Я понял, что не так уж неправ Энлиль, пытающийся создать строгую управляемую структуру общества, разрываемого интригами, противоречиями и конфликтами. Да и сам Энки не являлся истиной в последней инстанции. Его холодный разум не знал жалости, и его демократичность основывалась на праве силы, эгоизме и самодурстве. А их отец Ану суровый и непогрешимый небесный владыка в душе отчаянно страдал и боролся между любовью к старшему сыну и здравым смыслом, стараясь как-то уравновесить и упорядочить ситуацию. Сопоставив услышанное и «увиденное» с признанием «скорпиона», я начал складывать в голове пока ещё нечёткую мозаику грандиозного конфликта, уходящего корнями в историю погибшей космической империи, и протянувшегося в будущее вплоть до моего времени. Я задумчиво смотрел на тёмно-синие предрассветные джунгли. Уже просветлел восток, и обозначились выступающие из сизой тьмы макушки высоких сооружений. Ночь уходила, волоча за собой шлейф сомнений и тревог. Начинался новый день этого мира. Сагни поднялся и шагнул в темноту, а Акти придвинулся поближе. – Скажи, Антон, зачем мы тащились по тем проклятым горам, болотам и саваннам? Есть ли смысл в наших страданиях, бедах и смертях друзей? – задумчиво спросил Акти. – Есть. Как ты сам говорил, каждый должен делать, что должен. Врагам не удалось пройти через вас, пленить меня и убить. И главное, я точно знаю, что приблизился к неизвестной цели моего пути. – Верю тебе, Антон. Но всё равно каждый день вспоминаю брата Гирсу, Сина, Нигира. Да и три десятка загубленных нами «серых» жалко. – Никто не ведает своей судьбы. Всё относительно. Знайте, грядут небывалые перемены, и может пролиться большая кровь. И по сравнению с теми потрясениями наши злоключения покажутся мелкими неприятностями. Сейчас ваш мир качается на весах истории, и неизвестно, куда он свалится к процветанию или гибели. Хочешь, я открою тебе тайну? – Хочу. – В моём времени, которое наступит через 178 тысяч лет, никто и никогда не видел ни тиаматиан, ни явных следов их присутствия на Земле. Сохранились лишь разрозненные отголоски древних легенд об Ануннаках и Игигах. – Ты хочешь сказать, что… – Не знаю, возможно, всё будет иначе. – Хотелось бы думать. Сагни вернулся и поставил на пол корзину с едой: фруктами, вином, сыром. Ребята мне хорошо помогли, и вскоре мы сытые и довольные сидели рядышком на ступеньках павильона и любовались нежными цветами рождающейся зари. После моего пробуждения прошла всего пара часов, но я чувствовал себя вполне сносно. Правда, мышцы побаливали, да, и одежда свободно болталась на похудевшем туловище, но я понимал, что это дело наживное. Между тем я продолжал осваивать свои новые возможности и изучать изменённым зрением энергетику окружающего пространства. И хотя сознание во многом ещё не понимало сложные знаки расширенного восприятия, подсознание уже пыталось сопоставлять и использовать новую информацию. Очнувшись, я увидел, что оба моих друга стоят рядом, терпеливо ожидая моего внимания. Я бодро поднялся, оглядел обоих, весело им подмигнул и предложил: – А, не прогуляться ли нам, братцы, к дворцу? Авось встретим и самого Повелителя Мардука. Айда за мной. Мы спустились к подножию павильона, пересекли мощёную квадратными плитами нижнюю площадь и поднялись по широкой главной лестнице на дворцовую площадь. Наверху я обернулся, охватив взглядом всю землю до горизонта. Показавшийся над горизонтом краешек солнца играл и лучился радостным светом. Боже мой, и как кому-то могло прийти в голову, что это порочный и безнадёжный мир. На другом краю площади в глубине колоннады посреди пилона выделялся парадный вход. Под выступающим карнизом мерцали металлическими деталями огромные ворота, украшенные причудливой резьбой и подсвеченные восходящим солнцем и побледневшим светом больших напольных светильников, перед которыми стояли два стража, облачённые в тёмно-красные доспехи. Я уже собрался шагнуть в ту сторону, когда утреннюю тишину потревожил мелодичный звук. Створки ворот медленно разошлись в стороны, и стража взяла копья на караул. Из освещённого восходящим солнцем проёма вышла процессия… не знаю, как назвать… скажем, существ женского пола первой земной расы. Одним словом, на площадку вышли десять богинь или тиаматианок, кому как нравится. Эти грациозные и прекрасные создания имели относительно небольшой рост «всего» два метра, тоесть намного меньше тиаматиан мужского пола. Я впервые видел тиаматианок, и восхитился правильной красотой их лиц и физическим совершенством тел. Длинные розовые туники красавиц перехватывали крест-накрест через грудь ленты того же цвета. Светлые волосы поддерживали белые диадемы, украшенные красными цветами, а талию перетягивали ярко розовые пояса с длинными красными кистями и белыми застёжками в виде цветов. На щиколотках босых ног звенели маленькие колокольчики, привязанные несколькими оборотами белых лент. В руках они несли букеты цветов всех оттенков от белого до тёмно красного. За ними вышли облачённые в алые туники и тёмно-красные доспехи воины. Они разошлись полукругом, в центр которого выступил Повелитель Мардук. Его высокое крепкое и сильное тело облегала снежно белая туника, не закрывающая мускулистых рук и ног. Длинные кудри золотистых волос, и такого же цвета слегка кудрявая борода и усы обрамляли красивое мужественное лицо, поразительно похожее на лицо Энки. По праву власти Мардук носил знаки Ануннаков: пектораль, широкий браслет и скипетр. На его голове сияла золотая диадема, а талию стягивал широкий красный пояс, с круглыми золотыми бляхами. В моём изменённом восприятии всё шествие окружало ровное солнечно-жёлтое излучение. Я поднялся, снял шляпу и шагнул навстречу Мардуку. Он стоял в двух десятках шагов в окружении прекрасных богинь, и мы с интересом вглядывались друг в друга. Не знаю, что он увидел во мне, а я, сам того не желая, прикоснулся к его мятущейся душе, и тут же сознательно прервал контакт. Я опасался своих новых способностей и, не желая копаться в чужих головах, устыдился их. Тогда я ещё не знал, что мои возможности ограничены, и ни о каком чтении мыслей и речи не шло. Для моего восприятия стали доступны только энергии намерений и эмоций, а также спектр личных излучений и общие реакции. Но мне по невежеству тогда показалось, что я могу влезать в чужие головы. Почувствовав мой взгляд, он сперва рассердился и нахмурился, но затем ухмыльнулся и слегка махнул перед собой рукой, как бы отгоняя плохие мысли. Я улыбнулся в ответ. Строгие стражи не поняли нашего молчаливого общения. Опередив Мардука, они нацелили копья в мою сторону. Я слегка опешил от такой реакции, поскольку никакой опасности не представлял, но в душе одобрил и похвалил стражей. Они отважные и честные воины, исполняющие свой долг. Обведя охранников взглядом, я поприветствовал их наклоном головы. Неожиданно для меня и для всех присутствующих стражи взяли копья на караул и стукнули ими в круглые щиты. Свита Мардука ахнула. Но меня не волновали все эти придворные заморочки. Я приблизился к Мардуку и протянул руку. Он склонил голову чуть на бок, пару секунд с удивлением смотрел, потом переложил скипетр, протянул правую руку. Я едва смог обхватить большую и крепкую ладонь местного владыки и слегка её пожал. Он лишь секунду недоумевал, а потом улыбнулся, поняв смысл приветствия, и я почувствовал ответное рукопожатие. Общая атмосфера сразу потеплела, и пропала ритуальная чопорность. Прекрасные тиаматианки завертели головками, некоторые из них с любопытством уставились на меня, а кто-то прыснул смешком. Мардук строго оглядел свою сразу притихшую свиту, повернулся ко мне и задумчиво произнёс: – Так вот ты какой, Антон из будущего. – Я рад тебя видеть Мардук, Повелитель народов. – Неужто меня помнят твои современники? – Не так чтобы очень. Наш мир многократно и глубоко изменялся, переживая катастрофы, потрясения и тяжёлые времена, и потому память почти утрачена. А вот за три-четыре тысячи лет до меня тебе поклонялись народы в центре мира. – Интересно, но непонятно. Расскажи о твоём времени. – Изволь, Мардук Энкович, готов ли ты услышать рассказ, года этак на два? – Как ты меня назвал? – Мардук сын Энки. В уважительной форме Мардук Энкович по-нашему. – Хм-м. Продолжай. Наплевав на процедуру и этикет, Мардук уселся на верхней ступени лестницы, предложив мне место рядом. Свита сначала переминалась на ногах, но потом девчонки осмелели и, с интересом слушая нашу беседу, одна за другой расселись вокруг. Стражники тоже встали полукругом за спинами молодых тиаматианок, и, опираясь на копья, слушали нас или тихо переговаривались с Акти и Сагни. По приказу Мардука слуги принесли фрукты, кубки и несколько кувшинов с вином и водой. Через полчаса на площадке зазвучали смех и шутки. Мардук оказался остроумным собеседником, и я получил истинное удовольствие от нашего общения. – Ну, Антон, ты совсем подорвал авторитет Повелителя. Посмотри, во что превратилась церемония моего выхода к солнцу, – сказал Мардук, громко смеясь и хлопая себя по коленке. – Ничего подобного. Ничего я не подорвал. Любая церемония либо внушает почтение, либо утверждает поклонение, но не вызывает любовь и уважение. А твои подданные любят и уважают тебя и твоего великого отца вовсе не из-за пышных и чопорных шествий. Позволь поднять кубок за тебя и Повелителя Энки, который прославится в будущем, как великий творец и податель жизни. – Интересно, а как я запомнился в истории? – В памяти народов ты останешься, как Бог честный, справедливый и свободолюбивый. Так, что со временем твои привычки не изменятся. У тебя особая судьба. Но разве ты смиришься с какой-то там судьбой? – Нет, конечно. – Так оставайся всегда самим собой и наплюй на историю, ведь она запоминает либо жестоких злодеев, либо кровожадных завоевателей, и очень редко мудрецов и освободителей. Но ты же не хочешь быть злодеем? – Не хочу. Этого может хотеть только душевный калека. И всё-таки любопытно, что же меня ждёт в будущем? – Не обижайся Повелитель. Но если тебе станет известна твоя жизнь, стоит ли тогда её жить? – Ты прав. Давай выпьем за моего славного отца, истинного творца и Повелителя Земли на все времена. – За Повелителя Энки! Ур-ра! Ар-ра! Наша пирушка была в разгаре, когда со стороны парадных ворот раздался громкий мелодичный звук. От неожиданности все вскочили и попытались изобразить видимость порядка, превратившуюся лишь в бестолковую суету. В зал вступил Энки со своей охраной, облачённой в черный клановый цвет. Одним лишь взглядом он прекратил всякое движение на площадке, а затем подошёл к нам с Мардуком, и, встав напротив, строго уставился на нашу тёплую кампанию. Не знаю, как выглядел я, но Мардук явно потерял важный вид. Его диадема куда-то запропастилась, длинные волосы растрепались, и он подвязал их ленточкой с колокольчиком, позаимствованной с ноги одной из девушек, которая к тому же потихоньку вставила ему в волосы белый цветок. Мешающая выпивке пектораль теперь лежала в вазе с фруктами рядом со скипетром. Мардук тёр кулаком нос, поправлял пояс и изредка бросал на отца короткие взгляды. Я тоже ощущал попавшимся за курением школьником, то нервно одёргивал куртку, то приглаживал взъерошенные волосы и пытался сделать умные глаза. Нахмурившийся Энки, уперев руки в бока, с полминуты стоял напротив нас, потом хмыкнул, поднял голову и громко и заливисто захохотал, вытирая выступившие слёзы. – Ха-ха-ха. Антон, твой вид заметно изменился, но сам ты всё тот же самоуверенный и нахальный тип. Глядя на тебя, догадываюсь, что в твоё время будет процветать анархия и непочтение к старшим, но сегодня-то я ещё могу надеяться, что мой сын предложит кубок вина уставшему с дороги отцу. Мардук засуетился, а я, совсем обнаглев от вина и смущения, облизнул губы и пригласил самого Энки быть третьим: – Повелитель, нижайше прошу прощения, но на пирушке, как и в политике – глупость не порок. А мы как раз пьём за твоё здоровье. Слегка обалдев от собственной наглости, я предложил Энки место среди нас. Он покачал головой, а потом ухмыльнулся, потянул Мардука за руку и уселся на ступени лестницы. Однако при этом я заметил, как он строго посмотрел на охрану и взглядом указал стражам на их места, после чего облачённые в красные и чёрные доспехи фигуры, встав через одного, вытянулись по периметру, перекрыв все подходы. Служба есть служба. И только Акти и Сагни продолжали топтаться за моей спиной. Я видел, что Энки это заметил и промолчал. Энки оказался весёлым собутыльником и азартным винолюбом, но даже под градусом я видел, что он себе на уме, полностью контролирует ситуацию и всё время наблюдает за мной. Пирушка затянулась за полдень, и прекратилась по приказу Энки. Взяв бразды правления в свои руки, он встал, сделал знак, после чего целители принесли три кубка с каким-то напитком белёсого цвета. Оба повелителя его выпили и кивнули мне. Терпкое на вкус средство напоминало экзотическую смесь пряностей, лимона, хвойной смолы, и бог его знает ещё чего. Буквально через пару минут после употребления этого пойла голова прояснилась, опьянение, как ветром сдуло, и появилось ощущение бодрости и прилива энергии. Указав пальцем на двух стражей, Энки отпустил остальных. Мардук сделал тоже самое. Не знаю почему, я тоже махнул Акти и Сагни, которые подошли и встали у меня за спиной. Энки вскинул брови и переглянулся с Мардуком. Они одинаково усмехнулись и кивнули головами. Я уже понял нелепость своего поступка и хотел отпустить ребят, но, как ни странно, оба владыки в один голос меня одобрили. Энки жестом позвал меня за собой. Я пристроился слева и сзади от него, а мои друзья, как ни в чём не бывало, зашагали за мной вместе с четвёркой стражей. За парадными воротами, мы миновали высокую колоннаду с арочным проходом в конце и оказались в тронном зале. Не задерживаясь, Энки и Мардук широким шагом направились налево к средней из боковых дверей. Я еле поспевал за ними. Пройдя галереей, мы оказались в просторном помещении в бело-красно-бордовых тонах. По сходству интерьера с резиденцией Энки я понял, что это резиденция Мардука. Оставив жестом охрану за дверью, Энки направился к подиуму и уселся в хозяйское кресло. Мардук расположился напротив, а я остался стоять внизу. Ненадолго задумавшись, Энки коротко сообщил Мардуку о столичных новостях: – Как известно, кризис вынудил Элиотов собрать Высший Совет. Этот выскочка Энлиль знал, кого ко мне посылать. Я не смог отказать матери и прибыл в столицу, чтобы выслушать бредни Элиотов и их прихвостней. Оказывается, они ждали от меня чудесного и немедленного решения проблемы. Тупицы! В нынешней обстановке такого решения нет. Они начали строить монархический порядок, но при этом не желают слушать вопли угнетаемых. И самое паршивое то, что они этого не понимают! По всем приметам надо ждать больших неприятностей. Энлиль задумал ещё больше ужесточить режим и приказал набрать отряды карателей, а это означает, что до гражданской войны – рукой подать. Добыча руд в Загросе и Тартре, угля в Северном Понте и нефти в Халдии фактически остановилась, все проекты свёрнуты, строительство, и производство продуктов питания заметно сократились. У братьев на севере дела обстоят получше, но и там начались волнения. Элиоты сунули носы на все территории, и везде за ними тянется хвост беспорядков. Если это та замечательная власть, о которой Энлиль прожужжал уши отцу, то нам всем скоро конец. – Его прибытие, – продолжил Энки, ткнув в меня пальцем, – заставило меня экстренно активировать порталы на севере во владениях братьев Коя, Крия и Иафета, а также на востоке в Агарте, на западе в Нижнем Мире и в космопорте Дуат. Однако не прошло и четверти луны, как на тех территориях появились с инспекцией эмиссары Энлиля, и едва налаженная система сообщения почему-то перестала управляться. Все мои попытки выйти на разные временные векторы неизменно заканчиваются циклическим сбросом. С другой стороны у этих тупиц и невежд не хватит ума перепрограммировать порталы. Но, если это не дело рук Элиотов, то, вероятно, мы и впрямь достигли точки раздвоения истории. Или так, или этак. И я не исключаю, что появление чужеземца стало причиной, запустившей этот опасный процесс. С другой стороны, именно он может оказаться фактором-переключателем хода событий. В любом случае он является роковой фигурой в этот опасный для нашего мира момент. И теперь всё будет зависеть от того, кто и как его использует. Закончив говорить, Энки внимательно посмотрел на меня, буквально замораживая взглядом. Его излучение вспыхивало фиолетовым цветом уже принятого решения. Естественно, я не мог знать, что задумал этот хладнокровный мудрец и мыслитель, но, вероятно, что ничего хорошего. Старый ворон мимо не нагадит. А нагадит, похоже, он именно на меня. Ситуация начала принимать неприятный оборот. Пора было что-то сказать, и, вступая на скользкую дорожку спора с владыкой мира, я произнёс: – Чтобы создать цветущий оазис, совсем не обязательно окружать его пустыней. Но я… к-х-м… готов к любому исходу. Одна просьба: по нашим обычаям тело умершего или казнённого принято закапывать в землю. Прошу об этом. Мои слова явно покоробили Энки, он что-то пробурчал под нос, но его глаза оставались по-прежнему неумолимо холодными. А взгляд Мардука, напротив, стал недоуменным и встревоженным. Сохраняя величественное спокойствие, Энки продолжил: – Ты искажаешь смысл моих слов. Вряд ли твоя смерть что-то решит, а вот твоя жизнь, безусловно, имеет значение. Однако о наилучшем использовании тебя мне ещё предстоит поразмыслить. Я смотрел на Энки, и постепенно разрозненная мозаика фактов и наблюдений стала сливаться в очень некрасивую картинку, и по совокупности признаков я начал догадываться о сути его решения. Вполне осознавая меру опасности, тем не менее, я продолжал рационально размышлять. Более того, в моей голове возникла мысль, и, собравшись с духом, я её озвучил: – Позволь сказать, Повелитель. – Он утвердительно кивнул, и я продолжил: – Я прошёл через портал, не указывая точку переноса. То, что я оказался в этом времени и в твоём дворце, означает заранее запрограммированный перенос. Так?