— Потому что ты мне небезразлична. Я думаю, что ясно дал тебе это понять. —Выражение его лица меняется с гневного на обиженное. Я вижу недоумение и боль. Даже печальный, он все равно самый привлекательный мужчина, которого я только видела. Его лицо гладко выбрито, и даже без улыбки я почти вижу его ямочку. Он начинает говорить, прежде чем у меня появляется шанс ответить: — И совершенно очевидно, что ты не чувствуешь ко мне того же. Я не знаю, что сказать ему в ответ. Жесткие линии его челюсти двигаются, когда он стискивает зубы. Я хочу сказать ему, что он действительно что-то значит для меня, но слишком боюсь в этом признаться даже самой себе, не то, что ему. Обходя меня, Холт хватает свой телефон с кухонной столешницы, где тот лежал рядом с моим. — Отдохни сегодня, Сейдж. Увидимся завтра в офисе. Затем он идет к двери, и прежде чем я успеваю даже понять, что происходит, его уже нет. Только через пару секунд мое сердце замирает, и я чувствую, как слезы жгут глаза. «Это к лучшему», — говорю себе, хватая телефон, и направляюсь в свою комнату. Эвелин не врала, когда сказала, что у меня восемьдесят семь пропущенных от него. Вообще-то, восемьдесят девять звонков и двадцать сообщений. Я не утруждаюсь прочесть их, когда выключаю телефон и кладу его на столик. Избегать. Вот что получается у меня лучше всего. * * * Утро сменяется днем, а затем наступает вечер. Молнии за окном освещают мою темную спальню, пока я лежу в постели и наблюдаю за движением грозовых облаков. Летние грозы — мои любимые, они так сильно напоминают мне о доме. Я так скучаю по летним ночам на ферме в Северной Дакоте. Беру телефон с ночного столика и включаю его. Никаких новых текстовых или голосовых сообщений. Нахожу в списке контакт с именем «Дом» и нажимаю. Через три гудка слышу щелчок. Глубокий вдох, и я, наконец, слышу мамин голос. — Алло? — слышу ее тихий голос на другом конце линии. — Привет, мам, — говорю я, пытаясь ровно дышать. Просто только от одного звука ее голоса мне хочется плакать. — Сейдж! — Я слышу, что она улыбается. — Я не была уверена, работаешь ли ты сегодня, поэтому решила попробовать позвонить. Я рада, что дозвонилась. — Я так по тебе скучаю, девочка моя. Как дела в Чикаго? — Слышу, как на заднем фоне скрипит кресло на деревянном полу кухни. Она, должно быть, сидит за обеденным столом, как обычно, когда разговаривает по телефону. — Потихоньку. «Все разваливается на части» — вот, что я в действительности хотела ей сказать, но не уверена, что рассказывать о том, что я сплю со своим боссом и владельцем компании, было бы хорошей идеей. Вообще-то, я определенно уверена, что нет. — Звучит неубедительно. — Она знает меня. — Что не так, Сейдж? — Я так сильно скучаю по тебе, ферме и Мерфи. — Мой голос ломается. Мама вздыхает. — Эта старая дворняжка сидит в углу твоей кровати. Он тоже скучает по тебе, как и я. Чего бы я только ни сделала, чтобы свернуться калачиком на моей старой кровати с Мерфи, прижимающимся ко мне, как он обычно делал. Каждое страдание, боль и каждую головную боль, которые только у меня были, Мерфи помогал мне пережить, просто лежа вместе со мной на кровати. — Что-то еще, Сейдж? Есть что-то большее, чем просто тоска по дому. В горле тут же образуется ком, когда я подавляю слезы. Но у меня не получается бороться с ними. — Сейдж, — тихо говорит она. — Я снова не сплю. Я так сильно по нему скучаю, мама. — Я громко всхлипываю, и слезы начинают катиться по щекам. Ее голос обеспокоенный, но успокаивающий. — Я знаю, милая. Я тоже. У тебя было все так хорошо, пока ты не уехала. Что случилось? — Думаю, это от того, что я здесь. В Чикаго. Это его город. Это место было его мечтой. Мама громко вздыхает и понижает голос. — Тогда живи его мечтой для него, для себя. Не грусти, будь счастлива, что тебе удалось перебраться в город, который он так любил. Я киваю, будто она может видеть меня, и глубоко вдыхаю. — Люблю тебя, мама. — Люблю тебя больше, сладкая Сейдж, и очень скучаю. Расскажи мне что-нибудь хорошее. — Хм-м... Я все еще люблю свою работу, и мне приходится работать с такими интересными клиентами, мам. — Потрясающе. Когда ты любишь свою работу, то гораздо легче с радостью ходить туда каждый день. Ты с кем-нибудь встречаешься? Слава Богу, что она не видит меня, потому что я почти задыхаюсь, когда выпаливаю: — Нет. Никаких свиданий. — Это нехорошо. Ты молода. Веселись, Сейдж. Выходи и знакомься с людьми. — Так и сделаю. Прямо сейчас я сосредоточена на работе и жизни в городе. Это у меня в приоритете. Передашь Бренту привет от меня? — Конечно, солнышко. Спасибо, что позвонила. Скучаю по тебе каждый день, — говорит она с нежностью. — Я тоже скучаю, мам. Скоро еще позвоню. — Люблю тебя, Сейдж. Если сон не улучшится, прошу, дай мне знать. Мы поможем. С трудом сглатываю, не желая ее еще больше расстраивать. — Обязательно, ма. Люблю тебя. Я кладу трубку, прежде чем она прощается. Ненавижу слышать, как она говорит эти слова. Выползая из постели, бреду к гостиной, надеясь найти там Эвелин. Однако я снова одна в пустой квартире. Включаю телевизор, там показывают «Клуб Завтрак», сворачиваюсь в клубок на диване и засыпаю под один из своих любимых фильмов. — Сейдж. Проснись, — трясет меня Эвелин. Я стону и вытягиваюсь на диване. — Который час? — Полночь. Тебе нужно в постель. Я выключу телевизор. — Она поднимает пульт с кофейного столика. Я прищуриваюсь в тусклом свете. — Где ты была? — На улице. Иди в постель. Поговорим завтра. — Она сворачивает покрывало, которым я была укрыта, пока я иду в свою комнату. Остановившись, поворачиваюсь и смотрю, как она убирает за мной. — Эв? — Да? — Спасибо, что всегда заботишься обо мне. Она кладет покрывало на спинку дивана. — Доброй ночи, Сейдж. — Доброй. Глава 11 Холт Переступаю по две ступеньки за раз. Кто-то неистово звонит в дверной звонок и стучит в мою входную дверь. — Иду, — кричу я. Прежде чем открыть дверь, смотрю в глазок и вижу Эвелин на своем крыльце. Быстро открываю дверь, и она делает шаг назад. — Эвелин? Я удивлен увидеть ее у своего дома.