– А вы жестоки – оттягиваете момент казни, давая надежду приговоренному, – возмутилась в шутку. Дарья, преданно глядя в мою сторону, согласно закивала. – Девочки, я часть пути прошел с помощью телепортов, дайте нормально поесть. Каким бы ни был сильным маг-пространственник, а телепорты изматывают не только его, но и тех, кого он перемещает. А если переход был не один, то путешественники устают безумно. – Извините, – смутилась я. – Конечно, поешьте. Чем-то довольный маг быстрым шагом отправился в дом. Его дочка летела за ним, как воздушный шарик на веревочке, но при этом умудрялась строить умильные рожицы и посылать поцелуйчики. Вот же хитрая малявка, слов нет! Голодный мужчина – злой мужчина. Шагая рядом с Александром, я тихонько радовалась его сознательности в деле избавления от негативных эмоций. Сейчас поест и ка-а-ак подобреет! И наступит мир и покой. И мне не влетит. Первым нам повстречался настороженный Вася: – Здравствуйте, Александр. С возвращением. – Спасибо. Водитель тревожно посмотрел на меня, на Вольского, снова на меня и опять на босса: – Александр, а почему вы не предупредили, что приезжаете сегодня? Я бы встретил. – Потому что должен был приехать через три дня, – усмехнулся Вольский. – Но так как вчера вы с Дарьей отправились на незапланированную прогулку, мне пришлось корректировать планы. Василий с осуждением посмотрел на Дашу. Нет, ну какой все-таки коварный ребенок! Отец сказал по телефону, что вскоре приедет, но этого не слышал больше никто, и она воспользовалась моментом, чтобы убедить всех, что отец вернется нескоро, и потому она точно помрет без зоопарка. Эх, будь в кабинете вместо Васи я, обязательно услышала бы слова Вольского, у меня ведь слух лучше, чем у амага. Перед ужином хозяин дома удалился на час в свою комнату, откуда вышел с влажными волосами и в другой одежде – в темно-фиолетовой футболке и легких серых джинсах. Эти перемены воздействовали на него благодатно – он даже улыбался, когда вошел в столовую. Ужин прошел… странно. Даша строила из себя послушную девочку, Вася открыто переживал, а Ким поглядывал на меня сочувственно. И только Лиза, улыбаясь, пыталась втянуть Вольского в разговор, будто ничего и не случилось, при этом она время от времени бросала на меня торжествующие взгляды. Были у меня недостойные мысли, что это она сдала нас, но они вскоре развеялись – экономка приезду хозяина искренне удивилась вместе со всеми. Да и зачем ей было нас закладывать, если с этой функцией прекрасно справилась охрана, приставленная к дому Контролем? В кабинет отправились вчетвером: Вольские, водитель и я. Зачем там Вася, который всего-навсего отвез нас с девочкой в зоопарк, выяснилось быстро: Александр передал ему благодарность Чернова за звонок по поводу Ефросиньи. – Вася, тебя пригласили погостить в доме патриарха вертигров. Спасенная девушка – его дальняя родственница, и он очень благодарен, что ты ей помог. – Но я ведь не сам, – начал отнекиваться покрасневший Василий. – Главная заслуга тут Даши и Миамины. Вольский остановил его взмахом руки: – Дочь я к ним не отпущу, о Миамине вы попросили Ефросинью не распространяться, остаешься только ты. Придется, герой, тяжесть лаврового венка нести в одиночку. Васе последние слова очень даже понравились, он приосанился и улыбнулся. – Так что мне говорить? Ты поедешь? – Да, если отпустите. Вольский покачал головой: – Если бы я был против, то не начал бы этот разговор. – И то верно… А вы случайно не в курсе, почему родственница вожака вертигров оказалась в зоопарке? – В курсе, – кивнул Вольский. – Девушка чем-то не угодила жене Чернова, и ее таким образом наказали втайне от родственника. – Хорошее же наказание! Жену патриарха бы так в клетку запереть! – возмутился парень. – Чернову не получится – она не вер, а магичка, – возразил Вольский. Поняв, что он в курсе определенных деталей нашей незапланированной поездки, я немного расслабилась. Значит, Вольский также знает, что мерами безопасности мы не пренебрегли и сделали все, чтобы Дарья не повстречала мать. Следовательно, надежда на то, что сильно песочить нас не будет, остается. Когда Василий ушел, хозяин кабинета взялся за дочь, все время ерзающую в большом кресле из вишневой кожи. Я сидела в таком же, испытывая непередаваемый дискомфорт: мягкое и глубокое, оно поглотило меня в своих объятиях. Неудобная мебель – избитый прием для тех, кто желает вызвать неуверенность и раздражение у посетителей, странно, что Вольский к нему прибег. – Дарья, ты наказана. Никаких новых игрушек, сладкого и мультфильмов в течение месяца, – как-то по-обыденному объявил маг дочери. Удивительно, насколько хорошо он контролировал свои эмоции, сообщая о наказании. – Понимаешь, за что? Серьезная девочка кивнула. – Тогда ты свободна. Потупив взгляд, Даша, легко выпрыгнув из кресла, вышла из кабинета. Оставшись наедине с проклятчиком, я едва не запаниковала. Несмотря на все ухищрения в виде маскировки и поездки в другой зоопарк, остро чувствовала свою вину. Я не выполнила его требование не выводить девочку за забор, и никакие оправдания тут не помогут. – Простите, я виновата, – покаялась сразу, как только за Дашей закрылась дверь. – Сегодня же уеду из вашего дома. Вольский, сидящий в темно-коричневом кресле, похожем на трон, смотрелся по-королевски внушительно и властно. И хотя он крутил в руках черный телефон, нервничающим совсем не выглядел. А вот я… у меня даже ладони вспотели. – Никуда не нужно уезжать, – тихо произнес он. – Я вас ни в чем не обвиняю – менталистам сложно противостоять, особенно таким, как Даша. Это я должен просить прощения, что вы подверглись внушению. Не сразу поняла, что происходит. Он извиняется? Неожиданно. Тем временем Вольский продолжил говорить: – Я работаю над тем, чтобы дочь не росла капризной и эгоистичной. – Даша и не будет такой, ведь она чувствует чужие эмоции и читает мысли. – К сожалению, дар только все усложняет. Вы просто не слышали о магах разума, превратившихся в чудовищ. – Да, о таком не говорят за чаем… – Я поежилась, представив, что Дашины способности достались какому-нибудь психопату. А ведь даже нормальных людей умение слышать мысли окружающих может свести с ума. – Вероятно, я скверный воспитатель… или виноваты частые командировки, раз не справляюсь в достаточной мере, что и показали вчерашние события. Облегчение, вызванное тем, что все обошлось, и несдержанность толкнули к необдуманному заявлению: – Даша не поддается воспитанию, потому что вы запретили видеться ей с матерью. Уголок рта хозяина дома дернулся. Все же нервничает, а сразу и не скажешь. – Да какая из Ксении мать! – с досадой произнес он. – Она может влиять на Дашу только плохо. Если бы не открывшийся дар, она забыла бы о существовании дочери. Я опешила: – Как вы можете так говорить? – Могу. Имею на то полное право. Дарья не нужна матери без своих редких способностей. Я заплатил Ксении миллион, чтобы она не делала аборт, и еще два – чтобы подписала отказ от родительских прав, когда разводились. В шоке я едва не спросила, в какой валюте он выплатил эти миллионы… Доллары, евро или отечественные дензнаки – не важно, в любом случае торговля детьми – это ужасно. И сложно сказать, кто шокирует больше: продавец или покупатель… А еще я чуть не заявила, что об аборте, случается, говорят многие женщины, но это не значит, что потом, одумавшись, они не любят своих детей. Да и вообще, требовать плату за отказ от дочки Вольскую могло заставить «Зеркало Купидона», точнее, любовник, которому не нужен «хвостик» в виде маленькой девочки. Был не нужен, пока у «довеска» к красивой женщине не появились многообещающие способности. – И все же ваша жена остается мамой Даши… – Бывшая жена, – перебил Вольский. – И не старайтесь меня убедить, что Ксения может дать что-то хорошее моей дочери. Вот и пришло время сообщить об амулете. Мое глупое сердце сжалось от боли. Что же мне так не везет? – Александр, я должна вам кое-что рассказать. Сидеть в такой момент в неудобном кресле не хотелось, и я поднялась. Вернее, попыталась – такое ощущение, что зад завяз в дурацкой мебели. Повезло, что я не в коротких, а в длинных шортах, а то в такую жару вообще можно прилипнуть к обивке. Вольский поспешно вышел из-за стола и протянул мне руку. – Кабинет обставлял дизайнер без меня, – извиняющимся тоном произнес он. – Все никак не избавлюсь от некоторых его неудачных идей и предметов. Я вложила в его ладонь свою. Помогая подняться, Вольский потянул за руку, не рассчитав сил, и я фактически влетела в него. – Извините, – прошептала, пытаясь отстраниться. – А вы меня. – За что? – спросила я, чувствуя, как подкашиваются ноги. Он не отпустил, наоборот, обхватил одной рукой за талию, другой за плечи, фактически прижав к себе.