцен насилия и женских прелестей. Хентай-калейдоскоп какой-то: вот Эйра, склонившаяся над приборами, и её очень аппетитная попа по центру; вот падающее тело бангора, разрубленного мной надвое; глубокое декольте официантки, склонившейся с подносом над моим столиком в ресторанчике «Восточный Полюс»; пара девиц на пробежке, ладные фигурки которых туго обтягивает тонкая ткань спортивных костюмов; вот от меня отлетает тело гончей, череп которой смят с одной стороны после удара баклером; а это моя первая девушка и мои неумелые попытки расстегнуть на её спине лифчик, её звонкий смех; вот очень симпатичная девушка-тувлар со смесью жалости, неуверенности и страха объясняет мне, что в их ресторане нет свободных мест, за еë спиной виден почти пустой зал с огромными панорамными окнами, а я завис, смотря то на её большую грудь, вздымающуюся под белой блузкой, то на чувственные полные губы, которые она нервно прикусывает в ожидании моей реакции. И ещё больше жести: я опять бегу между усыпальницами мемориального комплекса, кровавая пелена перед глазами, кровь брызгами разлетается из-под ног, тут и там тела вурдалаков и шааров. Шаар наносит удар сверху. Я ухожу вправо, одновременно вгоняя клинок глубоко в глазницу вурдалака. Подныриваю под боковой удар шаара, продолжая движение, вспарываю ему брюхо. На землю валятся внутренности. А это вообще сцена из просмотренного когда-то мной «жёсткого» порно. Несмотря на то, что я сплю, я осознаю себя — скорее всего, я вижу то, что просматривает Иван, и мне становится неудобно… Эти образы иногда перемежались с теми, что я не видел, или просто моя память не сохранила воспоминания о них: ровная, как стол, пустыня, покрытая растрескавшейся красноватой глиной; белый потолок больничной палаты и боль во всём теле… И вновь сцены боёв. Скольких же я убил за последние полгода? Даже людей больше двух десятков, а уж разнообразной агрессивной фауны и даже флоры так и вообще без счёта. Если хотя бы треть изменённых действует так же, как я, как мы ещё не перебили всех тварей в пустошах или хотя бы в окрестностях Ньюхоума? Но нет — меньше их не становится! И откуда они берутся? Разбудил меня голос Ивана: — Просыпайся, Искандер. Я закончил. Проснулся я, как и всегда после изменения, мгновенно — без всяких раскачиваний, поворотов с боку на бок и прочих лишних движений, что обычно сопровождают переход от сна к яви. Просто вот я спал, а вот я встал. Как электрическая лампа накаливания — щёлкнул выключателем, и она сразу начала светить. — Ну как, доктор, я буду жить? — Попытался пошутить я. — Меня точно переживешь! — Заверил меня Иван. — Если, конечно не попадёшь в когти какой-нибудь особо сильной твари. Так что заранее могу пригласить тебя на свои похороны. Не обещаю, что будет весело, но кормить там будут очень вкусно! — Отшутился Иван. — Я ведь, знаешь, единственный психолог в роду — все остальные кондитеры. Кортье — славный род шоколатье. — Не знал. — Не пробовал шоколада Кортье?! — Ну да, точно! То-то мне фамилия показалась знакомой. — Слышал, сейчас припоминаю. Но нет, не пробовал. — Попробуй, рекомендую. Так! А что касается твоих дел… — Иван, чуть нахмурив брови, посмотрел в экран стоящего у него на столе ноутбука. А перехватив мой взгляд на такой привычный, но редко встречающийся в этом мире девайс, пояснил, улыбнувшись: — Да, я несколько старомоден. В общем, Искандер, у тебя всё в порядке! Не могу не отметить, что нечасто в наше время можно встретить настолько законопослушного человека. И что место, в котором ты пребывал до изменения, весьма и весьма интересное. — Понятно, что чужой мир, со стороны всегда кажется интересным. — Мои рекомендации: вам нужно больше отдыхать — прогулки, вечеринки с друзьями… Очень рекомендую… эм… завести отношения с женщиной, или хотя бы иногда обращаться за помощью профессиональных жриц любви… Я усмехнулся: — Этот же совет я получил, хоть и в несколько иной форме, от Нормана, инструктора по боевой подготовке, не далее как сегодня утром. Иван кивнул: — Да, я знаю Нормана! По-своему очень мудрый человек, к его советам стоит прислушиваться. Так… и ещё. В обязательном порядке скорректируй настройки блока нейромодуляции… Чего скорректировать? Какого блока? Заметив моё удивление, Иван пояснил: — Да, Юджин дал мне полный доступ к материалам твоего изменения. Я знаю, что в твоей симбиотической системе установлен новейший блок нейромодуляции, что позволяет тебе корректировать поведенческие реакции на те или иные внешние раздражители, ну да ты знаешь… В общем, меня очень настораживает случай, когда ты устроил, не побоюсь этого слова, бойню в мемориальном комплексе… Очень большой выплеск адреналина, норадреналина, ИЛП и глутамата, что не удивительно, так же серотонина и дофамина — что странно… В общем, настройки этого блока косвенно могли быть причиной твоего несколько неадекватного поведения в мирной жизни… — Я впервые слышу о существовании у меня этого блока… — Как так? — Опешил Иван. — Как-то так… — Я растерянно пожал плечами. — Хм! Тебе стоит поговорит об этом с Юджином. И чем скорее, тем лучше. *** Первым моим порывом было пойти к Юджину и, если и не набить ему морду, то, по крайней мере, высказать всë, что о нём думаю! А думал я про него в тот момент очень нехорошее. Но по дороге я решил залезть в настройки этого злополучного блока нейромодуляции. Нет, ну это ж надо — утаить от меня информацию о таком! Ведь эта хрень способна не просто менять мою реакцию на какое-либо событие, так сказать, в частном случае, а сформировать реакцию на это событие вообще, то есть вмешиваться в формирование моих привычек, вкусов, взглядов на жизнь, в конце концов! Ведь как оно всё работает, если описать примитивно: на каком-то N-ом углу вы попадаете в ДТП, в результате у вас возникает куча проблем, вы опаздываете на работу, мозг вырабатывает определённое количество сопутствующих стрессовых нейромедиаторов, и впоследствии этот угол вызывает у вас негативные эмоции, даже когда вы не вспоминаете о связанных с ним событиях — просто на подсознательном уровне. А другой человек, попавший в то же ДТП, проблем особых не отгребает — у него выходной, он никуда не спешит, и вообще в дальнейшем день его проходит хорошо, даже можем представить, что в этом гипотетическом ДТП он знакомится со своей будущей девушкой. У него так же вырабатываются соответствующие нейромедиаторы, и тот же самый угол вызывает у него реакцию позитивную. И не только в этом дело! Хотя я подозреваю, что блок нейромодуляции вмешивается в основном именно в эти моменты, но ведь и в целом нейромедиаторы вырабатываются в человеческом организме постоянно, и от их соотношения во многом зависит характер человека, темперамент и многие другие параметры: скорость обучения, например, не говоря уже о той же раздражительности. И происходит это всё без моего ведома! Умная «система» тут же отреагировала: «Изменить настройки блока нейромодуляции? Осуществлять корректировку уровня нейромедиаторов только после запроса пользователя симбиотической системы?» «Да» «Принято» И тут же: «Зафиксировано резкое повышение уровня глутомата и ИЛП. Ситуация признана неопасной, вы находитесь в условно мирной зоне. В коррекции нет необходимости. Провести коррекцию?» Так. Глутомат — это у нас возбудитель, который активно вырабатывается во время стресса… ИЛП — не помню, но сейчас я на взводе и успокоится не помешает… «Провести коррекцию». «Принято».