— Фух, — говорит она, и мне интересно, сколько было ей. — Номер три. В какой колледж ты ходил? Мой пульс немного учащается, но я отвечаю честно: — Колумбийский. Она кивает, одобряя. — Впечатляет. Я пожимаю плечами. — Это просто колледж. Уверен, твое образование было таким же хорошим, как и мое. — На одну шестнадцатую от стоимости твоего, разве что, — тихо бормочет она. — Ладно, вопрос номер четыре. Расскажи мне о своей семье. Черт… Это плохо. Я прочищаю горло. — Ну, мои родители развелись, когда я учился в колледже. С тех пор я не общаюсь с отцом. Я единственный ребенок в семье, а моя мама — прекраснейшая женщина. Достаточно откровенно, я думаю. Сейдж принимает то, что я сказал, покручивая бокал вина между пальцами. Глубоко вздыхаю и постукиваю пальцами по столу, надеясь, что она больше не станет спрашивать о семье. — Тебе нравится быть единственным ребенком в семье? — спрашивает она. — Я всегда хотел брата, — признаюсь я. — Я тоже единственный ребенок, — изрекает она с задумчивой улыбкой. — Это одиноко. Я могу видеть грусть в ее глазах, когда она говорит об одиночестве, и мое сердце болит за нее. — Согласен. — Я бы хотела узнать больше о твоей семье как-нибудь позже, — говорит она. — Позже, — отвечаю тихо, молясь, чтобы мы никогда не заговорили о моей семье снова. — Любимый цвет? — сияющее выражение снова появляется на ее лице, когда мы возвращаемся к игре. Я усмехаюсь. — Голубой. — Подходит твоим глазам. Я знала, что ты так скажешь. — Сейдж игриво постукивает по подбородку, и я смеюсь. — Когда ты последний раз был в серьезных отношениях? — Она приподнимает брови и даже не пытается скрыть свою озорную ухмылку. — Что ты подразумеваешь под «серьезными»? — спрашиваю я с любопытством. — Ну, когда ты называешь ее своей девушкой, — поясняет она. — Когда ты помнишь ее день рождения. И тому подобная чепуха. — Три с половиной, может, четыре года назад. — Отвожу взгляд в сторону, пытаясь вспомнить. Честно говоря, ни одни из моих отношений нельзя назвать серьезными. Я никогда не встречал никого, кто бы настолько меня заинтересовал… до этого дня. До Сейдж. Она сжимает подбородок с любопытством. — Почему вы расстались? — Не был достаточно увлечен ею, — отвечаю честно. — Она не интересовала меня. Я строил компанию и не нуждался в отношениях, которые бы все равно ни к чему не привели. — Ауч, — комментирует она. Я пожимаю плечами, не извиняясь. — Зато правда. Сейдж продолжает: — Итак, думаю, мы на восьмом вопросе. — Она считает, загибая пальцы. — Любимое воспоминание из детства? Я улыбаюсь, когда вспоминаю, чувствуя ностальгию. — Легко. Дисней Уорлд. Только моя мама и я. Мы провели там целую неделю. Это были самые лучшие каникулы, которые у меня только были, я везде там побывал. — Дисней? — удивляется Сейдж. — Что сделало его таким особенным? — Никакого давления. Никаких отговорок. Мы не притворялись счастливой семьей и не устраивали шоу ради отца. «Ненавижу своего отца», — думаю про себя, и холодок пробегает сквозь меня от мысли о нем. — Отговорки — это самое отстойное, — говорит она тихо, больше для себя. Потом хмурится, быстро переключаясь. — У тебя хотя бы были уши Микки Мауса? — Да, — улыбаюсь я. Думаю, они еще где-то лежат у мамы. — Тогда это были, определенно, самые лучшие каникулы. — Сейдж возвращает мне улыбку. — Двигаемся дальше. Вопрос номер девять. Любимый спорт? Я ухмыляюсь. — Футбол. Легче легкого. — Ты играл? — спрашивает она, ее лицо озаряется. — В старшей школе. — Какая твоя любимая команда? — «Гиганты». — О Боже, — она закатывает глаза. — Том Брэди — самый большой кретин… — Сейдж! — смеюсь над ней. — Том Брэди играет за «Новую Англию», а не «Гигантов». — О! — смеется она. — Но я все равно думаю, что он придурок. Боже, она заставляет меня смеяться. Не уверен, что кто-нибудь когда-то называл Тома Брэди придурком. Только она. Сейдж поджимает губы перед тем, как задать новый вопрос. — Одиннадцатый. Если бы ты мог отправиться в любое место в мире, куда бы ты поехал? Я прочищаю горло. — В прошлое. — Поднимаю бутылку пива и прижимаю к губам, опустошая ее. — Почему? — тихо спрашивает она. Я осматриваюсь и качаю головой. — Но мы не собираемся туда, Сейдж. — Если бы я мог сделать хоть что-то, что бы изменило ее жизнь, я бы сделал это. Я бы сделал все, чтобы вернуться на десять лет назад. Я отключаюсь на мгновение, когда ощущаю тяжесть этого чувства. — Двенадцатый вопрос, — напоминаю я, и она слегка качает головой. Пытаясь вернуться в игривое настроение, она подпрыгивает в кресле. — Какое твое любимое животное? — Собака. Хотя у меня никогда ее не было. — Что? — Она моргает. — О Боже. Тебе нужно завести собаку. У меня дома есть палевый лабрадор по кличке Мерфи. Он мой лучший друг. Я улыбаюсь тому, как она это говорит и светится от радости. — Я бы с радостью познакомился с ним. Сейдж пожимает плечами. — Итак, тринадцатый вопрос. Что больше всего тебя заводит? — Хм-м… женская улыбка. — Я намеренно смотрю на нее. — То, как блестят ее глаза, когда она по-настоящему улыбается. Твоя улыбка, твои глаза, твое тело. Все в тебе, Сейдж, — вот что я действительно хотел бы ответить.