— Я Эльма, работаю здесь, — сказала женщина. — Его высочество приказал сидеть с вами. Вам уже лучше? — Его высочество? — Голоса не было, только невнятный тихий хрип. — Ну да, его высочество, — закивала Эльма, — господин Артемис Делайн. Вы же… понимаете, о ком я? Она понимала. Оллин попросил присматривать… — Воды, — попросила Айрис. К ее губам тут же поднесли белую чашку с прохладной водой. Айрис через силу сделала несколько глотков и совершенно без сил откинулась на подушку. Чувство такое, что ее перемололи каменные жернова, как те, что крутились на мельнице неподалеку от замка Ревельшон. Сознание начинало плыть, и Айрис уставилась на Эльму, как на спасательный круг, за который можно уцепиться и не провалиться снова в бесконечный кошмар. — Как я… здесь очутилась? — прошептала Айрис. — О, — Эльма загадочно улыбнулась, — это просто ужас, что тут было, госпожа Ленне! Наследник, господин Делайн, когда вас похитили, тако-ое тут устроил! Всех нас собрали в главном холле, и он кружил, кружил вокруг нас, каждого рассматривал, ну точно ястреб… А потом, уж не знаю как, угадал, кто вас умыкнул-то! Это, оказывается, был наш Терен, вот дурак-то. Никогда бы не подумала. И Терен как бросится на его высочество и, представляете, ножом его ударил! — Ножом ударил, — эхом повторила Айрис и закрыла глаза. На Оллина напали. Из-за нее. Что с ним теперь? От мысли, что Оллин тяжело ранен, ее резко затошнило, и перед глазами запрыгали черные точки. — Жив? — выдохнула она. — Его высочество? Жив, слава Лакшми! Он отправился вас вызволять вместе с Эльсом и его головорезами. Я слышала, когда ходила на кухню, что он такое там творил, просто жуть. Эльс рассказал, что тому гаду, что вас мучил, его высочество своими руками ребра переломал так, что гад и помер. А потом к вам никого не подпускал, все на руках держал. — Он же ранен был, — пробормотала Айрис, — как он смог… — Сама не знаю. Видать, подлечили как-то… Сиделка умолкла. Айрис лежала с закрытыми глазами и чувствовала, что по щекам потекли слезы. «А потом к вам никого не подпускал, все на руках держал». Как одновременно больно и сладко от этих слов, и внутри все замирает, словно в предвкушении чего-то необъятно-большого, прекрасного. Откуда оно, это странное желание уткнуться лицом Оллину в ладони? Свернуться калачиком, положить голову ему на грудь и просто лежать рядом и ни о чем не думать. Завернуться в тепло его тела, вдохнуть его запах, такой свежий, аромат ливня в лесу, услышать, как бьется сердце, провести подушечкой пальца по колкой щетине. И легонько, едва касаясь, коснуться губами щеки, чтобы почувствовать… — Вам плохо? — засуетилась Эльма, — вы побледнели. — Ничего, — прошептала Айрис, — а когда я смогу увидеть его высочество? Женщина пожала плечами, смешно топорща накрахмаленный передник. — Право, не знаю, госпожа Ленне. Идет подготовка к коронации, и господин Делайн целыми днями занят. — Хорошо, — прошептала Айрис. А сама тоскливо подумала, что наверняка теперь Оллин не хочет ее видеть. После той безобразной сцены, которую она ему устроила. Еще и укусила. Упрекала, что делают из нее куклу. А он ее все равно бросился спасать, а потом никого к ней не подпускал. Инстинкты аватара? Желание охранять свою самку? Или их связало нечто большее? Как это — любить? Она не знала. По щекам покатились слезы, и Эльма деловито промокнула их платочком, а сама поднялась. — Я вам дам успокоительного. Айрис мотнула головой. Не надо ей ничего. Самым лучшим успокоительным было бы знать, что с Оллином все в порядке и что он ее простил. Как бы хотелось, чтобы простил. И не стоит копаться в себе, выискивая, что там от Вирана Тала, а что от нее самой. Уж что-нибудь да ее собственное. Айрис всхлипнула и, отвернувшись от Эльмы, уткнулась носом в подушку. — Пожалуйста, я хочу побыть одна, — пробормотала. — Вы не могли бы справиться о самочувствии его высочества? — Ох, ну кто я такая, чтоб спрашивать. — В голосе Эльмы прозвучало искреннее огорчение. — Вы отдыхайте, я думаю, он сам придет вас проведать. — Я его обидела, — одними губами прошептала Айрис, — он того не заслуживал… «А только самого лучшего». У Эльмы оказался на диво тонкий слух. — Ну, знаете, обиженные не ведут себя так, как он. С дезинтеграторами не бегают, не дерутся, на руках не таскают. Я видела, как он вас нес. Эльс хотел помочь, так его высочество так рыкнул, что старый вояка аж отшатнулся. Так что, госпожа Лен не, дело это не мое, конечно, но я думаю, его высочество вас навестит к вечеру. А вам нужно покушать и набираться сил. — А можно я лучше посплю? — тихо спросила Айрис, поворачиваясь к сиделке. — Только уберите иглу. — Докапает, тогда и уберу. — Эльма сдержанно улыбалась, а сама смотрела на Айрис тепло, как на дочку. — Вы отдыхайте, госпожа Ленне, ничего не бойтесь. Того гада, что вам угрожал, больше нет. Айрис вздохнула и покорно закрыла глаза. Есть ей и вправду не хотелось, а вот спать — очень даже. И она, казалось, только-только начала уплывать в светлый и приятный сон, как снова проснулась. Ей показалось, что кто-то хлопнул дверью. Айрис вздрогнула, огляделась. Теперь в спальне царили лиловые сумерки. На трюмо появился большой букет нежно-розовых хризантем, а Эльма куда-то исчезла вместе с капельницей. Айрис завозилась в постели, попробовала сесть и тут же услышала: — Лежи. Тебе не нужно подниматься. От звука этого голоса к щекам моментально прилила кровь, а во рту сделалось кисло. Айрис молча смотрела, как с пола поднимается Оллин, оказывается, он сидел прямо на полу, облокотившись на кровать. В черной водолазке и мягких домашних брюках. И еще было видно, что он очень устал. Скулы четче проступили, щеки запали, постоянно хмурится. — Я тут немного посидел с тобой вместо Эльмы, — сказал он тихо, словно оправдываясь. — Сейчас уйду, не беспокойся. Хотел просто… И замолчал. Айрис смотрела и понимала, что если сейчас ничего не скажет, то он просто развернется и уйдет, и больше никогда не вернется. Наступит на горло собственному зверю, но останется при своей гордости. — Послушай, — Оллин потер переносицу, — я тут подумал… наверное, тебе и правда лучше уехать. Внутри все сжалось, взялось хрусткой и колючей ледяной коркой. — Потому что дальше так продолжаться уже не может, — посмотрел хмуро на нее, и Айрис вдруг поняла, что он каждое слово выдирает из себя с болью и кровью. — Я же не смогу отказаться от тебя, когда ты рядом. И дело тут не только в аватаре и в том, что он в тебе почуял пару. Дело в том, что… Впрочем, какая разница. Я поручу Эльсу, чтоб он тебя отвез обратно на Эрфест. Вы заберете твоего малыша, а потом… Ну, Эльс тебя устроит где-нибудь там же, на Эрфесте. Или на любой другой планете, где захочешь. У тебя будут деньги и будет свобода. А я, когда разузнаю, что с тобой сделала Поддержка, отпишусь тебе. Он помолчал и даже улыбнулся. А она чувствовала себя холодной каменной глыбой. Почему-то даже шевельнуться не могла. Свобода? Она вольна лететь куда угодно? Забрать Мику? Только вот радости отчего-то не было. — А ты? Как же ты? — прошептала, сминая уголок простыни. — Ну, как-нибудь. — Оллин пожал плечами. — Так что думаешь об этом? Как только окончательно придешь в себя, я прикажу Эльсу… И мой дядя тебе ничего не сделает, не бойся. — Я не боюсь. — Она механически облизнула вмиг пересохшие губы. Свободна. Но почему так тянет, болит в груди, словно что-то рвется, ломается со скрежетом, крошится, острыми осколками раня сердце? — Ну вот, — Оллин развел руками, — это все, что я хотел тебе сказать. Честно, я все это время думал над нашим последним разговором. И я попытался разыскать Вирана Тала, чтобы он убрал все, как ты считаешь, лишнее, что он закачал тебе в голову. Но Виран Тал куда-то делся, на звонки не отвечает, из своего дома съехал. Боюсь, что в данной ситуации только он мог помочь, других подобных нейроаналитиков поблизости нет. Выходит, что я тут совершенно бессилен, прости. Но это все в самом деле неправильно. Я не должен был тебя привозить сюда, а поэтому теперь, хоть и поздновато, но приношу свои извинения. Ты можешь уехать в любой момент. Я назначу тебе приличное содержание… Айрис проглотила горький комок в горле. Что тут от Вирана Тала, а что ее? Уже не разобрать. Да и важно ли все это? Оллин ее отпускал. Оллин, который впервые дал ей почувствовать себя человеком. Первый мужчина в ее жизни, который просто захотел отправиться с ней на прогулку и показать новый мир. Единственный мужчина, который не побоялся принять всю ее боль. И теперь он просто отпускал, а сам уходил. — Собственно, вот что я хотел тебе сказать. — Он прошелся по комнате, заложив руки за спину. А ведь у него где-то там рана. Его ножом пырнули из-за нее. А может быть, он ее отсылает именно потому, что пара — слабое место императора? — Я — твое слабое место, — просипела она. — Поэтому ты хочешь от меня избавиться? Оллин остановился и задумчиво посмотрел на нее. — Нет, я же только что все объяснил. Я тебе не нужен. И вряд ли буду нужен. Вот поэтому. Еще раз приношу свои извинения, Айрис. Я не должен был тебя увозить, это было неразумно. И тут словно плотину прорвало. Комната перед глазами поплыла. Слезы покатились по щекам. — Что? Айрис, что с тобой? Он вмиг оказался рядом, осторожно обнял за плечи, даже присел на край кровати. Начал гладить по спине, по голове — аккуратно, как будто она стеклянная. Айрис судорожно вцепилась в его водолазку, сминая ее на плечах, царапая его ногтями. — Ты… — И захлебнулась рыданиями. — Почему?.. Что ты со мной делаешь… за что, почему ты так?.. Ломаешь меня. Позволил чувствовать, а теперь наигрался и отсылаешь? — Ну, Айрис, не надо. — А голос холодный и сухой. Совсем не такой, как раньше. Неужели все выгорело? Развеялось, как прах на ветру?