— Мне нравится тут. — Она улыбается мне через стол. Откидываюсь к стене деревянной кабинки. — Я рад, — отвечаю я. — Раньше я все время ходил сюда, когда вернулся в Чикаго из колледжа. Думаю о том, как быстро мои вкусы переросли в более дорогие всего за несколько лет. Не так давно «МакКинни» был для меня самым крутым местом. Сейдж отпивает чаю и ставит стакан на картонный подстаканник. — Кстати, говоря о колледже, расскажи мне побольше о Колумбийском. Все мое тело напрягается, когда она начинает задавать больше вопросов о моем прошлом. — Что ты хочешь узнать? Ее любознательные глаза широко распахиваются. — Каково было ходить в колледж в Нью-Йорке? Я размышляю над тем, что сказать, а что скрыть. — Ты ходила в колледж, Сейдж. Ты наверняка веришь, что те четыре года были лучшими в твоей жизни, верно? Она кивает. — О, да. Я улыбаюсь ей. — Так было и для меня. Только я был в Нью-Йорке. Я был далеко от семьи, жил своей жизнью, но также это было тяжело. Я серьезно относился к учебе. Развлекался, но делал это в меру. — В этом весь ты, — говорит она, вертя соломинку в своем напитке. Я хмурюсь. — Что ты имеешь в виду? Она вздыхает и осматривается перед тем, как встретиться с моим взглядом. — Ты такой ненормальный. Ты серьезный, но абсолютно смешной. Ты привлекательный, но по-мальчишески милый. Ты контролирующий, но нежный. Ты ходячее противоречие, Холт. Я смеюсь. — Все дело в равновесии, дорогая. Сейдж усмехается, а затем склоняет голову, выглядя задумчиво. — Думаю, это и делает тебя таким успешным. Один уголок моего рта приподнимается в улыбке. — Спасибо тебе за комплимент, но едва ли я успешен. Она кривится и прищуривает глаза. — Что ты имеешь в виду? Ты владеешь частной авиакомпанией. У тебя мульти-миллиардный бизнес. С чего вдруг ты не успешен? — Ты ошибаешься. Ну, частично ошибаешься. Я владею частью авиационного бизнеса. Но я так же успешен, как и те люди, которых я нанял, — наклоняю к ней голову. — Я бы не заработал, если бы у меня не было лучшей команды по продажам, лучшей финансовой команды и людей, которые бы не надрывали свои задницы, работая на меня и мою компанию. Они успешны в моем бизнесе, не я. Ее губы складываются в нежную улыбку. — Что? — улыбаюсь ей в ответ. — Мне нравится такой ответ. Я изучаю лицо Сейдж и думаю про себя, что найти ее было лучшим, что я когда-либо делал. — Хорошо. * * * — Боже, я объелась, — стонет Сейдж, поглаживая свой живот. — Это были определенно лучшие суп и тарелка хлеба, которые я ела. Я посмеиваюсь. — Я знал, что тебе понравится «МакКинни». — Спасибо, что позвал на обед, — говорит она, наклоняясь ко мне и оставляя легкий поцелуй на моих губах. Люблю, когда она целует меня. Я знаю, что она сомневается насчет нас, но, когда отбрасывает свои запреты, проявляется ее игривость. — Планирую делать это чаще, — целую ее в ответ. Мистер Джонс едет через забитые чикагские улицы, безопасно доставляя нас обратно в офис. — Ты вернулась на двадцать минут раньше встречи. — Хорошо. Мне нужно освежиться и еще раз взглянуть на файлы проекта. — Кто этот клиент? — спрашиваю я, когда мы проходим в открытое лобби. — Ричардс, — говорит она, и меня передергивает. — Небольшой совет с ним, Сейдж. Что бы ты ни сделала, это не будет его устраивать. Он будет торговаться по каждой опции и угрожать отдать проект в другую компанию. Он этого не сделает, но, прошу тебя, не дай ему себя запугать. — Кто он? — спрашивает она, пока мы ждет лифт. — Джереми Ричардс. Генеральный директор «МегаМьюзик Энтертейнмент». — О-оу, — говорит Сейдж, запрокидывая голову. — Роуэн ненавидит знаменитых клиентов. Говорит, что для людей, у которых деньги выходят из их задниц, они слишком жадные… — Она внезапно замолкает. — Что? — подталкиваю ее продолжить, еле сдерживая смех. Сейдж моргает, пытаясь выглядеть невинной. — Ничего. — Сейдж, скажи. — Нет. Я не должна повторять то, что говорит кто-то другой. — Сейдж. — Я приподнимаю брови. Она недовольно надувает губы. — Чувствую себя ужасно. Я не должна была ничего говорить. Не хочу, чтобы из-за меня у Роуэна были неприятности. — Ни у кого ничего не будет. Сейдж бубнит под нос, но я отчетливо ее слышу. — Он говорит, что они самые жадные ублюдки. Я откидываю голову назад и заливаюсь смехом, потому что это правда. — Он прав, — признаю я. — Они будут жмотиться из-за каждого цента по каждой последней детали. Но знаешь что? Они все равно вернутся. Я уверен, что ты справишься с мистером Ричардсом, — говорю я и успокаивающе сжимаю ее плечо. — Не позволяй Роуэну или кому-то еще говорить что-то о наших клиентах, что испугает тебя. Ты очень хороша в том, что делаешь, и тебя уважают за это. Она улыбается мне, когда мы заходим в лифт. Чего я не сказал ей, так это то, что Джереми Ричардс — самый большой мудак, которого я только встречал. Но когда он ежегодно вкладывает двадцать пять миллионов в нашу компанию, я терплю его с улыбкой на лице. Хотя все еще чувствую себя виноватым, зная, что Сейдж будет иметь с ним дело прямо сейчас. Когда двери открываются, Сейдж посылает мне натянутую улыбку и выходит из лифта. Могу сказать, что она сосредоточена на предстоящей встрече, поэтому слишком рассеяна и даже не прощается со мной. Тремя часами позже я вешаю трубку, завершив последние переговоры, и выхожу из кабинета. Большинство сотрудников уже ушли домой, кроме тех нескольких ребят из бухгалтерского отдела, которые считают своим долгом оставаться допоздна каждый день. Клянусь, это как-то связано с расчетами; эти ребята всегда работают до позднего вечера и обычно уходят вместе со мной. — Мистер Гамильтон, — говорит Джойс, закидывая ремешок сумки себе на плечо. — Все, о чем вы просили, готово. Я киваю ей. — Спасибо, Джойс.