Шестерка диверсантов также порадовала подготовкой. Эти обучались почти два месяца, одного я даже узнал, при мне еще начинал учиться, ну, когда я сам еще был в школе. Эх, сюда бы мою группу, тогда точно покуролесили бы на славу. Немного расстроила ситуация с оружием. Мало его было, да и в основном винтовки. Мне же необходима была плотность автоматического огня. Ведь если удастся все сделать, как я планирую, а это делаю именно я, то дистанция боя будет очень короткой, буквально в упор стрелять придется. – Придется делить отряд: видишь, как улицу расширили? – над планом склонились несколько человек, в том числе и я. Капитан говорил дело, нужно думать. Немцы снесли несколько домов в центре деревни, образовав таким образом нечто вроде плаца, по обе стороны от которого шли улочки с деревенскими домами. А сама фабрика смерти была в конце, почти у реки. – А если с той стороны? – спросил я, в принципе, уже зная ответ. Наверняка берег хреновый. – Берег крутой… – Я сплюнул: как знал. – Ясно. Тогда вот что, просто бежать, как вообще-то следует, нам нельзя, – подумав, стал предлагать я, – в буквальном смысле нужно потрошить каждого убитого врага. Нам нужны и автоматы, и гранаты. Потому как зачищать лучше так: сначала гранату в дом, а потом уж и сам следом, бойцами разбрасываться мы не можем, мало их. – Идея хорошая, да вот только выдержка нужна, а это тяжело, – заметил комиссар отряда. Дядька лет пятидесяти, гладко выбритый и с шикарной шевелюрой на голове. – Понимаю, нужно как-то убедить людей, понимаю, что это очень сложно, но надо. – У нас три дня, за это время нужно максимально подготовиться, – вновь подал голос капитан. – Не понял? – удивился я. – Вроде никто ничего не говорил о сроках! – Пленный рассказал, что через неделю специалистов должны увезти. Через три дня будет шестой день. – Ясно, – почесал я затылок, – тогда, действительно, нужно ускоряться. Нам еще и проходы в полях найти нужно. Хотя стоп! – я треснул себя по лбу. – Чего-то придумал, старший сержант? – усмехнулся комиссар. – А у немцев вообще там движение какое-то есть? Ну, там, продовольствие подвозят, смену солдатам? – Понял тебя, – кивнул капитан, – бойцы у нас, что сидели в наблюдении, заметили даже периодичность в снабжении. – Вот молодцы, проинформируйте, не сочтите за труд, – предложил я. На следующий день, точнее даже ночь, мы выдвинулись на задание. Капитан решил идти не всем отрядом, а частями, для того чтобы не привлекать внимания скоплением людей. Именно мы с Валеркой и бойцами группы ОМСБОН выходили ночью. Двигались быстро, несмотря на идущий уже два дня снег. Погода вообще жесть, видимость ужасная, но она позволит привести в действие наш план по сближению с противником. Весь отряд, точнее самая боевая и подготовленная его часть, был в форме немецкой армии. Нам нужно если не войти в деревню, вряд ли немцы пустят, разведка донесла, то хотя бы подойти настолько близко, чтобы уверенно уничтожать противника в упор. А данные разведки были таковыми, что фрицы даже снабженцев своих внутрь не пускали. Принимали подвезенные харчи на околице, не давая пройти на территорию. Устроившись в паре километров, в том леске, где и мы с Валерой как-то сидели, мы стали ждать утра, чтобы захватить машину с немецкими интендантами. Это удалось сделать легко, парни в партизанском отряде уже руку набили на таких захватах. Погрузившись в машину, это был грузовик «Опель», мы выдвинулись к деревне. Было чуть страшновато, конечно, хрен его знает, все ли огневые точки врага засекла наша разведка. Сложность в том, что в грузовике уместились всего тридцать человек. Таким количеством нам нужно будет начать атаку и как-то сдерживать врага, пока подойдут наши, кто не уместился в грузовике. Взмах руки часового, и водитель грузовика жмет на тормоз, останавливая машину. К кабине идут трое автоматчиков, – о, надо будет сразу автоматы прибрать, а то у нас их очень мало. Я даже свой отдал кому-то из бойцов, на мне поддержка точным огнем из винтовки. Я не отвлекаюсь на то, что сейчас произойдет перед кабиной, услышав выстрелы, я должен через дырку в тенте кузова убрать обе пулеметные точки, что расположены на въезде. Это довольно сложно, так как они располагаются по разные стороны дороги и могут натворить много плохого, задержись я хоть чуть-чуть. Но сложнее всего, что они в дотах. Это, конечно, не бетонные укрепления, так, что-то похожее, но все же укрытие хорошее. Первый выстрел прозвучал, как и положено, неожиданно. Вокруг меня началась суета, и пришлось быстро соображать. На въезде уже вовсю идет стрельба, кажется, со всех сторон стреляют. Ну да, вообще-то, возможно и со всех, мин возле околицы-то нет. Нахожу первого пулеметчика. О, да их там сразу два, точнее, второй номер не сидит без дела, а стреляет, гад, из винтовки. Попадаю в первого номера вторым выстрелом, первый ушел чуть ниже, машину что-то качнуло. Второй номер вначале сныкался, но я не ищу его, а просто жду, сто процентов подхватит пулемет сейчас. Так и есть. Каска появляется вместе с опускающимся стволом МГ, пулю ему мне не жалко. Готов. Пока не вижу, чтобы к этому доту кто-нибудь бежал. Перевожу прицел на противоположную сторону. О, а здесь наши сами постарались, причем укрепление было обложено мешками с песком, те сейчас разбросаны и вьется дымок, гранатами достали. Чего-то как-то суетно вокруг, как бы не задавили немцы нашу атаку в зародыше. Блин, не успел подумать, как в прямой видимости появился танк. Вот блин, вашу маман! – На хрен от машины! – ору и выскакиваю сам, летя кубарем куда-то в сугроб. За спиной вспухает кузов нашего грузовика, и мне чем-то ударяет по спине. Больно, блин… – Сержант, наши почти добрались, надо держаться! – слышу крик капитана и, перекатившись, пытаюсь рассмотреть, что вообще вокруг происходит. Дело хреново, танк, поливая из своей автоматической пушки, продвигается все ближе к КПП, где мы, в общем-то, и застряли. – Нужно вперед, тогда танк не поедет сюда! – ору в ответ и, приметив, что ограждение минного поля позади, начинаю ползком уходить правее. Навстречу из-за ближайшего дома выбегают трое солдат противника, не успевая сделать хоть что-то, они слишком близко. Один бьет меня прикладом, попадает по плечу. Рука просто перестает слушаться, хорошо хоть левая. Пытаюсь перекатиться и выхватить пистолет, помогает кто-то из наших, срезая фрицев очередью. – Фу-у-у! – выдыхаю, но лежать некогда. Тут же мой спаситель падает, сраженный чьей-то пулей. Подхватываю его автомат, рука вроде работает, но болит – сил нет. Еще фрицы появляются, стреляю и кладу сразу двоих, но автомат предательски осекается, и два немца устремляются ко мне. Но теперь я уже готов лучше, чем минуту назад. С силой швыряю автомат одному из противников в лицо, бросаюсь на второго. Тот так же бросил винтовку и пытается вытянуть из ножен штык, не даю ему этого сделать, пистолет уже в руке, и дважды, наверное с перепугу, стреляю в упор. Я на коленях, подо мной труп врага, а тот солдат, в которого я бросил автомат, уже заносит ногу для удара. Ой, бля, не успеваю. Сапог немца ударяет куда-то чуть ниже скулы, мне удалось лишь немного отклониться, смягчить удар, но тот все равно выбивает из меня дух. Темнота. Сколько я так пролежал, не знаю, очухиваюсь от ударов по лицу. Пытаюсь закрыться, но тут слышу, как кто-то зовет: – Командир, командир! Открываю глаза. – Твою мать, Веревкин, ты чего меня лупишь? – рычу я. – Так вы без чувств были, как мне вас еще-то растормошить? – удивляется Валера. – Чего происходит-то? – пытаюсь оглядеться. – Наши вошли, мне капитан приказал вас оттащить за околицу. Вы на хрена в одиночку полдеревни пробежали? – Как это? – у меня ступор. Ну да, вроде я первый дом-то оббежал, но какие, на фиг, полдеревни? – Нас там танк прижал, а потом смотрим, вас нет, а танк пятиться начал и пушку отвернул. Капитан всех поднял и рывком вперед, за КП зашли, а там смотрим, вы с кем-то деретесь, а вокруг фрицы. Ну капитан и приказал атаковать, только вначале наш комиссар танк взорвал. Эх, так полыхнуло! – Иди ты! – совсем охренел от услышанного я. Где, интересно, я-то был все это время? – Точно, сам видел. – Я вроде нормально, только, похоже, зубов не хватает, – пробежав языком во рту по осколкам слева, насчитал три обломка. – Это понятно, – кивает Веревкин, – вам фриц так в голову пнул, что я думал, он ее оторвет. – Оружие есть? А то я свое где-то потерял… – Держите, товарищ сержант, – боец протянул мне немецкий МП и подсумки к нему. – Где взял? – С немца снял, сами же приказывали – стараться сразу поднимать оружие, чтобы легче было. С винтовками бы нам тут ни фига не удалось. А так, хорошие у немцев автоматы. – Да ладно, наши лучше, просто их пока нет, – смеюсь я и, растерев лицо снегом – о, еще и шапки нет, – поднялся с земли. – Шапку мою не видел? – Наверное, в деревне осталась, я как-то не подумал… – Да хрен с ней, найду, – машу рукой в ответ. – Побежали, слышишь, стрельба-то какая идет! В деревне и правда стреляли так, что казалось, там полк воюет. Крайние дома давно горят, дым стоит… Ни фига не видать. Подходим к первому дому. О, этот я уже сегодня обходил, и осматриваемся, выглядывая из-за угла. Впереди кто-то мельтешит, не разобрать. – Видишь дом впереди справа? – говорю бойцу. – Ага, вот за ним вы и дрались с немцами! – отвечает Веревкин. – Да по фигу, бежим туда, думаю, за ним уже и враги начнут попадаться. Не ошибся. Только перед тем, как увидеть врагов, наткнулись на своих. Трое парней, или мужиков, сейчас не разобрать, лежа вели огонь куда-то в направлении противника. Перед нами была какая-то несильно широкая площадка, язык не поворачивается назвать ее площадью, деревня же. На ней стоит колодец, вот из-за него и ведут стрельбу враги. Пулемет у немцев словно с бесконечными патронами. Садит гад и садит, без передышки. Черт, вдруг вспомнилось мне кое-что из будущего, гранату бы дымовую! А ведь у фрицев такие есть… – Бойцы, дайте кто-нибудь винтовку, из автомата не попасть в этого козла! – обратился я к бойцам, лежавшим рядом, под стеной дома. – Держите, товарищ сержант, только тут хрен попадешь… Я уж и так, и сяк, ни фига не могу попасть! – матерясь, отдал мне свой карабин один из бойцов. Немецкий, кстати, карабин-то. Дернул затвор, проверяя патроны. Боец, увидев это, показывает три пальца. Ага, значит, пару раз он уже шмальнул. О, протягивает мне горсть патронов. Ссыпаю в карман телогрейки, оставляя пару штук в ладони. Затвор открыт, добиваю магазин и щелкаю затвором. Готово. Был я за углом, теперь, присев, пытаюсь выглянуть. – Гранаты есть у кого? – Все бойцы отрицательно мотают головами. Хреново. Пулеметчик стреляет как раз в нашу сторону, надо бы его отвлечь. – Валер, снимай каску! – Пожалуйста, товарищ сержант! – протягивает мне свою жестянку Веревкин. – Да мне она на хрен не нужна. Иди за дом, как крикну, подбрось так, чтобы дом перелетела. Валерка убежал, а я стал готовиться. Ремень плотно накручен на ладонь, карабин стволом смотрит в небо. – Давай! – кричу я и, спустя секунду, даже различаю по звуку, что пулеметчик среагировал на отвлекающее действие и отвернул ствол от нашего угла. Выскакиваю и, прямо так, стоя во весь рост, блин, просто только так его и видно, стреляю один-единственный раз. Готов. Словно только это и было необходимо, вокруг раздается слитное «ура», и вижу, как вперед по деревне устремляются наши бойцы. «Ого, а нас ведь не так и мало еще», – мелькнуло в голове. Сам тоже стреляю, едва замечаю движение. Немцы на улице как-то кончились, хреначат уже из окон домов. Блин, да теперь каждый дом как дот, как их оттуда выковыривать? Перекатами уходим еще правее, а затем вперед. Слева идет стрельба, хлопают гранаты. Впереди три трупа в немецкой форме. Снимаю с каждого оружие, а главное, гранаты. У каждого фрица были, причем у двоих аж по две штуки. Впереди огород, обнесенный плетеным заборчиком, а за ним дом. Сюда выходит только одно окно, из него стреляет фриц. Видимо, пулемета в доме не оказалось, МП работает. Дергаю колпачок у одной из гранат, громко кричу: – Граната! – и швыряю ее за забор, поближе к дому. После разрыва – видимо, далеко бросил, так как граната рванула сразу как упала, – рванул вперед. За мной грохочут снарягой бойцы, ведя огонь на ходу, на подавление. Замираем только под стеной дома. – Раз, два, три, четыре. Все! – пересчитав бойцов, спокойно выдохнул, Валерка был четвертым. – Товарищ сержант, может, через двор пройдем? – спрашивает один из партизан. – Посмотрим сейчас. Чего-то стрелок там притих, неспроста это. – Так за нами нет никого, в кого ему стрелять? – немного удивил меня тот же боец. – Давай к окну, гранату внутрь, затем очередь туда же, ясно? – Боец кивнул и взял у меня из рук гранату. Окна в доме были довольно низко расположены, бойцу пришлось присесть, чтобы не быть случайно замеченным. Подкравшись к окну, он довольно мастерски, с паузой, забросил в окно «колотушку». Грохнуло. Боец делает несколько выстрелов в комнату, уже встав во весь рост. – Двое вокруг, через двор, Веревкин за мной! – командую я. На ходу дергаю шнурок еще одной гранаты и, подбежав к окну, зашвыриваю ее внутрь. Бахнуло, а так как рамы на окне давно нет, я рыбкой влетаю внутрь помещения, не думая ни секунды над тем, что увижу внутри. В руках вновь был автомат, винтовку я уже вернул бойцу, поэтому получилось проскочить чисто, нигде не зацепился. Присев на колено, обвожу взглядом помещение. Эк его разворотило-то! Фриц, бывший автоматчиком минуты две назад, лежал, обильно посеченный осколками, в луже крови. Хорошо ему досталось… Где-то в доме шум и выстрелы, – ага, это, наверное, из комнаты, что окнами на улицу выходит, мы-то на кухню попали. Справа, со стороны двора, тоже доносятся звуки боя. Это те двое, которых отослал туда, хорошо. Подняв над головой руку, дал знать Веревкину и оставшемуся бойцу лезть ко мне. Сам потихоньку иду вперед. Дверей тут нет, в проеме, что ведет в комнату, лишь обрывки занавески. Остановил меня Валерка, указав на печь. Я сначала не понял, но тот красноречиво показал, что хотел. Выхватываю еще одну гранату – последняя, кстати, надо еще набрать, – дернув шнур и выдержав несколько секунд, перекидываю через печь. Сам-то и забыл, что раньше строили именно так, располагая печь посередине дома. Просто у многих это место бывает зашито, а тут нет, над печкой отчетливо было видно комнату. Раздавшийся хлопок, а за ним крики и стоны, дали нам отсечку. Два бойца из партизан тут же устремились в комнату, стреляя во все стороны. Вот дурни, не хватало еще своих же подстрелить! Но обошлось.