– Не надо, я боюсь! – закричала Аннет. Хайс активировал крылья, и оба взмыли в небеса. Затем они зависли, и Хайс полетел дальше, а Аннет начала падать. Громкий вопль исторгся из её груди. – Двигайся, маши руками! – сложив руки рупором, закричал Хайс. Аннет послушно задвигала руками, включился мотор, остановив беспорядочное падение, и девушка полетела. Поначалу она двигалась рывками, но потом вошла во вкус, и даже обогнала Хайса, знавшего все тонкости и премудрости его конструкций. Вот она совершила изящный пируэт, потом резко взмыла в небеса, закрутила бочку и чуть опять не свалилась. Перевела дух и сделала мёртвую петлю. А потом радостно засмеялась, подлетела к Хайсу и закружила его, танцуя в воздухе. – Ах, как же это чудесно! – пропела она, обнимая юношу. – И я могла бы жить, не зная всего этого! Спасибо тебе! – и она чмокнула Хайса в щёку. Юноша зарделся – сердце пело в его груди. – Я тоже счастлив, ты не представляешь, насколько! Полетели наперегонки? – И он рванул вперёд и вверх. Аннет не отставала. Под ними расстилались тёмно-синие глубины океана, дельфины прыгали из воды навстречу солнцу. Где-то далеко проплыла грозная акула, с такой высоты казавшаяся невинной игрушкой. Осталась позади них подводная лодка, где озабоченно махали руками андроиды, искренне беспокоясь за людей. Над их головами парили свободные птицы, крича пронзительно и гордо, и проплывали белоснежные облака. Во всей природе разливалось какое-то острое безмолвие, которое бывает лишь в мире без людей. Хайс нырнул в облако, и крылья его покрылись росой, блестящей, как алмазная пыльца. Вся его одежда промокла, но он не обращал никакого внимания на это, всецело захваченный полётом. Резко спикировав вниз, к самой воде, он еле-еле успел выровняться, и засмеялся от страха и восхищения. Аннет едва поспевала вслед за ним. – Это лучший день в моей жизни! – В моей тоже, – отозвалась Аннет. – Но чем мы будем питаться? – Не беспокойся, я взял всё необходимое вместе с подводной лодкой. А потом мы поищем землю – я уверен, что остались какие-то острова, не затопленные океаном. Летим обратно? И они помчались, весёлые, как две стрекозы, обгоняя ветер, двигаясь всё быстрее и быстрее. Беззаботные дети, которых ждёт только хорошее. ххх Сидя на лодке, они любовались первым в их жизни закатом. Ярко-голубое перемешалось с нежно-розовым, а на горизонте распускались алые лепестки, полыхающие, как огонь пожарища. В природе было столько ярких красок, которые они не видели, живя в полумраке под водой. Им многое нужно было рассказать друг другу, но они пребывали в неге и томлении, и никто не решался заговорить первым. Наконец, Аннет сказала: – Мы теперь всегда будем вместе, верно? И нам не будет одиноко? Глядя в глаза девушке, Хайс взял её за руку и осторожно поцеловал. – Мы будем вместе навсегда. Первые люди, как Адам и Ева нового мира. Для того, кто умел верить Нависшее над миром чудовище переливалось гнусными оттенками фиолетового. Выпустив белёсые толстые щупальца, оно извивалось в небесах, как осьминог в воде, привычно и надменно. Тихие рокочущие звуки, скорее, вибрации, нежели рёв, порой перекрывались надрывным высокочастотным воем, раздирающим уши на грани восприятия. С нами чудовище общалось мысленно, без труда сметая любые попытки заблокировать его бесцветный металлический голос. С утра потянулись серебристые струйки тумана, и к вечеру заволокло даже огромный вантовый мост, веками служащий надёжной опорой для ног пешеходов. Левитоны, хрупкие воздушные грузовые суда, созданные из наиболее летучих газов в смеси со сверхлёгкими металлами, в небо не поднимались, напуганные упреждающим ударом длинных щупалец. Гибкие, с острой режущей кромкой, они могли непредсказуемо удлиняться, легко проницая яично-тонкие скорлупы парящего в облаках транспорта, и те взрывались, осыпаясь дождём из осколков. Охристо-пылающие пятна, остающиеся после каждого удара, немедленно впитывались порами этих толстых конечностей, и тварь издавала довольное урчание, точь-в-точь как гигантская кошка, что звучало нелепо и жутко. Поэтому антроптеры и неизменные сидели, прижавшись к земле, как воистину ползать рождённые. Правительство Умиэрии уже приняло меры, и огромные надводные купола погрузились на дно кажущегося безопасным океана, где юркие и ловкие амфибии, снабжённые плавниками и длинными хвостами, могущими по примеру известной Русалочки трансформироваться в ноги, имели несомненное преимущество. Поэтому нам, лиосси, предлагалось искать решение самостоятельно. Ну и чудненько… ххх – Небесное светило, многоликое божество, осияй нас, приближённых твоих, лучами мудрости и прозорливости! Подними нас в небеса, покажи свои чертоги, всеблагие и предвечные! О, Лиос, звезда звёзд, подскажи нам путь, приведи к победе! – взывал увенчанный сияющей тиарой стеллмар, звёздный жрец. Его прекрасное лицо, обрамлённое длинными световыми нитями, произрастающими из головы вместо волос, было обращено к декаграмме – световому окну, прорубленному в потолке святилища божества таким образом, чтобы улавливать потоки звёздной благодати большую часть дня. Я покачала головой. Несмотря на искушённость в различных науках и ремёслах, антроптеры до сих пор поклонялись местному солнцу, притом прекрасно разбираясь в астрономии и астронавигации. Тем не менее, именно их пламенная любовь к этому светилу не давала крылатым антропоморфным созданиям перемещаться меж мирами, чтобы колонизировать Метагалактику, как в своё время сделали мы, сбегая с умирающей Терры. Неизменные – ха! – нас оставалось столь мало, что я всё ещё удивлялась, как мы не растворились в массе местных. Воскурив на редкость пахучие благовония, жрец приблизился ко мне с чарующей улыбкой на лице. На его лицо падали блики от витражей, расположенных в отверстиях между балками сводчатого потолка. Всё здание, устремлённое далеко ввысь, напоминало готический собор с изящной колоннадой, кружевами арок и цветными окнами, вот только здесь не было ни одного изображения, а лишь чистые абстракции узоров, нарисованные лучами, преломлёнными призматическими стёклами, на гладком чёрном полу, словно бы выточенном из огромного куска обсидиана. – Даланна, искра мерцающей длиннохвостой звезды, мне по-прежнему кажется необычным, что ты, в отличие от большей части вашего народа, выбрала жить среди лиосси, а не умиэри. – Логично, что астрофизик, космонавт и капитан космического корабля «Ниобия» останется жить между крылатых людей, а не русалок, разве нет? Поправив складки белоснежного одеяния так, чтобы они заиграли радужным многоцветьем, символизирующим солнечный спектр, стеллмар широко улыбнулся, имея кристально чистое представление о собственной неотразимости. Приталенная туника, скорее, обрисовывала его торс, нежели скрадывала очертания мускулистого тела. А длинные светящиеся волокна, ниспадающие ровным каскадом вместо волос и заплетённые в ритуальную вязь, притягивали взор помимо воли смотрящего, отражаясь в трёхзрачковых глазах сияющими бликами. Я невольно хмыкнула, чем заслужила ещё одну лукавую улыбку. Впрочем, тут же облако тьмы окутало его лицо. Волокна-антенны потускнели и замерцали, так происходило всякий раз, когда он расстраивался. Невольно закручинилась и я. – Вы, жители далёкого мира, даже не можете представить себе, что это такое, когда планету населяют два конкурирующих вида. Начнём с того, что лиосси, так как умеют парить в воздухе, считают себя выше по рождению. В наших жилах течёт расплавленный свет, но это не делает нас лучше или разумнее амфибий, как это себе представляют мои прихожане. Чем наш звёздный бог хуже их подводного покровителя? А ведь мы находимся на грани войны, – досадливо мотнул головой жрец и быстро пробежался пальцами по ритуальному музыкальному инструменту, состоящему из струн, крючков и звуковых отверстий, который назывался эорри, что значит «омываемый ветром». И вновь я невесело усмехнулась, ловким движением языка перебрасывая соломинку из одного уголка рта в другой. – Наша планета раскалывалась от междоусобных войн, причём сражались мы не только с окружающим миром, но и с самими собой. Ломали копья из-за цвета кожи, метали стрелы во имя богов, убивали ради лёгкой наживы. Отчасти, поэтому я не жалела, что моя планета погибает. Слишком много крови омыло её за последние века. Мы разлетелись по разным углам мироздания, без сожалений, без любви. Разделились по каким-то нелогичным признакам, сбежали из сгорающего от страстной любви к Солнцу мира, как с тонущего баркаса. Я до сих пор не знаю, где они, что с моими сородичами. Сородичи... Мы были чужды друг другу там, на Земле, и, лишь расставшись навсегда, осознали, как дороги и близки все люди. Но поздно. А ты, Леррг, готовься к кровопролитной битве, и решай, на чьей стороне понесёшь священное знамя бога Лиоса. Не в силах более сохранять неподвижность, он расправил свои золотые крылья, словно бы сотканные из тончайшего солнечного шёлка, и воспарил к световому окну. Я зазевалась, а потому пропустила момент, когда он коршуном ринулся ко мне, подхватил на руки и вознёс ввысь, легко выпорхнув сквозь провал додекаграммы. Моему взору вновь открылся тот самый вид, что предстал пред нашими глазами во фронтальном стекле «Ниобии» в момент посадки корабля, оставшегося без обоих двигателей, когда мы на последнем издыхании, безжалостно сжигая остатки горючего, пролетали сквозь плотное облако астероидов, окутывающее эту планету, ставшую пристанищем наших последних восьми лет. Золотистые поля колосьев, живых солнечных батарей, обеспечивали питание гигантскому городу, имевшему то же самое растительное происхождение. Он напоминал атолл, как многие творения Гауди, с огромным многолучевым храмом в центре, бывшим, в то же самое время, обсерваторией. В архитектуре, овеянной единым морским стилем, преобладали блёклые, полупрозрачные тона холодной гаммы, в то время как прожилки энергетических сборников струились по улицам и строениям, как золотистые реки. В середине дня небо над городом разрисовывали быстрые росчерки: это антроптеры торопились по своим делам, подставив крылья-батареи под лучи благосклонного светила. Что ж, по крайней мере, их культ проистекает из естественной необходимости, точно так же, как поклонение океаническому божеству у похожих на русалок амфибий. Позволяя мне насладиться пейзажем далёких горных хребтов, а также подобной оптоволоконному кабелю лентой судоходной реки, через которую пролегал длинный вантовый мост, Леррг глубоко вдыхал мой запах, «аромат звёзд», как он говорил. Возможно, это существо с весьма острым нюхом и романтическими представлениями о дальнем космосе начало общаться со мной лишь потому, что я, по его представлению, была посланницей светил. Тихонько вздохнув, я искоса поглядела на него, и замерла. Над фиолетовыми водами Праотца-Океана безмолвно зависло угрюмое нечто. Более всего обнаруженный объект напоминал гигантский додекаэдр, усеянный длинными щупальцами. Объект был мутным и полупрозрачным, но на наших глазах медленно сменил цвет на сиреневый, и продолжил переливаться. Похоже, не мы одни стали свидетелями происходящего, потому что весь город замер в едином порыве, даже грузовые воздушные суда, медленно бороздящие небо над тем квадрантом, застыли вокруг немыслимой сущности. И вот тогда его щупальца, подобно карающим мечам, опустились на хрупкие бока левитонов. Я поморщилась, не слыша предсмертные вопли людей и антроптеров, управляющих этими антигравитационными чудесами, но воочию представив их. Щупальца окрасились охристо-сияющей и багровой кровью, которая тут же впиталась в плоть монстра. И тогда мы услышали его голос, звеневший посреди наших черепов отголоском древнего прошлого. «Нет выхода из вод прибрежных, Нет вывода средь моря лжи. Упасть, принявши неизбежное? Иль воевать за миражи? Вам сделать выбор до заката: Сбежать, отдаться, умереть. Пойдёт войной сестра на брата, И промедленье значит смерть. 100 жертв по выбору людскому, Лишь 100 законченных существ. И будет торжество живого, И остальных оно не съест.» Поднявшись ещё выше, роковое создание зависло над нами, раздувшись после жатвы, и его тень накрыла солнце. Спустя долю мгновения я почувствовала, что мы падаем. Негромко выругалась. Всё-таки земная техника, несмотря на всё её видимое несовершенство, не перестаёт работать, если солнечные лучи внезапно исчезают за горизонтом или скрываются за набежавшей шаловливой тучкой. А крылья антроптеров – результат долгой эволюции и генной инженерии – работали только от столкновения с фотонами. Я мысленно вознесла молитву всем известным и неизвестным мне богам, после чего обняла внезапно обмякшее тело жреца, сгруппировалась и приготовилась к жёсткому приземлению. К счастью, мы падали ровно на то же место, с которого взлетели. Ухватившись за края додекаграммы во время падения, я, ценой сломанных пальцев, сумела смягчить наше обрушение на грешную землю. В спине что-то ощутимо хрустнуло, дыхание сбилось, и тёмный фонтанчик крови брызнул из моего горла, когда мы грянулись наземь. Леррг, упавший на моё тело, остался невредим, зато хотя бы пришёл в сознание. Верно оценив ситуацию, он не стал стенать и причитать надо мной, а поднял на руки, и, не обращая внимания на мои громкие стоны, потащил к целителю. Широко распахнув глаза, на которых выступили слёзы боли, я сосредоточилась на знании, казавшемся мне наиболее абсурдным в этом мире, лишь бы не потерять сознание. Целители этого мира могли по мановению руки вылечить не только синяки и царапины, или случайную простуду, но даже поднять на ноги мертвецов. Правда, только антроптеров – на нас их «магия солнца» не действовала в полной мере. Или же они просто приберегали свои тайны от коварных инопланетян. По лицу Леррга, вместо золотисто-белого ставшего синим, я поняла, что со мной что-то не ладно. Кроме того, каждый шаг лиосси, чьи безвольно поникшие крылья тащились за ним, как парус в безветрие, сопровождал зловещий звук текущей жидкости. Кажется, я всё-таки успею исчезнуть из этого мира до того, как чудовище пожрёт несчастных жителей Эльвьеры. Я тихонько засмеялась, ощутив резкую боль в районе груди, и Леррг с ужасом посмотрел, как из моего рта потекла алая струйка. Дышать стало практически невозможно, и я впала в полузабытье. –... всё равно не жилец, рёбра проткнули лёгкие... –...дорога мне!