– Я их названия сам не знаю, – вынужденно признался он. – Выпей, и я расскажу, почему и за сколько тебя продала Лиза. Большего выторговать я бы не сумела. А если бы продолжила упорствовать, то лекарство могли бы влить насильно. Сделав глоток кисло-сладкого, пахнущего апельсиновой цедрой настоя, с ожиданием посмотрела на вервольфа. – Ты пей-пей, куколка, а я буду рассказывать. Лиза сама на нас вышла. Она бы и раньше позвонила – награду мы пообещали за информацию о тебе внушительную. Но мы ведь искали Марию Минову, тогда как ты представлялась другим именем – Миамина. – Он произнес мое интернетное прозвище тягуче-медленно, будто смакуя. – Знаешь, а оно мне нравится. Есть в нем что-то итальянское, страстное, жаркое… Куда клонил озабоченный сморчок, яснее некуда. Вот только пускай готовится к облому – его притязания уже не пугали. После ночной пробежки я поняла, что буду драться за свою свободу. Если придется, то и в облике зверя. Я не подчинюсь вожаку. Ни за что! При обращении, видать, случился какой-то сбой, и я стала немного нестандартной волчицей. Оборотнем, обладающим способностями к магии и умением противостоять приказам, ведь давление вожака – не что иное, как ментальные способности, узконаправленные, только на своих волков. И я точно могла этому сопротивляться. Заметив, что я перестала пить, Горобинский вернулся к рассказу: – Лиза – недовампирка, ты знала об этом? Не прошла обращение, и болезнь, из-за которой она и согласилась стать вампиром, вернулась. За полученное от нас вознаграждение девица теперь сможет вылечиться у целителя. Твоя жизнь за ее, Машуль. Извини, если огорчил. На какой-то миг мне и вправду почудилось сочувствие в его голосе. Самообман длился недолго – вскоре Андрей опять приступил к пошлым намекам. Вот только не задевало ничего из его предложений, страха перед ним больше не было. Протягивая сквозь прутья опустошенный стакан, нарочно коснулась его руки. Горобинский удивился, когда удержала его ладонь, цепко ухватившись за пальцы. – Андрей, – шепнула мягким, вкрадчивым голосом, – зачем тебе я? Ты ведь не такой циничный и злой, каким хочешь казаться. И тянет тебя ко мне не сильнее, чем к другим девушкам… Он слушал внимательно, чуть наклонив голову. В глазах – задумчивость, пальцы безвольно лежали в моей ладони. Погладила их второй рукой, успокаивая. – Это ведь несерьезно, Андрей. Тебе нужна хорошая девочка твоего возраста, которая будет любить тебя. Все достойны любви, настоящей и взаимной, и подмена ее влечением – это всего лишь самообман. Ты обкрадываешь самого себя, делаешь больно себе же, когда удерживаешь меня здесь силой. – Я произносила слова, идущие от сердца, откровенные и честные. Пыталась достучаться до парня, до той части души, что давно спала. – Настоящий ты – добрый и справедливый. Андрей, верь мне, ты получишь свое счастье, избавившись от надуманного и наносного, того, чего требует твое эго. Тебе нужна не я, а другая, твоя истинная любимая… Резко распахнулась дверь, пропуская старшего Горобинского, словно для деловой встречи одетого в синий костюм. – Браво, милая! Он вошел, улыбаясь и глумливо хлопая в ладоши. – Девушка меня не разочаровала, в отличие от тебя, сын. Хватит пускать слюни, соберись, тряпка! Парень, растерянно заморгав, в ужасе посмотрел на меня: – Она меня заговорила?! – Да-да, ты повелся, Андрей! И проиграл спор. А я упустила шанс на спасение – вожак Восточной стаи знал о моих ментальных способностях и только что убедился, что я интуитивно умею ими пользоваться. Видать, наблюдал, как внушаю его сыну идею отпустить меня, с помощью видеокамеры, установленной в подвале. Новая мысль заставила задохнуться от возмущения: а что, если камера была и раньше? Когда я проходила обращение? И кто-то наблюдал, как меня крутило и ломало, весь отвратительный процесс?.. – Посмотри на меня, Мария, – резко потребовал вожак. Потратив мгновение на размышления, стоит ли выполнить требование, я заглянула в холодные выцветшие глаза оборотня. В них не было ни капли человечности. Только расчет и звериная жестокость. Он смотрел так, будто я – добыча, которую стая вот-вот разорвет на куски. – Ты осознаешь свою уникальность, милая? От его «ласкового» обращения хотелось поежиться. – Да, у меня осталось немного магии, – подтвердила я хрипло. – Разве это такая уж редкость, что вы за мной гонялись? Захарий, тонко улыбнувшись, кивнул: – Это такая редкость, что ее нельзя отдавать кому-то другому. Я обмерла. – Вы… – мой голос дрогнул, – вы меня убьете? Он искренне удивился: – Зачем? – Я не собираюсь входить в вашу стаю. – А придется. – Захарий довольно ухмыльнулся. – По закону девушка входит в стаю мужа. У меня задергался глаз. Это конец… Пока валялась без чувств, меня выдали замуж! Но почему тогда Андрей не «обрадовал»? Не сообщил о невыполненном супружеском долге? Он не упустил бы такой повод поиздеваться! Слава небу, что удержала язык за зубами, – следующие слова вожака развенчали мое невольное заблуждение. – Свадьбу сыграем позже, а этой ночью проведем ритуал соединения. Полнолуние – идеальное время для заключения союза. – Я не собираюсь замуж, – заявила твердо. – Это ты сейчас так говоришь. Я готов поспорить, через полчаса ты прыгнешь на шею моему сыну. И снова судьба и то, что я не азартна, уберегли от беды – я промолчала и вскоре убедилась, что правильно сделала. Иногда молчание не просто золото, а страховка от возможных неприятностей. Вожак выпустил меня из клетки и, ничего не объясняя, повел из здания. После побега маршрут выхода наверх слегка стерся из памяти. Да и бежала я тогда, доверившись интуиции, особо не осматриваясь. Впрочем, и запоминать ничего не пришлось – выйти из комнаты с клеткой и по коридору к лифту. Оказавшись на улице, я с наслаждением вдохнула прохладный воздух полной грудью. Кондиционерам не сравниться со свежестью леса. Пару часов назад прошел дождь. Раскаленная земля приняла большую часть влаги. И воздух пропитался одуряющим ароматом живицы и хвои, запахом мокрой травы и летних грибов. Но острее всего пахло волчьей шерстью – я даже чихнула. – Будь здорова, – вежливо пожелал Захарий и подтолкнул в спину: – Скорее, нас ждут. Кто ждет, можно и не уточнять, – рассказал нос. Утоптанная дорожка привела к густому высокому орешнику, и когда мы прошли сквозь него по узкой тропинке, я замерла, пораженная открывшейся картиной. Большая поляна, по кругу разбросаны толстые бревна. И на них – волки. Одни стояли, другие сидели, некоторые и вовсе вальяжно разлеглись… Гигантские зверюги, серые, смоляно-черные, серо-коричневые, молча встретили нас. В их желтых глазах светилось ожидание, любопытство и… азарт? Удивляться тому, что я вроде бы определила эмоции незнакомых оборотней, времени не было – старший Горобинский, подталкивая в спину, вывел в центр поляны, где росла старая сосна. Дерево было настолько огромно, что его ствол могли бы обхватить разве что человека три, не меньше. Оказавшись у сосны, я принялась считать волков, краем глаза не выпуская из вида вожака, поднявшегося на поросший мхом валун. Прямо король-лев из известного мультфильма… К оставшемуся возле подножия «трона» Андрею подошли друзья – Соболев с Алиной. Девушка бросила на меня быстрый взгляд, в котором легко читалась злость. Похоже, дуется, что я подставила их, сбежав? Да еще так подленько, уложив в кровать к здоровяку… Эх, от нее мне теперь сочувствия не дождаться, это точно. – Вервольфы живут бок о бок с людьми тысячелетия, – зычно начал вожак свою речь. – С каждым столетием меняемся мы и наши законы. Но порой происходит нечто, что заставляет вернуться к истокам, к древним законам. В нашем случае поводом стал спор за свободную самку. Я насторожилась. Спор предполагает как минимум двух участников. Что Андрей претендует, понятно, а кто второй? И есть ли он? Любопытство мое осталось неудовлетворенным – имен Горобинский не назвал. Ловко обошел скользкий момент. Я могла бы поднять этот вопрос, да вот толку от него? Вся эта речь – показуха, видимость, что придерживаются своих законов. Как скажет вожак, так и будет. Ну что ж, если выдадут замуж против моей воли, в истории оборотней я стану первой новобрачной, которая искусает супруга. – По нашим обычаям выбирает женщина. Но если претендентов много и она не может определиться, за нее сражаются. Захотелось захихикать. Да на здоровье! Пускай дерутся, плакать, если поубивают друг друга, не буду. – Но если самка из чужаков, – голос вожака посуровел, – и крутит хвостом, нарочно сталкивая сильных самцов стаи лбами, она не заслуживает священного поединка. Ого, приплыли… Неожиданно. – Я никого не… – Заткнись! – прошипел вмиг оказавшийся рядом Андрей и сжал мою руку. Кости затрещали, ломаясь. От боли потемнело в глазах. – Такую самку имеет право попробовать каждый свободный самец стаи, чтобы решить, стоит ли за нее проливать кровь своих братьев. Это древний закон, и он справедлив. Слова старшего Горобинского подернулись туманом и взбудораженным воем. Сильная и смелая на словах волчица, я почувствовала, как уходит земля из-под ног. Андрей подхватил меня на руки и понес с поляны прочь. Понес мимо своих соплеменников, словно победитель – трофей. В полузабытье увидела бледное лицо кусающей губы Алины и хмурого Соболева, скалой стоящего за ее плечом. Здоровяк начал что-то говорить, но девушка треснула ему локтем под дых. Почти у самой полосы орешника пригрезился родственник. – Макс, спаси… Двоюродный брат мне привиделся, ведь только в кошмаре на шепот о помощи он мог испуганно отшатнуться. И это стало последним, что я запомнила. Очнулась под холодными струями душа. – Что же ты слабенькая такая? – бормотал Андрей, стаскивая с меня намокшее платье. – Даже неинтересно. – Посмотрела бы я на тебя, когда объявили бы о милой традиции коллективно насиловать упирающихся женихов.