Клавдий не стал оборачиваться. Он чувствовал затылком взгляд прозрачных красных глаз, и это чувство казалось ему привычным. Абра ткнулась носом в борт платформы. — Называется «Сад-без-ограды». Это я предложила Полю. Почти горжусь этим, да. Грейс наконец-то смогла взобраться на платформу. Сорвала крышку с ближайшего кофра, выхватила что-то круглое, желтое и покрытое брызгами темных пятен. Несколько секунд рассматривала, а потом на ее лице растеклась счастливая, совершенно дурацкая улыбка. — На кой хер тебе гнилые персики, Грейс? — брезгливо спросил Альдо, отмахиваясь от разозленной осы. — Я сделаю… из них… самогон! — с нежностью выдохнула она. — Очень терапевтически, — заметил Клавдий. — Зато у нас субсидии и лояльная система начисления рейтингов, — равнодушно отозвалась помощница Поля Волански. — А самогон не маркируется официально, и его можно без штрафов выпить больше, чем алкоголя аналогичной крепости. — Это ты за мной следила? — прямо спросил Клавдий. Грейс уже волокла кофры к центру платформы. Даже не обернулась. — Да. Он все-таки на нее посмотрел. Странно было ждать от нее каких-то эмоций — частные помощники редко достоверно их имитировали. Поэтому Клавдий когда-то и отказался от посторонних персонажей, принимая Дафну как неизбежное зло — просто однажды понял, что не видит между ними разницы. У них разные лица и разные голоса. Кто-то больше похож на человека, кто-то меньше, но никто из них не человек. И все же ему хотелось, чтобы помощница Поля смутилась. — Зачем? — Люблю смотреть, как люди ходят по дому. Помогает справиться с нереализованным стрессом. — Я ведь могу заставить тебя отвечать, — вздохнул он. Клавдий терпеть не мог разговаривать с чужими помощниками. Начинал говорить, будто перед ним человек, ловил себя на этом и раздражался. Вот и сейчас. — Не можешь. У меня нет большей части базовых ограничений. Видишь огоньки? Он обернулся. От борта платформы действительно зажглась цепочка мигающих указателей. — Вылезай из лодки и по ним иди, — мрачно сказала она. — Поль тебя ждет. Можешь вплавь, как эта дура, но вообще-то там ступеньки. Клавдий все больше жалел, что приехал сюда. В конце концов, он разобрался бы сам. Ему ведь однажды удалось. Если бы остались живы его покровители, если бы у него хватило ума держаться, если только… Что теперь жалеть. Теперь все иначе — тогда он был свободен и рисковал только своей жизнью, легкой и пустой, в любой момент готовой раствориться в пестроте уличных огней Среднего Валейна. Сейчас его ждала Тамара. Лестницу сторожила пестрая курица — облезлый, пыльный лабор, со скрипом опускающий голову к воде. Под крыльями серебрилась лысина тонкого корпуса. В широко раскрытом клюве скопился черный налет. — Дрянь какая… — пробормотал он, ногой отодвигая лабора с дороги. Не хватало еще уронить его в реку — вдруг это тоже странная подруга Волански. Платформа пружинила под ногами. Расползшееся от сырости покрытие липло к подошвам, а из-под него слышался скрип и тяжелые вздохи моторов. В рыхлых прорехах копошилось что-то блестящее. Курица несколько секунд монотонно трясла головой, а потом выбросила Клавдию под ноги синего муравья с серебристыми лапками. Как им удалось представить эту развалину исследовательским центром? Клавдий остановился. Ритм сломался — теперь скрип раздавался с другого конца платформы, где парень, который принес Грейс персики, пытался поправить разваливающуюся палатку. Остальные люди напоминали статистов в массовом перформансе — несколько человек курили, и двигались только их руки и губы. Девушка в купальнике загорала, так и не сменив позы. Еще одна девушка сидела, скрестив ноги, у портативной плиты, и методично мешала что-то по часовой стрелке. И только куры — еще десяток лаборов, таких же старых и грязных — метались по платформе, выискивая в размокшем покрытии невидимые зерна. Грудь сжало коротким спазмом, вытолкнувшим в горло рыхлый комок тошноты. Пахло водой, ржавым металлом и чем-то еще, живым и отвратительным. И Клавдий вспомнил — крысы. Так пахло крысиное гнездо. Грязными шкурками живых, зараженных неизвестными болезнями зверей. Под палящим солнцем, под удивительно чистым синим небом этот запах не имел права существовать. Красные огоньки нетерпеливо мигнули. — Вы меня ищете, Клавдий. Он обернулся. Несколько секунд разглядывал мужчину, который его окликнул, пытаясь понять, почему у него возникло такое острое чувство диссонанса. — Вы — Поль Волански? — наконец спросил он. Поль сидел на перевернутом кофре, и держал за лапы бьющуюся курицу. Клавдий разглядывал его лицо — раскосые глаза с нависшими веками, восково-желтую кожу, округлый подбородок — черные волосы, руки с короткими тонкими пальцами, и никак не мог ответить себе, что же его так удивляет. — Поль… Волански?.. — повторил Клавдий, словно надеясь найти ответ в звучании его имени. — Знаете, Клавдий, — усмехнулся Поль, — я в детстве очень любил старое кино и слайдовые романы. И злодеям полагались фамилии на «ски» или «ский». По-моему, это звучит забавно. — А вы злодей? — спросил Клавдий. Поль разжал пальцы, и курица с коротким лязгом упала на палубу. Заметалась вокруг кофра, врезалась в ботинок Клавдия и упала, раскинув облезлые крылья. — Никак не стабилизируется… — пробормотал он, а потом поднял глаза. — Это как посмотреть. Айзек сказал, вы нашли уязвимость в системе Младших городов. Не беспокойтесь, нас никто не слышит. И ваша Дафна тоже не слышит. — Голос Поля не изменился, но угроза была ясна. — Мне нужно немного времени и надежная анонимка для выхода в сеть. Грейс так и не сказала, что вы покупаете в Младших городах. — А вам не все равно? — резонно спросил Поль. — Нам просто нужен надежный канал для переговоров с поставщиками. — Это… габаритный товар? — Клавдий не собирался сдаваться. Он слышал о торговле людьми за стенами городов. Это была популярная страшилка у владельцев социальных конвентов. За стенами солнце, антисанитария и работорговля — Клавдий хорошо понимал, зачем распускают подобные слухи, но все равно предпочитал не выходить без жидких фильтров и масок. И задавать вопросы, на которые все равно отреагируют не связанные с сетью анализаторы. — Нет, — ответил Поль, и на запонке Клавдия зажегся ровный зеленый свет. — Это старомодные информационные носители, которые до сих пор используют в Младших городах. Но вы понимаете, доставка физических носителей… с одной стороны надежнее, потому что не оставляет следов, но до ближайшего Младшего города слишком большое расстояние. Носители передают по цепочке, часто теряют, портят или скидывают… или говорят, что портят и скидывают. Лучше, если мы сможем работать по сети. Тогда останется только проблема с форматированием — вы не представляете, какое обеспечение они используют… Клавдий кивнул. На самом деле не было никакой разницы, что покупал Поль — детскую порнографию или сборники музыки из старого фонда. Если кто-то узнает, что они пытаются взломать защиту — Дафна просто обнулит рейтинги всем причастным. Это лучше, чем исправительная карабинерская камера. И никак не навредит Тамаре. — Я почти уверен, что создам канал для связи. У меня… большой опыт в обмане… различных систем, — усмехнулся Клавдий. От него не укрылось, как полыхнули зеленью глаза курицы, которая копалась в разлохмаченной обивке. И не укрылось, что Поль тоже на нее смотрел. — Об этом я как раз… Айзек еще сказал, что вы работаете в крупной компании. Производите аватары, имеете высокий индекс благонадежности и социальной привлекательности, а ваша история штрафов насчитывает двадцать семь мелких списаний. За всю вашу жизнь. — Эта так. — А ваша дочь находится в реабилитационном центре Лоры Брессон. Клавдий кивнул. Ему не нравилось выражение, появившееся на круглом лице Поля. Мечтательное, отстраненное и почти насмешливое. — Вы никогда не совершали ничего предосудительного, — тихо сказал он. — И хотите начать сейчас. Айзек сказал, что это очень удобно, что ваша дочь в центре Брессон — простите мой цинизм, Клавдий. И я так думаю, но это может влиять на вашу лояльность как нам, так и… — Поль встряхнул рукой так, чтобы на тонком запястье блеснул серебром браслет. — Поймите меня. Я хочу еще хоть одну причину взять вас на работу. Карта оруженосца и карта бездны — очень поэтично, но бездна широка, и мы оба это знаем. Я не найму безгрешного человека. А еще я сомневаюсь, что безгрешный человек… действительно имеет опыт, о котором вы говорите. Клавдий молча снял защитную маску. Солнце лило на голову густой полуденный зной, стекающий по шее под рубашку. Пахло водой, железом и персиками — запах бархатный и золотой. Конечно, он знал, что Поль задаст этот вопрос. И знал, что ответит. Клавдий обернулся. Город отсюда был почти не виден — это ночью он бросал бы в черное небо высокие столбы света, а сейчас можно было различить только синие шпили самых высоких домов. А все же не хотелось отвечать. Клавдий верил — секреты нужно держать в руках крепко, и держать одному. Подпустишь чужие пальцы — разлетятся секреты, растают, а потом вернутся. Тонкие, острые. И белые. — Есть у вас карты? — безмятежно спросил Клавдий. — Лучше, чтобы нас не поняли, если все же подслушают. Конечно, признаваться в таких вещах вслух он не собирался. Клавдий помнил, что в колоде есть подходящие карты. Он медленно перебирал их, стараясь задержать ощущение власти над секретом. А потом отложил три карты и показал их Полю. Вот и выпорхнул секрет. Он уже никогда не будет принадлежать Клавдию. И, возможно, уже никогда не будет секретом. Поль долго смотрел на карты. Ожила курица — медленно встала, побрела к краю платформы и с тихим всплеском упала в воду. Что-то невесомо коснулось ладони. Клавдий сжал пальцы, и ему показалось, что он поймал уголек. — Твою-то мать… — пробормотал он, разглядывая мертвую осу. — Это правда? — очнувшись, спросил Поль. Клавдий кивнул, убрал в карман карты и стряхнул осу на палубу. Только черная точка жала осталась под кожей.