– Возможн, – согласился Освин, как раз когда к ним подходила стайка девушек. У одной из них были блестящие светлые кудри, она несла корзинку с глазированными булочками. Девушка удивлённо посмотрела на Иву, вероятно решив, что та разговаривает сама с собой. Но стоило ей заметить ворсистый зелёный саквояж, удивление быстро сменилось отвращением. Девушка переглянулась с подругами, и, проходя мимо, они начали перешёптываться и хихикать. Ива подобрала саквояж и последовала за ними, хотя после их насмешек ей очень этого не хотелось. – Простите! – позвала она. Те с удивлением обернулись, и девица с белыми локонами подняла еле заметную белобрысую бровь: – Извини, но, что бы ты ни продавала, нам это неинтересно. Одна из её подружек вновь захихикала. Но тут же перестала, едва Ива кинула на неё взгляд. Ива глубоко и медленно вдохнула. В этом деле она собаку съела – с такой-то сестрой, как Камилла. – Я ничего не продаю. Я только хотела узнать, не подскажете ли вы, как найти Стояча-Воду. Лицо блондинки перекосилось: – А что тебе за нужда в том квартале? Я слыхала, там скоро всё снесут… А надо было и раньше, я считаю. Лицо у Ивы совсем помрачнело: – Там вообще-то люди живут. Девица пожала плечами: – Уже не живут. Ты что, не слышала о новых правилах? У нас теперь статус запретного города, колдунам путь закрыт, а это значит, что всякий сброд наконец-то выдворят отсюда. – Тут она остановилась и ухмыльнулась: – Но ясно, что это дело не быстрое, – добавила она пренебрежительно, оглядев Иву с ног до головы. Другая девушка, с медно-рыжими волосами и не хихикавшая вместе с остальными, оборвала её с упреком: – Кэтлин! Ива на секунду закрыла глаза и, сосчитав до трёх, запихнула макушку Освина, от гнева порывающегося вылезти, обратно в саквояж. До неё донеслось тихое «Ужо я ей покажу сброд!». – Вы могли бы сказать, где это? Это очень важно, – сказала Ива. Ей ответила рыжая: – Иди по этой улице, у реки повернёшь налево, там чуть подальше и найдёшь Стояча-Воду. И… будь осторожна. – Спасибо, – ответила Ива, благодарно улыбнувшись девушке, подхватила саквояж и зашагала по улице, невольно слыша, как спорят подруги: – Прямо не знаю, что это с тобой, Мейбл. Ты уже какой день сама не своя. С тех самых пор, как взяла моё платье на той неделе. – Говорю тебе, я его не брала. – А где оно тогда? Последний раз я его видела на тебе в понедельник вечером. Их голоса стихли, когда Ива повернула за угол. Зато Освина всё ещё было слышно: – Чего ты меня запихнула-то? Я б ей показал бы! – Спасибо, Освин, я знаю. Но я просто хочу найти, что нам надо, и быстро уйти из этого города незамеченными, а ты, к сожалению, уж очень заметный. Кобольд принял это за комплимент и вручил ей лимонную булочку, которую успел стащить из корзины белокурой. Ива улыбнулась и, откусив маленький кусочек с той стороны, которая не была в шерсти, отдала лакомство обратно. К тому моменту, когда Ива нашла Стояча-Воду, серые тучи грозили дождём, а солнце стояло совсем низко. Девочка застыла в изумлении: вдоль реки тянулась плавучая деревня. Некоторые из лодок представляли собой жилые лачуги, собранные из подручных разномастных материалов, но при этом ярко раскрашенные в броские оттенки – тыквенно-оранжевый, солнечно-жёлтый и сапфирово-синий, – как будто их обитатели приложили максимум усилий, чтобы вид у жилища был жизнерадостный. Подвешенные в воздухе с помощью магии лампы всё ещё отбрасывали на воду янтарные блики. Теперь Ива поняла, почему квартал так называется. Трудно было не думать о том, что здесь выросли её мать и Морег. Она шла всё дальше мимо лодок-домов, дорожка расширялась, и стали появляться старые плавучие дома побольше, с портиками и широкими палубами, на которых стояли растения в горшках, а садовая мебель кое-где перекидывалась на берег. Стоило Иве углубиться в район, ей стали попадаться и обычные дома, построенные на земле, в отдалении от реки, – по большей части, однако, покинутые и заколоченные. Стояча-Вода напоминала Иве призрачный город – причём такой, откуда в спешке бежали даже призраки. Двери болтались на сорванных петлях, и множество домашних вещей валялись брошенными, словно их хозяева решили ими пренебречь – только бы поскорее убраться отсюда. Девочка уже начала думать, что все до единого обитатели Стояча-Воды покинули район, как из заросшей мхом каменной хижины неожиданно вывалилась ведьма с длинными немытыми космами и бородавкой на подбородке. Руки у неё были заняты кучей хозяйственного скарба, который она сгрузила на и без того переполненную тележку. Она вцепилась в свои длинные бурые волосы и забормотала: – Зелья, зелья не забыть, – и стремглав вбежала в дом за остатком вещей, даже не заметив Иву. Ведьма явно прослышала о новом установлении и торопилась собрать пожитки до того, как явятся братья Уола и арестуют её за незаконное нахождение на отныне запретной территории. Ива опустила саквояж и нахмурилась. Что-то такое было в этой ведьме – она казалась почти знакомой. И зелья упомянула… Не так уж много в Старфелле зельеваров… а талант имелся всего у нескольких. Она с любопытством пригляделась к скарбу на тележке. – Ты чего делаешь? – поинтересовался Освин. – Не знаю. Возможно, я ошибаюсь, но это может быть одна из бабушкиных коллег по зельеварению, – ответила Ива, переводя взгляд с тележки на хижину, где скрылась ведьма. – Мне кажется, я её как-то видела, когда была маленькой. Вроде похожа… Бабушка говорила, что, если где-то проблемы – значит, рядом Амора Спелл. Она вновь повернулась к тележке, поморщившись при виде скрученных крысиных хвостов и банок, заполненных чем-то уж очень напоминающим глаза, ржавые гвозди и стриженные с ног ногти. Подняв одну такую банку, она с содроганием вернула её на место. Эти ингредиенты были совершенно не похожи на то, что использовала в своём деле бабушка Флосси… Внезапно бормотание Освина из мохнатого саквояжа превратилось в пронзительные завывания: – О нет, о нет! О, мойная злосчастна тётушка! Проклятье на твою голову, Осбертруда, от всех нас, кобольдов! У Ивы волосы встали дыбом. Обмерев от ужаса, она отдёрнула руку от тележки и закрыла глаза, но тут высокий голос произнёс: – Чем могу быть полезна, дорогуша? Сглотнув, Ива выпрямилась и, обернувшись, обнаружила, что ведьма стоит прямо позади и буравит её чёрными глазами – глядеть в них было всё равно что в глубокий пустой колодец. Коленки задрожали не только у Освина. – Или ты просто собираешься стащить то, что не твоё? – прошипела ведьма. Глаза у девочки округлились: – Я… не… я просто смотрела… Взгляд ведьмы потемнел: – Думала поживиться тут кое-чем, да? Ива быстро замотала головой. Из саквояжа донёсся слабый запах дыма. Ведьма потянула носом и, склонив голову набок, пригляделась к Иве получше, словно оценивая. – Зелье ищешь, а? Приворотное зелье, дорогуша? – спросила она, двигая косматыми бровями, загибающимися на концах кверху. При мысли о возможной продаже она улыбнулась беззубой липкой улыбкой, мгновенно преобразившись в образец дружелюбия. Ива снова покачала головой, и улыбка ведьмы сменилась подозрительной гримасой. Ива вспомнила слова бабушки Флосси: «Только у старой Аморы Спелл так худо с головой, что она связывается с сердечными делами, но ей отродясь ничего не удавалось, кроме изжоги! Тож рядом с сердцем. Ха-ха-ха…» – Вы Амора Спелл, да? – спросила Ива. Ведьма пристально уставилась на неё: – А ты кто такая? – Я думаю, вы раньше знали мою бабушку… Вы как-то заходили к нам, когда я была маленькой… после того инцидента с ней. – О? – Ведьма слегка распрямилась, по-прежнему буравя Иву чернильными глазами. – А кто твоя бабушка? – Флоренс Мосс. Произнесённое вслух имя бабушки заставило часть сознания Ивы замереть словно бы в ожидании какого-то важного воспоминания, но другая часть мозга быстро захлопнула доступ к памяти: было такое ощущение, что кто-то уселся на едва не открывшуюся крышку чемодана. Она попробовала уцепиться за проблеск ускользающей мысли, тронутый тоской и печалью, но это было всё равно что удержать в руке ветер. Она моргнула, и мысль тут же исчезла, изгнанная звуком безумного кудахтающего смеха ведьмы. – Кха-кха-кха, гн-гн. Флосси Мосси? – гоготала Амора Спелл, хлопая себя по коленкам в явном приступе веселья, и слёзы катились по длинному носу. Ива попыталась воззриться на неё с достоинством, отчего колдунья расхохоталась ещё больше. Когда ей после многих «гн-гн, ой, не могу, кха-кха-кха!» удалось наконец взять себя в руки, она глубоко, с присвистом, вдохнула, обнажив чёрные обломки на месте зубов, и спросила: – Так ты одна из внучек Флосси Мосси? Она до сих пор безумна, как квохчущая корова? – Она вовсе не сумасшедшая! То есть не совсем, – запротестовала Ива. Бабушка ничего не могла с этим поделать: в голове у неё порой и правда царил хаос. Ведьма загоготала ещё пуще. Под сердитым взглядом Ивы Амора Спелл утёрла слёзы: – Так ты которая? Которая внучка? Очевидно, слухи о её сёстрах дошли и досюда. Да и как по-другому, если силой мысли одна заставляла вещи взлетать на воздух, а другая двигала их? И со всей возможной уверенностью (которой она не чувствовала) Ива заявила: – Я та, о которой вы и без того слыхали. Ведьма некоторое время сверлила её взглядом, а потом медленно расплылась в улыбке. – Да-а-а, – протянула она, наклоняясь поближе к девочке и разглядывая её волосы и глаза. И вдруг её рука, так походившая на звериную лапу, вцепилась Иве в предплечье: – Так я и подумала… Явилась сюда, в вещах моих роется… Толкует про старую товарку по зельям… Видно, она меня виноватит за тот взрыв, да… а ведь сама, дура, виновата.