– Я выбираю диван. – Выключи свет, когда устроишься. Она встала и направилась в спальню. Он сидел, уставившись на экран, где цикл сканирования вернулся к «Общим новостям». Ведущим теперь был молодой парень, на вид лет шестнадцати, блондин скандинавского типа. Радостным голосом он что-то вещал насчет гнезд. Конечно, о чем еще и говорить. Если бы о гнездах не упомянули больше получаса кряду, это бы стало новостью само по себе. Странно, что миссис Не Вешай Нос не давала советов тем, кто ими обзавелся. Что ж, дорогие мои, смешанные отношения – между теми, у кого есть гнезда, и у кого их нет – всегда несут в себе зерна возможных проблем, как всем нам известно. Не в меньшей мере, чем в случаях, когда гнезда есть у обоих партнеров, и когда их у обоих нет. Лучше уж завести отношения с заключенным или вообще позабыть об этом. – Ты что, не слышал меня, тупица? Ведь ты не слушаешь, что я говорю. А если не слушал, то, конечно, не слышал. Я прихожу в бешенство, имея дело с такими, как ты. Гейб заморгал, глядя на экран. Лицо ведущего, прежде сиявшее улыбкой, теперь искажала гримаса отвращения и ярости. – Все вы там, у себя на диванах, на кроватях, на своих унитазах, в ваших роскошных вонючих обиталищах, включаете экраны не для того, чтобы слушать. Вы просто позволяете тем, кто там появляется, болтать, и эта болтовня отскакивает от ушей, для вас это белый шум, который помогает вам чувствовать себя не такими отупевшими, пустыми, как солома, людьми, которыми вы на самом деле являетесь. Но приготовьтесь, все вы, нули без палочки, потому что скоро… Изображение на экране пропало. Ползли секунды, потом появилась заставка в виде красивого закатного пейзажа на берегу Тихого океана. – Возникли некоторые технические неполадки, – произнес спокойный, хорошо поставленный голос. – Через несколько минут вещание будет восстановлено в полном объеме. Если вы загружали информацию с данного канала, настоятельно рекомендуем вам провести диагностику и лечение, а также воздержаться от дальнейшей загрузки до тех пор, пока не будет подтверждено отсутствие вирусов в вашей системе. Напоминаем зрителям, что во всех случаях, когда источником заражения является инфолайн, программы диагностики и обезвреживания вирусов доступны бесплатно. Более полную информацию вы можете получить из своего руководства по работе с программами на каналах. Гейб рассмеялся от удивления. Давненько ничего подобного не случалось в инфолайне. Интересно, кто этот отважный ковбой, осмелившийся запустить вирус? Вполне возможно, один из друзей Сэм. Он выключил инфолайн и теперь сидел в тишине, не зная, что предпринять. Когда даже инфолайн оскорбляет и бросает тебя, вот тогда и познаешь, что такое настоящее одиночество. Голос у него в голове. Чей-то, а может, и его собственный. «Эй, вертун, ты – настоящая задница». – Да, – пробормотал он себе под нос, – но я стараюсь перестать ею быть. Он поднялся и пошел в спальню. Джина сидела на краю разобранной постели в майке и трусиках, спиной к нему, будто забыв, что собиралась делать. Он хотел окликнуть ее, но голос застрял в горле. Тут она обернулась и заметила, что Гейб стоит в дверях, уперевшись в косяки так, будто пытается раздвинуть их в стороны. Она поднялась с кровати с каким-то странным выражением лица. Но не несчастным, определенно не несчастным. Может быть, оно и не походило на то, с каким Джина ждала Марка на ступенях суда, но ведь и того он не мог разглядеть, потому что тогда она была к нему спиной. Если пока он смог вызвать у нее хотя бы это не несчастное выражение, то и сам он уже не несчастен, пронеслось у него в голове. Гейб открыл было рот, чтобы заговорить, но голос по-прежнему отказывался звучать, и тогда он протянул руки к Джине и пошел к ней навстречу. Они встретились на полпути к постели, а потом упали на нее в нетерпеливом сплетении рук и ног. – Будто первый порт во время шторма, когда больше некуда деваться, – сказала она через несколько первых судорожных мгновений хриплым, задыхающимся голосом. – Тебя это волнует? Он что-то хмыкнул. – Меня тоже нет. Глава 23 Память будто раскрылась, и Джина теперь не вспоминала свое падение, а вновь переживала его. Чувство равновесия почти отказало, ветер не давал вздохнуть; она неслась вниз, словно управляемый снаряд, вперед ногами, которые должны были удариться о тротуар, а весь мир летел смазанным пятном вверх… С последней нотой изображение исчезло. Господи Иисусе, вот уж действительно – упасть и не встать. Знаковый элемент вам подавай? На этот раз и Вальжан перепугается, год расти не будет. «Что-то я натренировалась на падениях, – подумала Джина. – И со зданий, и в постель». «Наверх», – скомандовала она. И сразу перед ней застыло самое начало видео. Она промотала вперед несколько кадров, пока не добралась до начала падения, а потом поставила в нескольких его точках метки, возвращающие к моменту перед тем, как она шагнула в пустоту – на мгновение ока или, лучше сказать, мысли? На мгновение приоткрывающееся будущее. А потом само начало падения зациклила: шаг вниз – обратно, снова шаг вниз – обратно – снова шаг вниз – обратно – снова шаг вниз… Очень жутко. Тебе ничего это не напоминает? Она почувствовала, что улыбается. Если бы все пошло чуть-чуть по-другому, она, наверное, выкинула бы его прочь из спальни, спальни Марка. А вместо этого запрыгнула в проходящий скорый и больше не оглядывалась. Возможно, именно оттого, что это он пришел к ней, она и не могла потянуться к нему сама. Не могла, по крайней мере, до той минуты, пока скорый поезд, тронувшийся с места, разбуженный Клаудио, Флавией, Доркасом и Томом, не набрал ход при виде кинувшегося к ней Гейба. С Марком все складывалось само собой, никто ни к кому не приходил первым, просто словно бы наступала подходящая погода, когда должен был пойти дождь, или мокрый снег, – или ничего не происходило. Давно к ней никто не приближался так, как Людовик, а она – и подавно. С Марком в этом отношении было легче. Просто будь рядом, дождись подходящих условий, без всякой спешки и тревог, и если такие условия складывались, то складывались, а если нет – то нет. Не нравится? Иди, жалуйся на небо, с которого идет дождь, если хочешь. Но все вышло по-другому. И теперь придется с этим разбираться. Знай она, что так выйдет, может, попросила бы себе еще времени на раздумье. Чушь. Все-то ты знала. Специально подстроила. Определенным образом все расставила и ждала – сообразит или нет. На что это похоже: на открытую рану или открытое окно? Он увидел окно и, недолго думая, забрался внутрь, причем именно на такой поворот, признайся, ты и рассчитывала. Сама себе купила билет и проложила маршрут, поэтому нечего теперь притворяться, что ты ни при чем. Давненько она не заскакивала на ходу в проходящий скорый. Такое под стать совсем молодым и полным сил. А вот побываешь под колесами пару-другую раз, протащит тебя по всем шпалам, и усвоишь, что силенок уже не достает. Если мозгов хватит, конечно. А вот Гейб Людовик вряд ли вообще когда в жизни запрыгивал в такой поезд. Когда добрых пятнадцать лет женатой жизни идут под откос, хочется намного большего, чем просто секса. И страстное это желание пронизывало все его существо, пульсировало в каждом прикосновении, в жаре тела, удивившем их обоих. Этого жара и неутолимого желания хватило почти на всю ночь, он ни на секунду не сомкнул глаз, а когда затихало его тело, он принимался говорить без умолку, то лихорадочно бормоча, то рассказывая более спокойно. Наверное, такая ночь должна была бы свести их раньше, прежде чем она поехала в Мексику с Марком. А он ждал. Пока она вернется. Вероятно, он и сам того не понимал, но Джина-то понимала. Теперь. Лицо Гейба стояло у нее перед глазами, чуть колеблясь, будто ожидая, когда она запишет изображение на чип. Но она усилием воли отогнала этот образ и вновь сосредоточилась на своем видео. * * * Джина снова шла по призрачной улице, где вдоль обочины стояли брошенные ржавые машины, когда вдруг почувствовала, что за ней наблюдают. Это не было частью видео, потому что она прекрасно помнила: такого тут быть не должно. Джина остановила действие и внимательно осмотрела замершую улицу. Высокие здания с выбитыми окнами в наступающих сумерках стояли совершенно заброшенные и пустые. Улица глядела на нее разбитыми фарами искореженного лимузина. Теперь ясно, откуда взялся этот образ: из съемок в университетском городке первого января далекого теперь двухтысячного года. Только без мертвых тел. И тут эти тела появились – едва прикрытые лохмотьями одежды призраки на капоте автомобиля, наполовину свесившиеся из окна справа, из задней двери и дальше по всей улице, будто надоевшие и брошенные куклы. Ее точка наблюдения рванулась ближе к ним, и – самое поганое – она теперь уже не могла с уверенностью сказать, как эти тела тут оказались, она ли вызвала их образ из памяти, или… …прогуляемся чуток… В голове мелькнула, не успев оформиться, какая-то догадка. Джина двинулась дальше, следуя за музыкой и визуальным рядом, до самого момента падения. А там – цикл повторов, каждый возврат на секунду дольше предыдущего, и, наконец, падение как огромное облегчение. Но в тот последний краткий миг, когда она зависла над пропастью в начавшемся падении, невидимый наблюдатель ворвался в ее сознание, перестав таиться, и ринулся вниз вместе с ней. В ужас стремительного падения вплелось понимание – и оттого еще больший ужас: они падали вместе, и, хотя его здесь быть никак не могло, странным образом присутствие его казалось уместным. Когда она очнулась на ковре возле дивана, ее била дрожь. * * * Через оптику видеошлема, лежавшего на консоли, он наблюдал, как Джина спустилась на подъемнике и широким шагом направилась через всю «яму» к нему. Как всегда, готовая порубить его на куски. Пусть; он даже специально вложил ей в руки здоровенный топор, как у пожарников, красный, со зловеще посверкивающим широким лезвием. Жуть. Он записал изображение на будущее – пригодится. До чего же здорово, лицо – открытая книга, даже страницы переворачивать не нужно. Вот заметила его свернувшееся клубочком на ковре тело и нахмурилась, недоумевая, каким образом он ее впустил, потом лицо прояснилось, а губы раздраженно поджались. Мысли читаются без труда, почти так же ясно, как в тот раз, когда ему удалось прокрасться в ее видео. Несказанное удовольствие толкало на повторение, и хотя некоторая неловкость заставила его на какой-то миг усомниться, вправе ли он был так поступать, желание повторить попытку только укрепилось, хотя и не по одной этой причине. Вот только Джина пришла специально, чтобы пресечь такие поползновения. Отдавать команды системе теперь было для него совершенно естественно, не сложнее, чем дышать. – Собственно, я здесь, – раздался его голос из динамика на консоли. Джина рывком подняла голову, стремясь обнаружить источник звука, и Марк сохранил запись этого движения, попутно обработав, сгустив выражение лица до чистого изумления. Подойдя ближе к консоли, Джина принялась ее осматривать. Пару раз скользнула взглядом по видеошлему, прежде чем тот привлек ее внимание. Когда его «выносной глаз» закачался у Джины в руках, Марк ощутил головокружение. – Полегче, не так быстро, – сказал он. Она проследила глазами, куда тянутся провода от шлема: к системе, а от нее – к голове лежащего на полу Марка. – Сам придумал? – спросила она, положив видеошлем на место. – Изнутри это нетрудно. Вся консоль умещается запросто и еще место остается. И множество прочих вещей стали теперь проще простого. Посмотри на монитор. Там он продемонстрировал, как Джина направляется к нему с топором в руке. – Довольно чисто, – заметила она. – Никаких лишних деталей и помех, хорошее разрешение. Ну-ка, вставай, мне нужно тебе кое-что сказать. – Почему бы тогда тебе не присоединиться ко мне? Она перевела взгляд с монитора на свернувшееся калачиком на полу тело, этот кусочек мяса, потом обратно, свирепо сверкнув глазами. – Я хочу знать, как тебе удалось проделать со мной свой фокус. – Если что-то подключено к сети – значит, я могу туда проникнуть. Как я это сделал, Джина? Спроси лучше, как бы я мог этого не сделать. Именно для этого я и был предназначен. Вспомни, я ведь всегда тебе так говорил, даже когда куда сильнее теперешнего зависел от этого мяса. Джина стояла над ним, глядя на змеящиеся из его головы провода. – Больше этого не делай, – спокойно произнесла она. – Никогда без спроса не вламывайся ко мне. Марк впитал в себя звук ее слов, которые он воспринял своими обостренными чувствами, записав высоту и тембр ее голоса, особенности произношения, движения губ, и отправил все это в файл «Джина». – Я испугал тебя. Но для меня это был просто визит, вроде того, как ты сейчас ко мне зашла в комнату. Я просто не отсоединился.