— Оллин… — Кажется, я предложил хорошее решение. — Но дыхание — рваное, тяжелое — выдает его. Ему тоже больно и плохо, как и ей. — Все, я тебе не нужна? Наигрался? — Не переворачивай с ног на голову. Ты мне нужна. Я тебе это всегда говорил. Но если ты не хочешь со мной быть и уверена в том, что никогда не захочешь, к чему ломать комедию? К чему ломать себя? Он легонько коснулся губами ее виска, и это прикосновение прошило как удар молнии. — Не уходи, — судорожно зашептала она, — я… я не знаю, почему все… вот так. Я не знаю, как правильно. Я вообще ничего не знаю! И мне страшно… Но не потому, что меня украли. Мне страшно оттого, что ничего подобного никогда в жизни со мной не было. Никогда, слышишь? Я не знаю, как это, когда хорошо. Я понятия не имею, что у нас с тобой будет дальше. Я боюсь, что ты тоже скажешь, что я бревно в постели… И боюсь, что мне просто будет больно и противно, а ты слишком хороший, чтобы вот для тебя… и так… — Ш-ш-ш-ш, не надо. И так хорошо от его голоса. Спокойно. Как будто она покачивается на теплых волнах. У них в озере вода всегда была ледяная, а тут, надо же, вообразила себе теплую… — Побудь со мной до коронации, а там решишь, — сказал Оллин. — Это всего лишь пять дней. * * * На следующее утро, стоило только разлепить глаза, Айрис столкнулась взглядом с Лайоном Делайном. Пискнув от неожиданности, прижала к груди одеяло и медленно, медленно поползла на противоположный край кровати, подальше от него. — Доброе утро, — безмятежно сказал дядя будущего императора. — А я вот пришел удостовериться, что с вами все в порядке. — В-вы… — Она села, глядя в темные, с прозеленью, глаза Делайна. — Как вам не стыдно? Хоть бы постучались! — Я у себя дома, — пожал он плечами. Айрис отметила, что выглядит Лайон чрезвычайно довольным. И уже причесан, одет так, словно у него сейчас деловое совещание. Она мотнула головой, отбросила спутавшиеся за ночь волосы со лба. — Имейте хоть каплю уважения, — сказала тихо. — Что за манера, вламываться в комнату к спящей женщине. Лайон ухмыльнулся. Он сидел, вальяжно развалившись в кресле, и с интересом рассматривал Айрис, точно видел впервые. Она уставилась на него, решив, что не будет первой отводить взгляд, но потом все равно не выдержала и сделала вид, что ей чрезвычайно интересно, что там, за окном… За окном было раннее утро. Чистое ясное небо. Перламутровые облака на горизонте. — Милая моя, вы еще не заработали мое уважение, — наконец произнес Лайон. — Но, должен признать, действуете вполне решительно. Еще несколько таких попыток, и Оллин поймет, что вы ему не нужны. И тогда… — Убьете меня? — прямо спросила Айрис, снова обратив взор на Лайона. — Зачем? — Он улыбнулся, казалось, вполне доброжелательно, но глаза были холодные, лживые. «Я ведь знаю, что император Рамелии — модификант. И что сам Лайон Делайн — тоже модификант. Разве таким, как я, оставляют жизнь?» — Я выполню все, что обещал, — мягко продолжил Делайн, — мы же договорились, правда? Вы мотаете нервы моему племяннику, я убеждаю его в том, что с вами нужно расстаться, ну и… все довольны в итоге. «Что-то не помню, чтоб мы договаривались, — подумала Айрис, — ну да ладно». — Я стараюсь, — хрипло сказала Айрис, и ложь далась на диво легко. — Вы же видите. — Вижу. — И снова холодная лживая улыбка, липкая, неприятная, после которой хочется постоять под горячим душем. — Оставьте меня, — кое-как выдавила Айрис, — мне нужно привести себя в порядок. Делайн пожал плечами и неторопливо выбрался из кресла. А потом, уже у двери, обернулся: — Кстати, Айрис. Вы ведь неглупая женщина, вы видите, насколько опасно может быть рядом с Оллином. В этот раз вам повезло. Кто знает, что случится в следующий раз? — Это что, ваших рук дело? — опешила она. — Да ну, бросьте. Зачем мне эта постановка? Все гораздо хуже, милая, здесь все по-настоящему. Так что это еще один довод в пользу вашего отъезда. Подумайте и об этом. И вышел совершенно бесшумно. И только тогда Айрис задохнулась от вмиг нахлынувшего ужаса. Этот гад играет с ней в кошки-мышки. И уж ему-то ничего не стоило просто от нее избавиться. Почему он так настаивает на том, что ей нужно убраться самой? Айрис не знала. С другой стороны, если Лайон так настойчиво убеждает ее убраться, значит, сам ничего не может предпринять? Или не торопится? Она запуталась. Размышляла обо всем, пока умывалась и причесывалась. От слабости немного кружилась голова, в животе бурчало. Но как-то нужно взять себя в руки. Не дать превратить себя в запуганную мышь. Страх, он ведь не дает думать. А ей нужна ясная голова, чтобы выжить, чтобы вернуть Мику. Так, мучительно размышляя, Айрис почистила зубы, причесалась и оделась. Потом раздался деликатный стук в дверь, и на пороге появился Оллин, такой домашний, немного растрепанный, в гемно-зеленом джемпере и мягких брюках. Пригласил к завтраку, во время которого проявлял подчеркнуто-отстраненное обращение, только один раз легонько коснулся руки и тут же отошел. Она испытывала необъяснимое глухое разочарование от всего этого. Смотрела, как Оллин нарезает манго на ломтики, и ловила себя на мыслях о том, что у него очень красивые руки с длинными пальцами и неширокими запястьями. — Не составишь мне компанию на прогулке? Айрис удивленно кивнула. Это его поведение сбивало с толку. Она не понимала, как себя вести и что делать. Но согласилась, не отказывать же будущему императору. Вслед за Оллином она спустилась в сад и пошла по хрустящей под туфлями дорожке. День выдался пасмурным, но теплым. Начинал накрапывать мелкий дождик. — Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил Оллин. — Ничего не болит? Она пожала плечами. Последствий похищения она не чувствовала. Но все равно душа болела — по Микаэлу. Оллин остановился и обернулся. И словно что-то горячо толкнулось в груди, так захотелось, чтобы обнял, прижал к себе, как тогда, на красных скалах. «Это все штучки Вирана Тала». — Айрис нахмурилась. А Оллин, заложив руки за спину, устало заговорил: — Я знаю, что ты думаешь только про своего ребенка. И делаю все, чтобы ускорить вашу встречу. Уже подобрал несколько человек, которые будут мне верны. Включая Эльса. Честно говоря, пока что купил их услуги, но в этом ничего плохого. Иногда заплаченные деньги порождают куда большую привязанность, чем внезапно вспыхнувшие чувства. Айрис невольно улыбнулась и покачала головой. Джемпер цвета зеленого мха чудо как оттенял его глаза. — Но без привязки к ребенку, Айрис… Чем бы тебе хотелось заниматься, пока ты здесь? — Хочешь мне предложить работу? — Почему нет? Таким образом ты бы стала совершенно самостоятельной, независимой женщиной. Ты бы могла сама принимать решения о том, что тебе делать дальше. Айрис едва верила собственным ушам. Да что это с ним? То — моя, будешь со мной, то — независимая женщина. — Я хочу дать тебе свободу, — спокойно пояснил Оллин. — Когда ты почувствуешь себя сильной и свободной, тебя перестанет тяготить мысль о том, что твои чувства являются результатом вмешательства доктора Тала. «А что я чувствую?» Она прислушалась к себе. Вот сейчас Оллин даже к ней не прикасается, а ей хочется на него смотреть. И прикасаться. А еще она устала бороться с собой, и желание попросту прижаться к нему, положить голову на плечо и закрыть глаза было очень и очень соблазнительным. — Мне нужно учиться, — сказала Айрис, зачем-то теребя зеленую веточку. — Не загружать готовые знания, а получать их самостоятельно. Так будет правильно. И замерла. Почему-то казалось, что Оллин рассмеется и откажет. Он тихонько вздохнул, все-таки протянул руку и невесомо коснулся пальцами ее запястья. — Составь список образовательных программ, которые тебе бы хотелось получить. Их тебе предоставят. И, не успела Айрис поблагодарить, резко повернулся и пошел прочь. Она долго смотрела ему вслед, затем отбросила в сторону измятый побег. В душе ворочалось необъяснимое раздражение. И обида. Но с чего ей обижаться на Оллина? Разве он что-то дурное сделал? * * * В тот же день ей принесли базовые курсы по математике, физике межгалактических перемещений и литературе Рамелии — чтоб с чего-то начать. Приступив к занятиям, Айрис поняла, как важно то, что определенную информацию ей в свое время закачали, поэтому сам по себе учебный курс уже не представлялся ей полной тарабарщиной. Однако было много интересных моментов, которые расширяли уже имеющиеся области знаний, и Айрис незаметно для себя погрузилась в занятия с головой. Так стало даже легче. Ждать всегда проще, когда есть дело. И, конечно, все было ново. Раньше ей никогда не давали возможности решать самой или выбирать. Об учебе вообще речи не шло. А тут — пожалуйста, постигай науки, какие хочешь, умней, развивайся. По инерции это ее сбивало с толку, но и уже внедряло в сознание мысль, что хорошее все-таки может быть… Оллин приходил по вечерам и аккуратно справлялся об успехах. Айрис ему задавала вопросы, ответы на которые не получалось найти сразу, и он терпеливо разъяснял, что к чему. — Ты-то откуда столько знаешь? — как-то не вытерпела она. — Ты ведь нигде не учился. Он усмехнулся, склонил голову к плечу, рассматривая ее. — Почему — не учился? У меня было двадцать восемь лет на занятия. Да и Аси что-то подсказывал. Видишь ли, из меня не пытались сделать неуча. — Ты никогда не рассказывал про этого… Аси. Оллин подошел к окну, поворачиваясь спиной к Айрис, как будто не хотел, чтоб она видела выражение его лица. — Аси… Мой ассистент. — И такой тихий, вымученный шепот: — Знаешь, когда я был маленький, я почему-то думал, что это моя мама. Ну или не мама. Самое близкое существо. Весь силиконовый, похож на медузу с длинными мягкими щупальцами. Смешно, правда?