— Мне ничего не надо, забудьте. Если англичане меня повесят, пусть это будет не за деньги. Ортега стоит неподвижно и молчит, словно не зная, что сказать. — Вы очень храбрая женщина, — произносит он наконец. Потом, чуть поколебавшись, он поворачивается к своему товарищу, прощается с Еленой и выходит из номера, оставив их одних: она сидит на стуле, Ломбардо стоит перед ней. Они смотрят друг на друга. — Вас никто не принуждает, — тихо говорит итальянец. — Хотите сказать, я могу пойти на попятную? — Конечно… И я думаю, вы должны именно так и поступить. Она показывает на дверь, за которой скрылся Ортега. — Я думала, вы с ним согласны. — Не во всем. — Удивительно, что вы это говорите. — То, что вам предлагают, может быть очень опасно. — Один раз я уже это сделала. — Чем дальше, тем опаснее будет, Мария. Она недовольно кривит губы. — Не называйте меня Марией. Только не вы. — Я думал, что… — Неправильно думали. Елена снова смотрит на дверь: — Как его зовут? — Он же сказал: Ортега. — Оставьте вы эти глупости. Детские игры с потайными шифрами. Он поднимает руку, пытаясь объясниться. — Идет война, — говорит он. — Вы собираетесь из-за нас рисковать жизнью, и это уже не игра… Вы сделаете это ради Италии и ради Испании. Она смеется, берет сумочку и встает. — Не вмешивайте сюда Испанию. И Италию тоже. Ломбардо отступает на шаг, давая ей пройти. Он смущенно моргает, пытаясь осмыслить то, что услышал. — На самом деле не ради этого, — продолжает Елена, — хотя я постараюсь думать, что так оно и есть. Суть в другом. Вы и ваши товарищи знаете мое настоящее имя. Вот и я хочу знать настоящее имя человека, который только что ушел. — Это не положено, — твердо говорит он. — Вы ставите меня в неловкое положение. Она идет к застекленной двери, открывает ее и выходит на крытую террасу. За кронами пальм виден синий полукруг бухты на фоне огромной темной скалы. — Ваш командир сказал, вы всё знаете обо мне. Ведь он ваш командир, так? Ломбардо выходит на террасу вслед за ней; там они стоят рядом. — Да, — отвечает он. — Я должна доверять всем членам группы, и это вполне разумно, требовать от каждого каких-то доказательств честности. Особенно от вас. — Почему от меня? — Потому что с вас все и началось. Он опирается руками о балюстраду, глядя на море. Через некоторое время сокрушенно качает головой: — Я не могу… В ее тоне снова появляется резкость: — Да ладно, главный старшина Тезео Ломбардо… Если англичане меня схватят, вы думаете, не все равно будет, знаю я что-нибудь или нет? Он снова часто моргает. При дневном свете глаза у него совсем зеленые. — Вы всегда так холодны? — Только когда, как вы сами выразились, я рискую жизнью. — А кажется, риск для вас — дело привычное. — Я обнаружила, что заиметь подобную привычку не так уж сложно. Она смотрит на его неподвижный профиль: черные, коротко остриженные волосы, прямой нос, крепкая скула с темным пятном отрастающей бороды. Великолепный пример мужчины с мужским лицом и мужским телом, думает она. Солнце и Средиземное море трудились над ним веками — и вот результат. Чего тут только не было за это время: шторма, сражения, ловля рыбы, кораблекрушения, корабли, выброшенные на песок под звездным небом, корабли, подожженные и сгоревшие прямо на рейде. Он похож на бронзовую или мраморную скульптуру, какими полны музеи. — Почему вы говорите, что все началось с меня? — слышит Елена. Она поворачивается к нему в раздражении. Так бы и ударила, думает она. Совсем тупой. — Ради бога, — отвечает она, будто это совершенно очевидно. — Вы лежали на берегу без сознания. С этого и началось. Ломбардо продолжает внимательно рассматривать пейзаж. Или делает вид. — Его зовут Маццантини. — говорит он наконец. — Капитан-лейтенант Маццантини. Он произносит это имя словно через силу, как будто вынужден пойти против собственной совести. — Он тоже выходит по ночам в бухту? — Тоже… он настоящий мужчина. Они стоят лицом к лицу и не отрываясь смотрят друг на друга. — Почему вы мне это сказали? — нарушает она молчание. — Вы просили у меня доказательство доверия. — И почему вы мне его предоставили? Ведь вы солдат. Вы не должны так легко отказываться от своего долга. Он немного колеблется. — Если англичане… У него вдруг перехватывает дыхание, и он умолкает. Пристально смотрит на нее. Под расстегнутым пиджаком и галстуком белая рубашка обрисовывает его крепкий торс пловца. Елена стоит совсем близко и чувствует, как от него веет теплом и покоем, точно от ребенка. Она чувствует, как горячая волна поднимается к сердцу. Уже больше двух лет ее не обнимал мужчина. — Если арестуют, мне будет лучше, если я смогу что-то рассказать, так? Ломбардо не отвечает. Он смотрит на нее, как и раньше, пристально и вполне невинно. Я бы сейчас поцеловала его, думает она, если бы не надо было соблюдать приличия. Я бы взяла его лицо в ладони и поцеловала в губы, оцарапавшись о жесткую щетину на подбородке. Вдыхая запах его кожи и его прошлого. — Не знаю, как насчет вашего капитан-лейтенанта, а вот вы действительно настоящий мужчина. Он улыбается. Эту белую полоску на его лице Елена уже почти любит. — В прошлый раз вы сказали, что я упрямый. Она кивает: — Вижу, вы с этим согласны. — Я также помню, как сказал вам, что в другом месте, в другое время… — В другой жизни?