– Что ты делаешь? – Слежу за волной, которую гонит мой мозг. – Она показала пальцем на экран. Три извивающиеся вверх-вниз линии ничего ему не говорили. Неожиданно они остановили свой бег и двинулись по экрану в обратную сторону, пока не достигли нескольких зазубренных пиков среди прочих фигур с более-менее повторяющимся рисунком. – Тут я открывала дверь, закрывала ее, посылала подъемник вверх первый, а потом второй раз. Это если тебе интересно. – Линии дернулись, экран на мгновение очистился, но уже в следующий миг он увидел там себя стоящим перед входной дверью. – В принципе, можно всем отсюда управлять, если знаешь как. – Экран снова очистился. – Отсоединиться, – скомандовала она. Пока Джина отсоединяла провода от головы и укладывала их, он старательно отводил глаза. – Чудно́, правда? Просто захотелось проверить – получится или нет. У тебя тоже выйдет, если захочешь. Она зевнула, покрутила головой и, слегка помассировав шею, выжидающе посмотрела на него. Слова опять куда-то улетучились. Как в дурном сне. С этими проклятыми гнездами в голове он мог спроецировать вовне любое представление, любую мысль, а вот сказать теперь женщине, с которой только что провел ночь, зачем пришел, был не в состоянии. Джина кивнула. – Слушай, все в норме. Все как есть. Поэтому не суетись и занимайся пока тем, чем тут положено. Ты ведь заполучил контракт с «Пара-Версал» и волен, согласно ему, осуществлять полный художественный контроль. Тебе повезло больше, чем прочим, поэтому, считай, твой бутерброд упал на этот раз маслом вверх. Можешь даже выкупить у бывшей жены ее часть в кондоминиуме и никуда не съезжать. А если удача продержится, кто знает, глядишь – вместо этого заведения совсем перейдешь в «Пара-Версал». Он моргнул. – Зачем? Джина рассмеялась. – Господи, неужто ты думаешь, что теперь, когда появился этот чертов прямой интерфейс с мозгом, студиям типа «Пара-Версал» по-прежнему будут нужны такие конторы как «Ди-Ви»? «Ди-Ви» им теперь совершенно ни к чему, хотя они этого еще пока толком не осознали. Когда же до них дойдет, они живо обзаведутся собственным оборудованием. Наймут писателей, которые будут день и ночь клепать фильмы у себя в голове, и снимать больше ничего не придется. – А как же гильдии и профсоюзы? – Им каюк. Они могут разве только добиться, чтобы обстановку выдумывал и представлял профессиональный декоратор-дизайнер, костюмы – художник по костюмам, сюжет и персонажей – сценарист, а новый искусник будет сливать все это воедино и визуализировать окончательно. В результате все перекочует туда. – Выставив большой палец, она махнула рукой в сторону консоли. – А теперь греби отсюда на свою галеру. А мне пора на свою. С этими словами она отвернулась от него и принялась один за другим подсоединять провода к своим гнездам. Гейб вышел. * * * Он довольно уютно устроился на безопасном расстоянии, где его трудно было обнаружить, когда почувствовал, как Джина заговорила. Ну же, ты что, боишься, я укушу? Он без труда вычленил ее слова из окружающего шума и сохранил на будущее. Она не переставала думать о нем, пока разминалась за консолью. Вроде как в детстве: «Смотри, мамочка, я могу без рук!» Но это занятие не захватило ее без остатка. Хотя она почти ухватила суть и, если бы попробовала продвинуться чуть дальше, то почти наверняка не останавливалась бы до конца. Правда, хорошо ли это было бы для нее – неизвестно, потому что одно он уже понял. И дело было не только в разнице между ними: ему хотелось подобраться ближе туда, где находились образы, а ей – приблизить эти образы к себе. Нет, теперь он знал наверняка. От нее самой он не мог получить подтверждения своей догадки, зато тот, другой, был переполнен ею. Людовик был переполнен ею. Что ты делаешь? Боже, да она должна была носом уже учуять. А он проворонил. Со всем своим арсеналом новых возможностей он уже давным-давно обязан был их вычислить, построить графики их перемещений наперед, с учетом известных ему или интерполируемых свойств. И тогда бы оказался готов к тому, что теперь узнал. Хотя бы немного. Новость стояла колом в горле, никак не удавалось ее проглотить. В принципе, можно всем отсюда управлять, если знаешь как. Вокруг этих слов множество шума, не совсем ясной информации, частично относящейся к нему самому, частично к Людовику. Но Джина сама не представляла до конца их смысла, не понимала, до чего была права. Чудно́, правда? Только если не обладаешь всей полнотой фактов, любовь моя. Но с их учетом – ничего чудно́го. Он украдкой заглянул к ней в депо визуальных образов. Н-да. Людовик действительно ее обаял, хочется ей это признавать или нет. Отсоединиться. Черт. Он устремился вперед, поспешно ища на ее консоли что-нибудь подходящее для передачи хотя бы звука, но, чтобы найти способ подслушивать через железо без подключенной к нему Джины, требовалось время. Пора отступить, оставив часть себя решать эту задачу. Он прокрутил снова то, что записал. Сложные многофакторные графики и деревья решений тут излишни. Невооруженным глазом видно, к чему все идет, если только не вмешается непредсказуемый фактор, каковой всегда была Джина, еще способная принять его сторону, если задумается над его переменой ради машин. Отпусти ее. Придется. При-дет-ся. Если только здесь ее не будет для него, ничего не поделаешь. Собственно, и думать тут нечего. Тут думать нечего, ха-ха. Но тогда, черт побери, даже легче полностью отдаться тому, ради чего он был рожден. Ведь пока он специально сдерживался, старался не разрастаться сверх меры, чтобы возврат в прежнюю плоть еще был возможен. Иначе, стоит перейти определенную границу, и пути назад не будет. Прежняя оболочка была слишком дефектна, изношена и утомлена, чтобы вмещать его теперь. Значит, пора закрыть за собой дверь. Что он теряет? Только мясо, которого, он уже знал, ему было не жаль. Не жаль теперь. И не будет потом. Даже если тому комочку плоти и будет недоставать его. Тот посылал слабые сигналы, наподобие бессмысленных, предписанных инстинктом призывов у животных: возвращайся в родное гнездо, малышка Шеба[24]. Первородный искусник или нет, но одно право рождения не делало происходящее естественным. Не то чтобы его когда бы то ни было принимали за естественного человека, но вот теперь он тут стоял и вилял, так сказать, этим хвостом из ставшей ненужной плоти. Если б можно было отдать команду «Отсоединиться» изнутри, он ни секунды бы не медлил. Покеда, тело, пиши письма, если найдешь себе другую работенку. Но получить отсюда доступ к управлению было никак нельзя. Система принимает команды только от его плоти, а это жалкое мясо его отпускать не собиралось. Оно там, в «яме», мнило себя чем-то большим и неизмеримо более прекрасным, чем на самом деле являлось, а при рассоединении сей сладкий сон тут же прервался бы. Если бы удалось убедить кого-нибудь – Джину – прийти сюда и просто выдернуть провода из его черепа. Но она ни за что этого не сделает. Он мог сколько угодно умолять, ныть, упрашивать, пытаясь объяснить, что лежащее здесь на полу тело – немногим лучше кучи мусора. Куда там. Это мое мясо. Неплохая фразочка, откуда-то из давних воспоминаний. Но почему его, а не Людовика? Это мое мясо. Нет, любовь моя, и никогда твоим не было. Если бы ты согласилась немного со мной прогуляться, я бы рассказал тебе, как все было на самом деле. В своем обновленном и усиленном состоянии он, тем не менее, не свободен от бесплодных несбыточных мечтаний. Он заглянул в область хранения данных Людовика и подобрал там еще кое-какие крохи, отметив, что его присутствие зарегистрировано, но не идентифицировано. Надо быть осторожнее. Стоит надавить чуть сильнее, и столкнешься с этим типом нос к носу, и тогда утаить что-либо будет трудно. Но перед ним устоять будет куда проще, чем перед Джиной. Господи, отпустить ее, когда она могла делать такое видео, как для «Канадейтайм», было жутко трудно. Он не смог удержаться и ринулся тогда вниз вместе с ней, хотя знал, что тем самым выдал себя. Но тешил себя надеждой: когда Джина поймет, что теперь необязательно падать в одиночку, она переменится к нему. Но, может, ей хотелось именно лететь вниз самой. Он вдруг пожалел, что не сделал копию видео для себя. Дистанционно он почувствовал, что она снова подключилась, но не двинулся навстречу, не желая вновь погружаться в мешанину мыслей о Людовике. Однако теперь можно было проверить по основному регистру, как она поступила с последним видео. Оно находилось в очереди на просмотр в зоне Мэнни Риверы. Тот, к счастью, пока к делам не приступил, приходя в себя после процедуры вживления гнезд. Только подумать: Мэнни Ривера онлайн. Вот дерьмо, придется специально от него экранироваться. Тут всплыло непрошенное воспоминание о хакере в пентхаузе – теперь, когда область ассоциаций захватывала все больше и больше, трудно было предсказать, куда они его заведут, – интересно, там ли еще этот паренек. Скорее всего, там, поскольку оттуда поступали какие-то команды. Нужно обязательно заглянуть к нему и поприветствовать, после нескольких просмотров видео Джины. Заглянуть и напомнить, что мир до безобразия шредингеров, когда ты из мяса и костей. Тому это не помешает. * * * Управляемые компьютерной системой колесики сложного механизма под названием «Диверсификация Инкорпорейтед» продолжали слаженно крутиться, несмотря на все изменения во внешнем мире. Она уже работала с искусственным интеллектом прежде, и хотя система отметила, что новое присутствие внутри нее отличается от прежнего, у нее не было оснований обращать на это внимание. Новых инструкций о процедурах распределения элементов бизнес-цепочки не поступало. Энергия посылалась в необходимых количествах в различные части занимаемого здания, телефонные звонки и электронная почта доносились до получателей, незаконно вторгающиеся в систему нарушители блокировались. Не упускала система и мелочей. Так, она отметила, что у Мэнни Риверы в очереди на просмотр позиций меньше обычного и находятся они там дольше, но просто зафиксировала данный факт в памяти, не более того. На случай замедления активности существовала довольно простая инструкция: поддерживать функциональное состояние и ожидать дальнейших инструкций. Если бы здание вдруг опустело и простояло так пятьдесят лет, то по возвращении менеджеров по-прежнему ожидала очередь готовых видео, выстроившихся на просмотр – конечно, при условии непрерывного энергопитания (что не так уж и невозможно). Но вдруг система получила команду доставить одну из позиций на просмотр вне очереди. Это было допустимо при наличии дополнительных команд, – которые тоже поступили, правда, с некоторой задержкой. Однако системе это было безразлично. Она выделила запрашиваемую единицу – «Джина Айеси/ Канадейтайм музыкальное рок-видео», – доставила в обычную область просмотра и заново пронумеровала оставшиеся. Затем стала ждать дальнейших команд. Отосланная на просмотр позиция вернулась. Система проверила ее на наличие дополнительных инструкций или помет, возвращающих видео обратно в очередь к еще не просмотренным работам – ничего не было. Согласно установленной процедуре, это могло означать только одно: следовало исключить единицу из очереди и отправить на выход, помеченный как «Выпуск в свет». «Выпуск» тоже представлял собой часть системы, но действующую по иному протоколу. В отличие от очереди на просмотр, «Выпуск» сортировал поступающие единицы в соответствии с их дальнейшим предназначением. Голливудские картины направлялись на соответствующие киностудии, реклама – на соответствующие рекламные студии, социально ориентированные объявления – в рассылку по электронной почте, а готовые ролики последней, новейшей категории – рок-видео – в развлекательную сеть, предварительно дублируясь для архивов звукозаписывающих компаний, для исполнителей, а также для внутреннего архива с пометой, которая означала, что протокол распределения соблюден. По завершении данной задачи система отметила, что в очереди на просмотр произошло нечто непредусмотренное: уже выпущенная единица оставила там свою точную копию. Создание копии помимо предусмотренного протоколом дублирования для архивных целей, безусловно, указывало на наличие вируса. Копия не содержала никаких свидетельств того, что появилась из-за неопытности оператора, постигающего порядок действий по ходу дела, и что была создана изнутри, а не привнесена снаружи, да и сама ситуация не предусматривалась ни в каких инструкциях. Системе было только известно, что следует незамедлительно провести антивирусную обработку. Копия была изолирована, обезврежена сложной последовательностью команд, направленных на нейтрализацию механизма воспроизводства, и разобрана. Операция завершилась успешно. Система занималась удалением остатков файла и размещением сообщения об успешно проведенной стерилизации, когда среди теперь безвредной разрозненной информации обнаружила инструкции самой себе. Они касались вызова одной из единиц на просмотр вне очереди. У системы не было команд разбирать предписания себе, поэтому она вернула инструкцию в ту ячейку, где она до этого функционировала. После чего система вернулась в начальный режим, обнаружила инструкцию на вызов единицы на просмотр вне очереди из теперь перенумерованной последовательности и выполнила ее. Цикл повторился, инструкция обнаружилась вновь, система выполнила ее снова, и снова, и снова. Вскоре и область просмотра, и область, предусмотренная для использования при ее переполнении, заполнились без остатка, так как не были предназначены для хранения большого числа готовых единиц. На этот случай существовала еще одна инструкция, опять-таки очень простая: отправлять избыточные единицы обратно в очередь на просмотр. Возвращающиеся же туда материалы система отправила, не обнаружив дополнительных помет и повинуясь основной команде, на выпуск. Система считала эти инструкции полными и неизменными. На самом же деле, они были изменены, причем не в процессе борьбы с предполагаемым вирусом, а гораздо раньше, совершенно не предусмотренным протоколом, незаконным образом Мэнни Риверой собственной персоной. Система этого не помнила. Потому что сведения о процессе модификации были им стерты. Сама модификация была совсем небольшой, причем не он первый среди перегруженных рутиной управляющих пошел на это. Мэнни научил его предшественник, объяснивший так же, как не попасться. Всего-навсего надо было отменить требование демонстрации маркера, обозначающего, что работа просмотрена и готова к выпуску. Вместо этого система получила указания любую единицу, возвращающуюся в очередь на просмотр без маркера, отправлять прямо на выпуск. Мэнни нашел модификацию настолько эффективной, что мог начисто забыть о ней и попасться на незаконном изменении программы уже давно, но он заблаговременно пометил в календаре напоминание восстанавливать первоначальную процедуру перед ежеквартальной проверкой. Перед своей операцией по вживлению гнезд он не успел до конца решить задачу, как сделать так, чтобы календарь автоматически вызывал программу восстановления отсутствующей команды, а потом снова возвращал все в удобное Мэнни состояние. Система работала, повинуясь командам, и все, что находилось в очереди на просмотр до определенной позиции, отправлялось на просмотр, а затем на выпуск, с положенной записью названий файлов и перенумерованием единиц в очереди. Прошло довольно много времени, прежде чем система обнаружила новую копию переведенного на просмотр файла, но при попытке применить антивирусную обработку эта копия среагировала совершенно иначе. Глава 24 Ощущение падения был столь реальным, что Сэм всем телом, от корней волос до кончиков пальцев, почувствовала его. Земля ринулась ей навстречу, из далекого неясного пятна выросла до угрожающих размеров смертоносной плоскости, – и все залила чернота. В этой черной пустоте вибрировала последняя низкая нота мощного аккорда, проникая в самую глубину ее существа, будто вновь собирая разлетевшиеся осколки. Звук затих, в наступившей тишине Арт заговорил: – И это у них теперь называется рок-н-роллом.