– Вижу. Ночью сползаю посмотреть поближе, может и проскочим. – Так, может, по полю? – А вдруг там мины, или еще что? Смотри, какой тут у них пункт укрепленный! Доты смастерили, что тут за место вообще, на фига такой укрепрайон строить в обычной деревне? – последнее я сказал сам себе. Ночью, пробираясь к деревне, чуть не взлетел на воздух. Когда полз, выставленной вперед рукой во что-то уткнулся. То ли сигналка это, то ли растяжка, думать было некогда, поэтому попытался перешагнуть и, расчистив немного снег, поставил ногу в сантиметрах от мины. Стояла «лягуха», хрен бы я смог спрыгнуть с нее. А рукой я наткнулся на табличку с надписью на немецком: «Мины»! Минное поле еще больше взволновало меня и заинтересовало. На фига оно тут?! Мы же не под Москвой, или где-то в напичканном войсками районе. Обычная деревня, каких тут много… Осмотр местности и слева, и справа дал такие же результаты. Кругом проволока, причем как поверх, так и под снегом. И мины, конечно. Причем последние, на удивление, даже не прикопаны, просто в снегу стоят. Значит, все же нужно обходить… Стоп, а как немцы сами тут ездят или ходят? Подумав, пополз дальше влево, обходя по кругу деревню. Был я примерно в трехстах метрах от нее, оттуда меня не заметят, мы у женщин в деревне по простыне выпросили для маскировки, вот сейчас я под ней и лежу. Дорога нашлась, но такая извилистая, что даже икнул от удивления. Причем петляла она только тут, если вернуться на двести или триста метров назад, там была почти прямая. После меня на поле оставались следы, еще бы, снежку-то здесь порядочно насыпало. Времени нет, нас будут искать, даже если никого не заметят, просто из-за следов. Поэтому быстренько метнулся за Валерой и вместе уже двинули по дороге в противоположную от деревни сторону. Тут уже было далеко, ночь темная, поэтому не только не позли, даже не шли – бежали. Преодолев расстояние в пару километров, уткнулись в лес. Здесь было большое количество следов от техники, как колесной, так и гусеничной. Насколько позволяла темнота, осмотрели место и пошли в сторону, в надежде уйти в лес. – Думаешь, здесь кто-то ездит в деревню? – Валерка вообще не понимал, что мы тут делаем. – Причем постоянно. – А у меня, наоборот, азарт проснулся. Мне почему-то казалось, что здесь у фрицев сокрыто что-то очень важное. Но что? – Будем пленного брать? – Думаю, поодиночке здесь не ходят. Будет везением, если меньше десятка поедет. – Ты хочешь напасть на отделение фашистов вдвоем? – охренел Веревкин. – Не-а, один! – я засмеялся. – Андрюх, тебя, конечно, учили захватывать «языков», но это тебе не по силам! – серьезно сказал Валера. – Так не я буду их ловить, а ты, – пошутил я. Видя полный ступор у напарника, я вновь рассмеялся. – Да шучу я, не понял, что ли? – Да ну тебя, с такими шуточками! – обиделся боец Веревкин. – Ладно, не злись. Это все от настроения фестивального. Иду к жене, а тут препятствие такое! – Куда будем лошадь прятать? – Да никуда не будем, уходить надо, пока темно еще. Ни фига мы тут не сделаем, даже разведать не получится. Но место нужно запомнить. Ориентиры я наметил, все же поползал там, у них под носом, но и ты запоминай местность. – Да как тут запомнишь, темень одна, да снег… – Пока назад к телеге возвращаться будем, шаги считай, – посоветовал я. Да уж, какая тут, на фиг, подготовка диверсанта, тут не я, а мне засадят так, что «Б» сказать не успеешь. Какая уж разведка, а тем более захват «языка». Телега была у нас далеко, мы специально оставили ее в лесу, чтобы ржание ни выдало нас. В общей сложности нам пришлось быстро преодолеть путь километров в пять-шесть. А это далеко. Вымотались как колхозные проститутки, а ничего не узнали. Лошадь была на месте, спокойно жевала себе сено из телеги, и наплевать ей было, где хозяева. Мы устроились на дневку так же, как и раньше, под большой елью. Огонь разводить не стали сначала, я опасался, но вскоре холод взял свое, и костер все же соорудили. Вновь, как уже раз делали, зажгли костер на толстом бревне. Дождавшись, когда оно схватится, я первым устроился на лапнике спать. Опять мне сидеть под утро, так что нужно выспаться. Сложности прибавляла лошадка, но, думаю, справимся. Выспался хорошо, несмотря на то что Валера разбудил, а не сам встал. – Я мотор слыхал, да и лошадь в ту сторону смотрела, – сообщил мне боец, когда я окончательно встряхнулся, вытирая лицо снегом. Мороз вроде как помягче стал, а может, это из-за того, что мы чуть южнее Москвы сейчас? Впрочем, лицо все равно сцепило от холода и стало зябко. – Громко? – спросил я, уточняя, а Валера уже тянул мне кружку с горячей водой. – Далековато, если ты об этом. Я, вообще, думал, показалось, но Зорька туда смотрела, навострив уши, вот я и решил, что все же не кажется. – Зорька? – удивился я. – Ну а что, скотине так без имени и ходить? Мы с ней так хорошо ночь коротали… – Ты хоть не спал? – Ты что, командир?! – завелся Веревкин. – Ладно-ладно, не кричи. Ел уже? – Тебя ждал, давай вместе. – С удовольствием, а потом ложись сразу, – я чуть задумался. Как же хреново без часов! Немного поклевав, ну, перекусили точнее, отправил Валерку спать. Тот, на удивление, не пошел под елку. Забрался под брюхо к лошади и тут же уснул. Как ему не холодно? Или там, наоборот, жарко? Скучно так просто сидеть. Пошевелил угли в костре, сбивая с бревна огонек, нечего тут светить, пускай тлеет, тепло и так идет, встал и решил размяться. Снегу, правда, много, он в лесу рыхлый, не примятый. Это потом, ближе к февралю начнет твердеть, когда оттепели пойдут, а пока такой вот, пушистый даже. Ходил кругами, постепенно расширяя радиус. Как вышел на окраину, даже не понял. А ведь мы глубоко уходили. Уже хотел поворачивать, как тоже, как и Валера ранее, услышал звук мотора. Блин, да это же не на земле! Задрав голову вверх, только сплюнул, небо было затянуто тучами. Как они там летят, ведь ни фига же не видно? Или облачность только тут, внизу, а выше чисто? Я стоял и водил глазами по небу, пытаясь хоть что-то разглядеть, когда услышал: – Стой, не поворачиваться! – голос был… да вот какой-то несерьезный он был. Говоривший, видимо, никогда и никому не приказывал, тем более на войне. – Да я и так стою, – равнодушно пожал я плечами, – дальше чего? – Показалось, или говоривший подбирал слова? – А вот командир сейчас придет, он и скажет! – он, наверное, даже выдохнул с облегчением, когда это сказал. – А ты чего, не можешь? Ведь мы уже с тобой говорим! – я усмехнулся и чуть повернул голову. – Стой, не поворачиваться! – но было поздно. Меня держал на мушке тщедушный мужичок. Про таких говорят – с ноготок. Телогрейка на нем висела мешком, валенки размеров на десять больше, смешно было, еле сдерживался. Автомат, а в руках у того был немецкий МП, смотрел на меня. – Слышь, мил человек, шел бы ты своей дорогой, а? – начал я, как тут из ближайших кустов вывалился Валерка, а за ним трое в таких же телогрейках. – Старшой… – буквально проскулил Веревкин. – Эй, хлопцы, вы чего у меня друга обижаете? – насупился я. Неужели, как в июне сорок первого, на предателей нарвались… – Тоже мне командир! – сплюнул один из неизвестных. – Боец спит, а он гуляет! – Так тут, кроме вас, и нет никого, – заметил я. – А тебе мало? – Они уже обступили нас. Нас, потому как Валерке дали легкого пинка и тот сидел на заднице возле меня и хлопал глазами. – Мне? – задумался я. – Да хватит, пожалуй. Правая рука была скрыта телом, и никто ее не видел, все противники, а я пока считал неизвестных именно такими, стояли прямо перед нами с Валерой. Резко выбросив кисть вперед, я послал штык-нож в того, которого считал старшим. Так как не знал, кто это такие, а все же есть высокая вероятность, что это свои, кидал рукоятью вперед. Что поразило, в этот же миг Валерка из такого неудобного положения кинулся на рядом стоящего мужика, заваливая того в снег. Я уже летел на двух других. Старшему нож прилетел прямо в лоб, ну, туда и целился вообще-то, был в легком нокауте. Снеся одного ударом кулака в грудь, перехватил автомат у последнего. Им оказался тот тщедушный, что меня «поймал». Началась возня, Валерка еле-еле держался, мужик ему крепкий попался, того и гляди заломает. И у меня времени нет, нужно обезвредить остальных. Пришлось действовать жестко. Удар щуплому в лоб кулаком, отправил его в аут, в это время уже поднимал пистолет старший, но свалился от удара в челюсть. Третий… Ха, третий оказался самым умным, вскочил и побежал. Отпускать было нельзя, я сграбастал выпавший у тщедушного мужичка из рук автомат и просто запустил в спину беглеца. Попал. Тот словно споткнулся и рухнул в снег, а подняться я ему уже не дал. Подбежал и обрушил на голову кулак. Все, этот тоже «выключился». – Стой, сука! – А вот это хреново. Валерка стоял на коленях, а у его горла блестело лезвие ножа. – Паря, не глупи, отпусти пацана. Если ты заметил, я никого из твоих не убил, просто обездвижил. Можешь проверить. Вы чего устроили тут, а? Кто вообще такие? – задавая вопросы, я медленно подходил ближе. – Замри, гад, – огрызнулся тот и добавил в сторону старшего: – Николаич, ты как? – Тот стонал, но встать пока не пытался. А вот я, дождавшись, что парень отведет глаза, достал из кармана гранату. – Лови! – я кинул тушку «феньки» прямо к ногам того, кто удерживал Валеру в заложниках. Помогло. Кольцо-то я не выдирал, риска не было. Валерка просто застыл, боясь вздохнуть, а его противник дернулся в сторону, отпуская жертву. Сообразив, что взрыва не последовало, тот, лежа на снегу, обернулся ко мне, а я не заставил его ждать. Смачным таким ударом ноги в живот вынудил не только бросить нож, но еще и согнуться креветкой. – Я же говорил, не надо так с моим другом, так что не жалуйся теперь, – я уже вытянул пистолет и держал на мушке напавших, разглядывая их. – Валер, ты живой? – Ага, – парнишка вскочил и схватил автомат, валявшийся в снегу. – Смотри за этими, я бегуна притащу, – бросил я бойцу и направился за тем, что пытался сбежать. Собрав всех нападавших в кучу, я быстро охлопал их карманы. Никаких документов не было вообще. – Кто вы такие? – твердым голосом спросил я. – Пошел ты, сука! – старший был очень борзым. Вообще, на вид этому человеку лет тридцать, крепкий такой, но не особо рослый. – Будешь дерзить, добавлю на орехи, – спокойно бросил я. – Андрюх, он, гад, меня пинком разбудил… – Лучше колитесь, ребятки, зря вы так с нами. Кто вы – полицаи, или еще какие ушлепки, на фрица работающие? – Ты сам, сука, фашист! – Вот ничего себе, я – и фашист. Однако! – Ты хоть думай, что говоришь. Мы бойцы Красной Армии, а вот ваша принадлежность мне не известна. Я решил сам раскрыть нашу принадлежность. А то мы тут будем долго друг друга фашистами обзывать. Тем более что мое заявление дало возможность посмотреть на реакцию этих дерзких мужиков. – Ага, в форме полицаев! – Так вы тоже не в солдатской, – заметил я. – Короче, последний раз спрашиваю: кто вы? – Пошел ты, стреляй уже! – вновь с вызовом, даже сплюнул в мою сторону, ответил старший из этой четверки. – Тогда мы вас тут просто свяжем и бросим. Уж извини, мне не нужно, чтобы вы тут за мной бегали по лесу. – Мне показалось, или у старшего лицо вытянулось? – Валер, пошукай-ка у них в сидорах, нет ли веревки? – Валера бросился исполнять, найдя нужное буквально в первом же мешке.