– Предположим. Дальше. – Но кто, кроме самого автора, мог запрограммировать портал и сохранить единственный канал в условиях циклического сбоя работы системы? – Никто, – уставился на меня Энки. Глаза его горели, он начал улавливать ход моей логики. – Я думаю, Повелитель Энки, что всю эту операцию разработал ты сам. Видимо, уже после кризиса, зная все обстоятельства произошедших событий, ты настроил систему переноса таким образом, чтобы гарантированно получить из будущего существо, предназначенное стать фактором-переключателем в точке раздвоения истории. Мои генетические и физические свойства и стали ключом к запуску отправляющего портала. А значит, эти же самые свойства должны являться необходимым условием разрешения вашей проблемы. Таким образом, дело не столько во мне, сколько в том, что во мне. Размышляя вслух, я не заметил, как стал расхаживать по залу мимо обоих Повелителей, которые каждый раз провожали меня поворотом головы. Я мотался туда-сюда, и две пары глаз неотрывно следили за мной. Энки буквально буравил меня взглядом. Его сине-фиолетовое излучение окрасили багровые вспышки агрессии, и протянулись линии намерений, которые сплелись в сложный узор причинных связей. Всё это я отметил краем сознания, продолжая рассуждать: – В Абсу ты, Повелитель Энки, говорил об опытах по созданию мыслящих существ. По сути, верно, но главная проблема в том, что генетика человека несовместима с наследственностью местных обезьян. У людей 46 хромосом, а у них 48. И это непреодолимый барьер… Энки резко поднялся во весь свой гигантский рост и громко прошептал: – Что ты сказал?! Повтори! Сколько у вас клеточных стержней? – Мы их называем хромосомами. У человека их 46. Я неподвижно замер у подиума, а Энки, возвышаясь надо мной метра на два, громко проговорил: – Теперь всё встало на свои места. Слава Творцу. Не думал, что мне так повезёт. Тысячи опытов с дикарями не дали нужных результатов, из-за несоответствия этих самых… хромосом. 48 и ни парой меньше. В результате опытов рождались монстры с огромной печенью или открытым сердцем, чудовища без лица, без конечностей или кожи. Но теперь-то уж всё будет в порядке. – Он в упор посмотрел на меня и медленно произнёс: – У нас тоже 46… хромосом. Понятно? Я уже открыл рот, но только тут до меня дошёл смысл его слов. – Значит, мы ваши потомки? – Нет. Слишком много отличий. После его слов мои мысли и догадки приобрели смысл, о чём я тут же сообщил: – Таким образом, я могу стать связующим звеном между земными дикарями и тиаматианами. И на основе обезьяньей, моей и вашей наследственности теперь можно создать новую земную расу, которая и станет тем самым фактором-переключателем в точке раздвоения истории. – Логика безупречна. Похоже, что так оно и есть. Да, и я тоже молодец, коль провернул этакую комбинацию, – похвалил себя Энки и коротко хохотнул. Но тут же его глаза стали холодными и колючими. Он опять превратился в расчётливого лишённого эмоций исследователя, и начал считать и высчитывать: – Чтобы создать новый вид нужно иметь, по меньшей мере, 20 – 30 существ женского пола с устойчивой наследственностью. Проблема… Я тоже поддался творческому азарту и, не выдержав, попросил слова: – Дозволь сказать Повелитель. – Энки скосил глаза и кивнул, а я продолжил: – К сожалению, я не знаю ваших технических возможностей, но есть два варианта решения этой задачи. Энки уставился на меня, будто увидел говорящего бегемота. В зале повисла такая тишина, что я услышал стук сердца Мардука. Энки хотел казаться равнодушным, но в его глазах полыхало жгучее любопытство: – Ну? – Во-первых, можно визуально сравнить набор моих хромосом и набор хромосом дикарей. Вычислить «лишнюю» проще в сравнении, когда зона поиска сужается до двух-трёх явно непохожих. Потом удалить хромосому манипулятором, а яйцеклетку внедрить дикой самке. Во-вторых, можно найти промежуточного носителя, предположим свинью, у которой тоже 46 хромосом, удалить из её яйцеклетки содержимое и поместить туда мои и тиаматианские хромосомы. Взгляд Энки горел от творческого возбуждения. Он отлично всё понял, спустился с подиума, подошёл вплотную и уставился на меня. Видит Бог, что я не хотел вступать в зрительную дуэль, но удержаться, когда на тебя смотрят в упор невозможно. Я невольно и только на пару секунд вскинул глаза и проник за его зрачки, но этого хватило, чтобы успеть разглядеть на дне его глаз великую миссию и великую драму. Энки долго и честно нёс тяжкий груз ответственности первородства и в итоге его отвергли. Больно уязвлённое самолюбие перевернуло представление выдающегося творца и мыслителя о справедливости, и колоссальная созидательная энергия начала перетекать в русло мести и ненависти. Его душу разрывали несовместимые противоречия и страсти. В одной личности каким-то непостижимым образом уживались вселенская мудрость и безрассудство, безграничное милосердие и крайняя жестокость, нежная забота о потомках и изощрённый инцест, холодная расчётливость и отчаянный азарт. В нём невероятно переплелись величайшие добродетели и самые низменные пороки. Энки вздрогнул, и последнее, что я увидел в его глазах – свой смертный приговор. Я посмел проникнуть в его святая святых и после этого не имел права на жизнь. Его аура налилась злым багрянцем, а это означало, что он едва сдерживал ярость. – Ты очень опасное существо, Антон. И на свою беду ты слишком много знаешь, а в наше жестокое время это является сильным оружием. Мой ненавистный братец Энлиль сразу это понял и начал на тебя охоту. Сейчас это понял и я. Что же мне с тобой делать? Последний вопрос Энки мог и не задавать. Я видел, что он уже принял решение и теперь зачем-то пытался его сформулировать. Более того, я увидел яркие прочерки мыслей, связанных с клубящейся коричневой массой на окраине его сознания, и догадался, что и великий Энки не избежал влияния проклятых «скорпионов», и теперь чуждая установка сработала. Я понял, что попал в серьёзную переделку. Но вопреки здравому смыслу, вместо изъявления покорности, я окрысился, поскольку вовсе не желал становиться бестолковой куклой и подопытным кроликом: – Человек, действительно, странное существо и верит во всё, что нелепо, и порой не понимает, что любое гениальное дело просто удачно свершившаяся глупость. Делайте со мной, что хотите, тем более что у вас есть умные советчики. Но я думаю, что утопить или зажарить меня будет слишком расточительно. – Шутишь и грубишь. Ну-ну. Я всегда знал, что ты самоуверенный наглец, а сейчас ты это подтвердил. Стража! Отвести чужеземца и его спутников в синий дарбар. Ждать там моего распоряжения. Из боковой двери вышли семь латников в красных доспехах и окружили нас. Я посмотрел на виноватое лицо Мардука, стоящего за спиной разгневанного отца, и подчёркнуто вежливо с лёгким поклоном сказал: – Повелитель Энки. Повелитель Мардук. Искренне благодарю вас за радушный приём. Сожалею, что отнял ваше драгоценное время, и посмел говорить в вашем присутствии. С моей точки зрения наша плодотворная беседа лишний раз доказала, что во все времена миром правит не светлое зло, а тёмное добро. Желаю вам удачи и творческих успехов. По ту сторону дверей Акти и Сагни рванулись ко мне, желая закрыть своими телами. Я жестом остановил их, потом спокойно посмотрел в налитые яростью глаза Энки, повернулся и, насвистывая мелодию одной из песенок «битлов», вместе с верными друзьями направился вон из зала в сопровождении семи мрачных красных фигур. Глава 16 Через полутёмный коридор мы шли молча. Стражи не проявляли ни малейшей агрессии, и я даже начал сомневаться, охраняют меня или конвоируют. В главном зале, пересекая алтарный ярус, я всмотрелся в лица стражников и сразу сомнения пропали: конвоируют. Миновав очередную дверь и длинный проход, мы попали в мрачное квадратное в плане помещение без окон, окрашенное в разные оттенки синего цвета, больше похожего на тёмно-серый из-за слабого освещения двумя напольными светильниками. Интерьер этого каземата состоял из встроенных в каждую из стен трёх дверей, да квадратного возвышения из серого камня, торчащее в середине такого же серого пола. Нас подвели к этой каменной скамье и заставили сесть. Чуть погодя появился хранитель, одетый в длинную красную хламиду, подошёл к старшине и что-то сказал на ухо. Тот кивнул головой, по очереди ткнул пальцем в стражников, разделив их попарно, и указал на нас. Теперь конвойные уже не церемонились, довольно грубо схватили насза руки и рывком подняли с подиума. В ответ Акти резко дёрнулся, а Сагни напряг ноги, приготовившись к бою. Но я категорически не желал кровопролития и как можно убедительнее проговорил: – Акти, Сагни, не сопротивляйтесь. Спокойно. Верьте мне. Очень скоро мы все будем на свободе. – Затем я повернул голову к старшине и спросил: – в чём дело, командир? Что всё это значит? – Повелитель Энки приказал заключить вас в разные помещения. – И каковы основания для ареста? В чём нас обвиняют? – Мне это неизвестно и неважно. И учтите, нам разрешено применить оружие. Прошу вас не вынуждать нас сделать это. Затем нас развели по камерам. Так, сделав крутой поворот, моя жизнь провалилась ещё на один этаж вниз. На этот раз я оказался единственным обитателем тёмного помещения с круглой дырой в середине высокого потолка, откуда узким лучом проникал свет вечернего солнца. Грубые плиты пола у дальней стены переходили в низкий деревянный настил, видимо, предназначенный для сна узников. Прочная и безыскусная кладка стен подчёркивала суровость обстановки, а из деталей архитектуры имелись лишь две высокие тумбы по обеим сторонам от двери. Каждый из этих каменных блоков поворачивался вокруг одного из своих углов, открывая скрытые устройства. Под левой тумбой находилось отверстие клозета, в глубине которого слышалось течение воды, а за правой в передней стене зияла ниша с простой глиняной посудой и одеялами. Стоя у захлопнувшейся за спиной двери, я огляделся и с иронией подумал, что судьбу не обманешь. Как ни изворачивайся, а она всё равно вывернет по-своему. Беззлобно ругнувшись, я повернул левую тумбу и опробовал клозет. Затем я уселся поудобнее на деревянный настил, подобрал ноги и начал размышлять: «Отношения владык на вершине власти обострились до предела, и их усилиями государство гигантов прочно увязло в пучине интриг, заговоров и тайн. Однако, как известно, любая тайна создаёт вокруг себя душную атмосферу обмана, и разглядеть истину в этом мутном тумане весьма непросто. Очевидно то, что моё появление в этом мире лишь эпизод большой Игры, когда кто-то из Игроков сделал мной ход, обостривший здешний кризис. Ни секунды не сомневаюсь, что скоро на своей шкуре почувствую и ответный ход. И так мной будут двигать, пока не стану битой фигурой. А это значит, что я основательно вляпался в кучу… скажем, не повидла. Проклятые Повелители, чтоб им ни дна, ни покрышки! Но, как бы плохо я о них не думал, наверняка они думают обо мне ещё хуже. И плевать бы мне на то, что там у них в головах, но, по всем приметам, они совсем растеряли остатки здравого смысла, отравленные безграничным тщеславием и одурманенные ложью лукавых «скорпионов». Сейчас мне предельно понятно, что прессуют меня вовсе не Повелители, а их руками некий клан убийц, в фокусе внимания которого я оказался. Однако в этом тёмном деле пока больше вопросов, чем ответов, поскольку действия «скорпионов» даже приблизительно не укладываются в нормальную логику. Вместо того чтобы прямо и просто меня уничтожить, они зачем-то ходят кругами, бессмысленно усложнив ситуацию. Возможно, эти хитрожопые уроды решили одним махом прикончить сразу несколько зайцев. Ведь, по словам пленного «скорпиона» Цасаща, они уже плотно оплели разум владык этого мира паутиной интриг и внушений. Взять хотя бы Энлиля, из-за непомерных амбиций ставшего послушным исполнителем чужой злой воли. Не понимая сути вопроса, не зная меня лично и не осознавая губительных последствий своих действий, он приказал меня изловить или убить. Так мог поступить только перепуганный до смерти истерик, горячечный алкаш или находящийся под контролем безвольный трус. Да, что там Энлиль, коль даже мудрый и осторожный Энки и тот не смог избежать влияния «белоглазых». Таким образом, сложив все факты, намёки и наблюдения, я предположил, что «скорпионы» спланировали многоходовую и многослойную операцию, чтобы устранить меня, а заодно во взаимной драке ослабить сильнейшие кланы тиаматиан, чтобы, в конце концов, уничтожить или подчинить их сообщество и перечеркнуть всю историю человечества. Насколько я понял, «скорпионы» отличаются бульдожьей хваткой и преследуют жертву, пока её не затравят. И, зная обстоятельства последних событий, они наверняка задумали расправиться со мной руками Энки. Конечно, «скорпионы» сильно рисковали, пытаясь манипулировать мудрым деспотом, и потому виртуозно сыграли на его обидах, амбициях и страстях, нажимая на нужные кнопки. Энки оскорблён отстранением от власти, никогда с этим не смирится, и ищет средства борьбы с Элиотами. Это – раз. Он – азартный и фанатичный исследователь и никогда не откажется от своего проекта по созданию нового вида разумных рабочих существ. Это – два. Очевидно, что он рассматривает меня как источник биологического материала и хочет максимально эффективно использовать, а разгорающийся кризис и разные лукавые советчики его сильно подгоняют. Это – три. Энки нешуточно раздражён моими способностями, независимостью и непредсказуемостью, и знает, что я догадываюсь о сути его замыслов. Это – четыре. Он не желает, чтобы я попал в руки его противников. Это – пять. Вывод: поскольку нашедшего выход обычно затаптывают первым, именно по мне и протопает Повелитель Энки, который использует меня, как подопытного кролика или лабораторную лягушку, и тем самым «скорпионы» его руками сотрут меня во всех временах и реальностях. Просто и элегантно. Стоп. А если это всего лишь домыслы? Всё это слегка смахивает на манию преследования, а может быть и манию величия. Никакую ни манию! Сам ты шизик. Неужели не понятно, что я, действительно стал последней каплей, переполнившей чашу конфликта в этом мире, и фактически дал новый импульс кризису. Но, что толку меня потрошить, если биологический материал недолговечен, а эксперимент может длиться десятилетиями? Не лучше ли использовать меня живьём? Как сказать. Всеобщий кризис не может длиться долго, и, так или иначе, разрешится через год, максимум через три, положительно или отрицательно. Скорее всего, Энки не собирается разделывать меня, как свинью, но жизнь подопытного животного бывает хуже смерти. А что касается недолговечности биологического материала, то для Энки это не проблема, поскольку возможности его весьма велики. Он непревзойдённый творец и построил первую земную цивилизацию, а какого-то там человека разобрать на запчасти ему – раз плюнуть. Нет, не плюнуть, и не раз. В биологии, как и в жизни вообще, нет ничего предопределённого, сплошные вероятности… Так в споре с самим собой я пришёл к выводу, что если меня сразу не убьют, то сильно помучают и убьют постепенно. А потому из двух зол надо выбирать третье, и валить отсюда побыстрее и подальше. Но как? Не знаю, но всё равно надо срочно бежать, и не позднее сегодняшней ночи. Рассуждая так, я смотрел перед собой в одну точку, и вдруг понял, что «вижу» стоящего по ту сторону стены стража. В полумраке камеры он выглядел, как смутная красноватая фигура, двигающаяся на фоне тёмной синевы. Я напряг энергетику и, настроившись на обострённое восприятие, добился довольно чёткой картинки и даже разглядел лицо охранника и детали его экипировки. Затем я перевёл взгляд на стены и принялся их исследовать. С трёх сторон камеру окружала сплошная толстая и сложная кладка, а вот изнутри… Я отчётливо «увидел», что в нише с барахлом наружная стенка сложена в один камень и имеет толщину всего сантиметров 20. Вот он, выход! Я прислушался. Кажется, всё спокойно. Страж медленно ходил снаружи, частенько присаживаясь на тумбу. Тоже мне, часовой, совсем устава не знает. Я просмотрел дверь. Толстое крепкое двойное дерево, усиленное кованым металлом и мощный засов. В принципе можно попробовать «раскачать» металл петель и креплений, но тогда сломанную дверь заметит даже слепой, и о тайном и скрытном побеге придётся забыть. Значит, придётся аккуратно пробиваться через стену. Подавляя нестерпимое желание начать действовать немедленно, я уселся на настил, и в памяти всплыла история графа Монтекристо. Я беззвучно рассмеялся, поскольку то, что делал граф несколько лет, мне придётся сделать за час. Не смогу, и тогда завтра с утра Энки начнёт меня потрошить. Я отлично понимал, что разобрать даже такую «тонкую» кладку физически невозможно, но про запас я держал одну хитрость, и оставшееся до полночи время я принялся детально обдумывать план побега. Едва время перевалило за полночь, я начал действовать. Караул только что сменился, а значит, я имел в своём распоряжении почти шесть часов. Начал я с того, что мысленно сосредоточился на стоящем снаружи страже, пытаясь проникнуть в его ауру, а через неё повлиять на его функции. Вскоре я уже точно знал, как мне его устранить, и толстые стены этому не мешали. Уставший страж сам по себе хотел спать, и, лишь слегка изменив частоту спектра его биополя, я погрузил его в глубокий беспробудный сон. После этого я приступил к делу. Подойдя к правой тумбе, я повернул её, открыл нишу и вытащил всё содержимое вместе с полками. В открывшейся кладке виднелись плотно уложенные камни, между которыми не втиснется и лезвие бритвы. У кого угодно опустились бы руки, но только не у меня. Едва справляясь с охватившим меня азартом, я приготовился осуществить мою задумку. Если сказать коротко, я решил использовать силы стихии Земли прицельно, а не так, как раньше, когда процесс проходил хаотично, до основания потрясая меня самого. Испытывая вполне объяснимые сомнения, я погрузился в медитацию, обратился с просьбой к Земле и представил, как энергия поднимается из раскалённой мантии планеты и собирается на пальцах правой руки. Открыв глаза, я слегка растерялся, увидев свечение молекул воздуха около руки. Стараясь избежать лишнего шума, я осторожно приблизил пальцы к шву между блоками. По руке пробежала щекочущая вибрация, раздался треск, и на пол ручейком посыпалась каменная крошка. Через полчаса, покрывшись пылью, как мельник, и промокнув от пота, я трижды обвёл камень по контуру, затем упёрся в него и сильно надавил. Раздался треск, рука начала погружаться в толщу камня, который завибрировал и выпал наружу. Со вторым и последующими камнями я справился шутя. Выбравшись из темноты камеры в синий зал, я уставился на свои пальцы, ожидая увидеть ожог, перелом, обнажённые кости и бог знает что ещё. Нет, всё нормально. Рука, как рука, густо обсыпанная каменной мукой. Чудеса! Подражая героям вестернов, я прищёлкнул пальцами, подняв облачко пыли, и дунул на кончик пальца. Монтекристо отдыхает. Я осторожно убрал все следы взлома, с трудом втиснул камни на прежнее место, посадил на топчан заснувшего стража и вложил ему в руки упавшее копьё. Вот так-то лучше. Затем я направился к ближайшей двери. С тяжёлым засовом пришлось повозиться, но, поднатужившись, я его сдвинул. Зная повадки моих ребят, я приоткрыл дверь и не стал сразу соваться в камеру, а осторожно свистнул и тихонько позвал: – Спокойно, это я, Антон. Кто тут? Выходи пошустрей, тебя ждут воля и великие дела. Через секунду из дверей, словно медведь из берлоги вылез всклокоченный Акти. Он крутил головой, жмурился и держал в руке выломанную из настила доску. Надо полагать, это он себе такое оружие придумал. Уставившись на меня, он разинул рот, но я приложил палец к губам и указал на спящего стража. Акти захлопнул рот, мотнул головой, забросил доску обратно в камеру, шагнул к двери камеры Сагни и рванул засов. К сожалению, я опоздал предупредить торопливого друга. Он сунулся в широко распахнутую дверь, и сразу же получил кулаком по лбу. Выскочивший Сагни затравленно вертел головой, выискивая врагов, но наткнулся взглядом на ошеломлённого ударом Акти. Растерявшись от неожиданности, Сагни поднял руку ко рту, выпучил глаза, а потом, сморщившись, стал заглядывать Акти в глаза, всё время бормоча: «я же не хотел, случайно вышло…». А здоровяк, потерев лоб, рассмеялся и дружески хлопнул друга по плечу. Тот облегчённо выдохнул и виновато пожал плечами. После этого они, как по команде, взглянули на склонившего голову стража и резко повернулись ко мне. Разглядев в их глазах целую обойму вопросов, я поднял обе руки и ответил на то, что не было спрошено: – Спокойно. Страж жив и спит. Я выбрался вот через эту стену, разобрав камни. Во дворце всё тихо. До смены караула примерно семьдесят делений круга. И нам надо как можно быстрее уносить отсюда ноги. Ещё вопросы будут?