ххх Моника, юная девушка двадцати пяти лет и перспективный астрофизик, всю ночь провела на крыше своего маленького деревенского домика. Не отрываясь, она смотрела в телескоп и наблюдала удивительное явление. Это была ослепительно яркая вспышка недавно открытой звезды NGC 1624-2 в созвездии Персея. Магнитное поле этого голубого гиганта оказалось в 20 000 раз сильнее, чем у земного светила. Но теперь – внезапно – ореол вокруг звезды расширился до невероятных размеров – настолько, что стал заметен даже в телескоп, несмотря на огромное расстояние между звездой и планетой Земля. Колоссальных размеров огненный вихрь зиял на месте звезды. Что же случилось с ней? Глубоко взволнованная, Моника позвонила в обсерваторию. В трубке раздавались долгие гудки. Вздохнув, Мо посмотрела в окно. Россыпь звёзд глубоко над головой отражалась в её светлых глазах. Яркая метеоритная вспышка прочертила небесный свод. Это было так чарующе прекрасно, что девушка загадала желание. ххх Вместе с ослепительным рассветом покой опустился на сердце создания. Оно всё ещё продолжало лежать в траве. Кровь его подсохла, хотя раны продолжали болеть. Между тем, случайные прохожие, куда-то бредущие по своим делам, видели перед собой странную картину: на траве лежал человек, кажущийся нереальным юноша-андрогин, около которого собралось всё звериное братство. Ленивые голуби, юркие ящерицы, черноватые змеиные ленты, изящные рыси и величественные волки соседствовали с добродушными бродячими собаками и аристократичными кошечками. Все они ластились к странному юноше, вылизывали лицо и ноги, или дружески поклёвывали его тонкие пальцы. Ящерицы бегали по нему, а змеи мирно обвивались вокруг разных частей тела. Бледный юноша со странно светящейся кожей загадочно улыбался и всё так же смотрел в пустоту. Его руки так просто лежали на загривках волков, слегка поглаживая их шерсть, как будто бы они были обыкновенными болонками. Он обнимал зверей, он целовал их глаза, но его собственные очи были затуманены облаком печали. Стояло полное безмолвие. И эта кристально чистая глубина наполнилась тихим снегопадом. Маленькие лёгкие снежинки падали медленно-медленно… И вскоре всё пространство от небес до земли заполонили изящные ледяные феи, порхавшие тут и там, и умиравшие при падении на холодную твердь. Землю покрыла зеркальная корочка наледи. Изящные ножки юноши осторожно ступали, не оставляя человеческих следов. Лёд плавился под его ступнями, но юноша продолжал движение. Маленькие снежные феи, имевшие неосторожность присесть на его голову и плечи, тут же с шипением таяли. По обе стороны от него держались остроухая рысь и красивый белый волк. На некотором отдалении за ними следовала свора бродячих собак. Они шли посреди этого белого безмолвия, такие одинокие в этом потерянном мире. Их следы заметал холодный ветер. Небесные сферы звенели. Казалось, в воздухе раздавалась негромкая грустная музыка. Мелодия разливалась вокруг них, в ней звучала тишина и безграничная пустота бескрайнего космоса, ожидание неизбежности и бесконечное течение, равнодушие мира и безысходное одиночество неприкаянных душ. – Пост-рок… – одними губами улыбнулся андрогин. – Кажется, так здесь называется музыка звёзд и космических просторов. Улица оделась в снежный убор. Снег собирался в сугробы. Создание решило умыться в одном из них. Снег, громко зашипев, тут же испарился при одном прикосновении к его коже. Юноша чарующе улыбнулся, но тут же тень вновь набежала на его чело. Потрепав по голове каждую из собак, он, не оглядываясь, оставил их за собой. Только рысь и волк решились продолжить путь вместе с ним, вверив ему свои жизни. ххх – Погода изменилась, – мрачно сказал профессор. Он был совсем не стар – его чёрные волосы ещё не покрывали жемчужные россыпи седины. Проведя рукой по жёсткой четырёхдневной щетине, он нахмурил густые соболиные брови. Выпрямившись во весь недюжинный рост, профессор поднялся и начал ходить по лаборатории. Встав возле окна, он слегка раздёрнул плотно прикрытые шторы и посмотрел на небо. Мо невольно залюбовалась его ладным римским профилем. Но вдруг он резко обернулся к ней, явно намереваясь что-то сказать. Моника, ловящая взглядом каждое его движение, сделала вид, что усиленно работает над диссертацией. Её пальцы вразнобой щёлкали по клавиатуре новенького белого лэптопа, но мысли блуждали далеко от небесных тел. – Вы всё время витаете в облаках, – вновь нахмурился профессор. – С вашими способностями… Он подошёл к только что вскипевшему чайнику, набрал в чашку кипяток и бросил четыре ложки дешёвого растворимого кофе. Потом профессор посмотрел в сторону, увидел кружку Мо, с ручкой в виде смешного чеширского кота, улыбнулся уголком рта и заварил ей жасминовый чай. – Выпейте, – посоветовал он. – Это немного взбодрит вас. Моника сдержанно поблагодарила, хотя немного вздрогнула, когда их пальцы соприкоснулись. – Вы замёрзли? – с каким-то непонятным удовлетворением спросил профессор. – А ведь я вам только что сказал, что погода изменилась. Между прочим, на улице – снег. Моника испуганно вскочила на ноги, добежала до окна и раздёрнула шторы. За окном лились настоящие снежные каскады. Мо посмотрела на свои ноги. Тонкие облегающие джинсы, лёгкие полосатые кеды… И бледно-розовая блузка с короткими рукавами-фонариками. Плюс чёрная бейсболка и рюкзак под лэптоп. В довершение беды, она приехала на велосипеде, решив, что погода лучше подходит для прогулки на свежем воздухе, чем для поездки на пикапе. Медленно опустив руки, девушка вернулась на место и продолжила заниматься диссертацией. – Вчера… – тихо прошептала она. Профессор вопросительно посмотрел на неё. – Вы что-то сказали? – Вчера, – продолжила она охрипшим от волнения голосом. – Я видела взрыв звезды NGC 1624-2. А потом был метеор… – Вы уверены? – В голосе профессора сквозила изрядная доля скепсиса. – С такого расстояния? Мо покраснела. – Я видела это, я совершенно уверена. Даже позвонила в обсерваторию, но вы не взяли трубку. Поморщившись, профессор глотнул кофе. – Надо будет купить зерновой. Сколько помнила Моника, каждый раз, когда профессор пил кофе, он говорил именно это. Но всё равно покупал растворимый. Подойдя к оконному стеклу, он долго и задумчиво что-то рассматривал. Затем взял стул, придвинул к Монике, и сел рядом. – Что вы там пишете? Дайте-ка я посмотрю. – Надев на нос очки в изящной роговой оправе, он начал просматривать монохромные компьютерные листы. – Сплошной экзистенциализм. Начало хорошее, но потом появляются ненужные описания, отступления… И зачем, скажите на милость, вставлять в строго научную работу философские размышления, разбавляя фактологическую информацию? Зачем вы переходите на художественный стиль? «Бывает, что жизнь звезды обрывается внезапно…». О чём это вы? Разве это – научно-фантастическая повесть? Неужели, это так вдохновил вас тот воображаемый взрыв? Больше фактов, больше логических доводов, исключите ваши фантазии. Моника приуныла. – Но я своими собственными глазами видела… Со значением во взгляде, профессор поднял указательный палец вверх. Моника тут же посмотрела на потолок. – Вот! – торжествующе сказал профессор. – Помните того монаха, который воздел палец кверху, а ученик посмотрел на палец, в то время как нужно было смотреть на то, что он указывал? У вас есть редкое качество… назовём это живостью мышления. Вы мгновенно проникаете в суть вещей. Но, меж тем, откуда же берутся все эти сказки? Моника уронила голову на стол. Профессор ободряюще похлопал её по спине. – Я уйду в обсерваторию. Если что-нибудь понадобится – звоните. «Какой смысл сидеть у телескопа, если сквозь снежное марево всё равно ничего не будет видно?» – подумала Мо и, незаметно для себя, задремала, погрузившись в прекрасный сон. ххх В её полудремотных грёзах снег всё усиливался, и вскоре всю улицу накрыли серебряные горы, вздымавшиеся ввысь, как сталагмиты. Там, где шёл юноша со своей свитой, успела протаять огненная дорожка. Снежные каскады, осыпаясь на неё, тут же таяли, конденсируясь в горячий пар. Проходя мимо маленьких уютных домиков с покатыми крышами, он заметил одинокого мальчика, утопавшего в снегу. Сугробы накрыли его спину и плечи, а он всё сидел, съёжившись в комок, и не обращал никакого внимания на разыгравшуюся непогоду. Снежинки, касаясь его лица, таяли и стекали вниз тихими ручейками, совсем как слёзы. Быть может, он плакал и на самом деле? ххх Маргит ушла от него к Олафу, это было совершенно очевидно. Какими глазами они смотрели друг на друга в день его именин… Он же, наивный, так радовался, что его девушка подружилась с лучшим другом. Думал, что это начало чего-то нового и прекрасного… Но не того, что случилось. Сидя под снежным пологом, Варг размышлял о жизни. Нет, конечно же, он не собирался никого обвинять, ведь во всех наших бедах всегда виноваты только мы сами. Но он думал… о звёздах. Вчера одна из них упала с небес, и он загадал, чтобы всё изменилось, и больше не пришлось страдать. Погружённый в собственные невесёлые думы, Варг не заметил, как белая тень отделилась от ткани снегопада и приблизилась к нему. Тонкие горячие пальцы прикоснулись к его опухшему от слёз лицу. Было так жарко, как будто бы по коже скользил преломлённый призмой солнечный луч. Он поднял вверх исполненные грусти глаза. Перед ним стояли странный человек, будто бы сотканный из эфира и света, и огромный белый волк. – Не плачь, волчонок, – улыбнулся таинственный незнакомец, глядя на Варга своими огромными тёмными глазами. Подойдя к нему ближе, он крепко обнял оторопевшего мальчика. – Ты живёшь всего шестнадцать кратких мгновений. Варг, привлечённый звуками его голоса, прислушался. Язык, на котором говорил огненный человек, был смутно знаком ему. Он понимал каждое слово, но не знал, откуда, ведь никогда не учил никаких языков, кроме своего родного… В непроницаемых чёрных глазах человека зияла пугающая бездна, в которой отражались мириады сияющих звёзд. Он улыбался, и это выглядело очень страшно. Варг почувствовал, что спина его прямо-таки вспотела от леденящего душу ужаса – и это притом, что на улице было холодно. Вместе с тем, присутствие этого создания вселяло в него уверенность. Сердце Варга отогрелось, и одиночество перестало проедать огромные дыры в его душе. Мальчик почувствовал, как всё его существо начинает окутывать расслабляющее вязкое тепло. Он начал засыпать. Огненный человек слегка дохнул ему на лицо, будто бы рассыпал облако колючих искр. – Пойдём домой. Мама плачет. Взяв Варга за руку, человек из огня уверенно потянул его за собой. Белый волк неслышным призраком скользил вслед за ними. Вот они вышли к двум скалам, которые, будто бы высокие врата, предваряли выход к морю. Снежный вихрь хлестал по лазурной поверхности фьорда и нещадно трепал светлые волосы Варга, но незнакомец вставал между ним и стихией, и ветер послушно ложился к его ногам. Оглянувшись, мальчик увидел, что волк крадётся вслед за ними, а чуть вдалеке поспешает остроухая рысь с мягкой шкуркой и коротким хвостом. На одной из скал тонул в беспросветности небольшой дом, ярко освещённый жёлтыми огнями. Вот один из огоньков отделился от этой иллюминации, и, превратившись в фонарь, заспешил навстречу заплутавшему мальчику. Оглянувшись, тот увидел, как удаляется странный юноша и звери. За спиной его развевались сверкающие складки снежного плаща.