Ива в ужасе наблюдала, как братья и Морег, миновав городские ворота, спускались по склону холма и становились всё меньше и меньше, пока наконец совсем не пропали из виду. Девочка, подавив вопль, опустила саквояж на землю. Час назад она участвовала в миссии по спасению мира в компании самой могущественной ведьмы Старфелла. Теперь ведьму схватили, а у неё нет ни малейшего понятия, как ей в одиночку пробраться в запретный город. Чудище из-под кровати – вот и вся её компания. Даже Шёпота, её новенькой блестящей метлы, у неё больше нет – ведь она сгинула в плащ-портале Морег, а это значит, что даже если каким-то чудом удастся разузнать, где обитает сказитель забытого (и это очень существенное «если»), то дальше никакого плана нет. Это всё, что они успели обсудить: найти какие-то подсказки в старом доме. Да и сказитель мог оказаться где угодно в Старфелле… Она закрыла лицо руками и застонала: – Это не просто мудрёно, Морег, это невозможно! Освин высунул мохнатую зелёную голову из мохнатого саквояжа, часто моргая круглыми глазами от яркого дневного света, и спросил: – Енто про какой такой дом она тута плела? Было видно, что теперь, когда они остались вдвоём, он почувствовал себя куда более уверенно. Впрочем, как существо, предпочитающее темноту, он всё равно выбирал саквояж. Ива вздохнула и поднялась. Не было смысла расклеиваться – ведьму так не вернёшь. – Дом Самтаймзов, очевидно. Старый родовой дом сказителя забытого. Зелёная шёрстка Освина мигом окрасилась в морковно-оранжевый. – И он тута?! В ентом городе, хде тебе чуть не умыкнули в тюрьму, а ты ишо и не вошла даже?! – вскричал он, тыча пушистой лапой в гранитную стену. – Да, – кивнула Ива и, посмотрев на СказПас, всё ещё лежащий у неё в ладони (стрелка указывала на «Можно было и догадаться!»), покачала головой. 7 Амора Спелл Ива со вздохом подняла саквояж. – Может, тут в стене есть какой-нибудь неохраняемый лаз? – пробормотала она, скользя взглядом по кладке. Но, подойдя поближе, увидела, что вокруг ворот топталось множество солдат, надзирающих за исходом ведьм и колдунов. Не говоря уж про охрану, несущую караул на стенах. Город был неприступен. – Плохо. Из саквояжа раздался сочувственный голос Освина: – Знамо дело. Даже плащика не оставила… И чего нам теперича погрызть, а? Ива закатила глаза. Она-то имела в виду, что такое количество стражи – это плохо. – Спасибо, Освин. Кобольд, конечно, был куда больше озабочен исчезновением вместе с Морег запасов еды, чем действительно важной проблемой – как попасть незамеченными в хорошо укреплённый город. Всё больше погружаясь в отчаяние, Ива заметила, как к воротам приближается повозка, запряжённая осликом и гружённая высокими стопками сложенного белья. Правил ею упитанный мужчина с великолепными, лихо закрученными вверх усами. Он притормозил в нескольких футах от них, практически перекрыв им обзор. Возчика попросили предъявить какие-то бумаги, и Ива услышала его ответ: – Прачечная. Герцог предпочитает отправлять своё бельё в Лаэль… Знаете ведь, что говорят об эльфах и стирке… – Что? – спросил стражник. – А? Что они это отлично умеют… – Я-то думал, сейчас будет шутка. – Это почему же? – Вы же сказали «знаете ведь, что говорят об эльфах и стирке». Обычно за этим следует какая-нибудь шутка. – Вы что, считаете эльфов смешными? И они затеяли спор. Человек из прачечной сказал что-то о дискриминации эльфов и что одна его прапрабабушка была частично эльфом. Но тут из саквояжа высунулась зелёная лапка Освина, и её прикосновение отвлекло Иву от их разговора. – Ежели тебе так уж охота туда попасти, мож нам просто залезти внутрь ентой штуки и закопаться в ентих тряпках? Просто говорю. Кажется, он наблюдал всю сцену через маленькую дырку в саквояже, потому что Ива видела только один зелёный блестящий глаз. Она уставилась на него, открыв рот в изумлённом восторге: – Что? Оглянувшись, она подобралась поближе к повозке. И правда: стражники были заняты возчиком из прачечной, который теперь с трудом пытался объяснить, почему на его документах следы зубов (видимо, ослиных). И пока все препирались, Ива подкралась к повозке сзади и в знак благодарности погладила головёнку Освина. Послышалось краткое довольное мурчание, быстро перешедшее в откашливание в ответ на Ивино «Освин, ты мурчишь?!». Из саквояжа донеслось шипение с явным оттенком ужаса: – Кобольды не мурчат! – Но ты только что мурчал. – Я никакой НЕ кот! Из саквояжа начал подниматься лёгкий дымок, и Ива подавила смешок: – Прости, я ошиблась. Она быстро подхватила саквояж и скользнула в повозку, а Освин мрачно бубнил себе под нос «Я чудище с-под кровати», пока она прикрывала его стопкой белья. – Тсс, – прошептала она, надеясь, что их никто не видел. Наконец они услышали, как возчик произнёс: – К вашему сведению, чем дольше мы тут спорим, тем больше вероятность, что герцог подумает, будто вы копаетесь в его сами понимаете чём… И вскоре колёса повозки застучали по мостовой запретного города Зорок-Бугор. В щёлочку между стопками белья Ива с сердцем, застрявшим где-то в горле, подглядывала, как они проплывают мимо охраны. Когда немного погодя повозка остановилась и вокруг, кажется, никого не было, она выскользнула наружу с мохнатым саквояжем в руках. Не успела она отойти, возчик из прачечной заметил её: – Эй, ты что творишь?! Смотри у меня, если стащила герцогово бельё! Ива бросилась наутёк, запутывая следы в лабиринте булыжных мостовых. Когда сердце перестало так бешено стучать и девочка почувствовала себя в безопасности, она остановилась и осмотрелась. Сотни высоченных узких серых домов сбивались в кучки, змеясь вверх по склону холма, а их блестящие окна будто бы пристально вглядывались вниз, поблёскивая на манер птичьих глаз. На самой вершине, окружённый тёмными рваными облаками, виднелся крепостной вал, где несли караул лучники. Мимо проследовала группа людей, явно на рынок. Ива опустила саквояж на землю: – Жалко, у меня нет мантии или чего-нибудь такого, чтобы замаскироваться получше. – А я думаю, ты б так ишо хужее выделялася, – высказался Освин, подглядывая в дырку в саквояже. И Иве пришлось признать, что в чём-то он прав, поскольку прохожие по большей части были одеты приблизительно как она сама. Некоторые ещё и похуже. И тут мимо неё торопливой походкой прошагал старичок, волос у которого было меньше, чем старческих пятен на коже. На нём был очень старый и потрёпанный плащ, в руках он нёс ветхую, набитую чем-то котомку. За ним тащился престарелый серый кот, который тоже имел какой-то побитый вид. – Пошли-пошли, Бульк, тут нам не рады. – Простите, – обратилась к нему Ива несколько опасливо (отчасти потому, что он кинул на неё уж больно неприветливый взгляд). Она прочистила горло. – М-м-м, простите, вы, случайно, не знаете, где я могу найти дом Самтаймзов? Мне говорили, что раньше они жили в районе Стояча-Вода в городе Зорок-Бугор. Старик взглянул на неё, хмыкнул и забурчал что-то себе под нос. – Извините, не расслышала, – сделала ещё одну попытку Ива. Он снова хмыкнул: – Да уж, следует извиниться. У Самтаймзов хватило ума переехать отсюда много лет назад… Кто бы мог подумать, что с городом может такое произойти! Сначала они нам говорили, что мы ОБЯЗАНЫ здесь жить, а теперь говорят, что мы должны УБИРАТЬСЯ. Чепуха какая-то. Мы годами тут мирно обитали, приспосабливались к обстоятельствам, платили налоги… вносили свою долю. Мы ничего плохого не делали и не заслужили такого. – Он покачал головой и зашагал прочь, сгорбившись, словно нёс на плечах все скорби этого мира. Ива почувствовала к нему приступ жалости, догадавшись, что он, должно быть, один из жителей с магическими способностями, вынужденный теперь покинуть свой дом. – Он, наверное, колдун, – сказала она.