– Повторяю последний раз, – сказал Гейб, – мы не в «Охотниках за головами». Не можем мы этим заниматься, потому что «Дом охотников за головами» не относится к продукции «Пара-Версал». – Тут их все равно хватает, я ведь тебе уже говорила, вертун. Он застонал. – Просто украдите вместе со мной этот цеппелин, а потом я обещаю отправиться с вами за охотниками. Ладно? – Вот это уже лучше, – одобрила Карита. – Пять минут. Надеюсь, ты бегаешь не хуже кролика. * * * Он довел события до того момента, когда цеппелин уже пора было поднимать в небо, и тогда остановил симуляцию. Потребовалось слишком много усилий, чтобы двигать сюжет в нужном направлении. Может, все-таки стоило бросить все и начать заново со свежими копиями, не содержащими материала об охотниках за головами. Программы не были бы так хорошо отлажены и интерактивны, но все равно взаимодействовать с ними было бы легче, чем с нынешними версиями. «Нет, на самом деле тебе не хочется нас бросать, вертун, – раздался вдруг голос Кариты у него в голове, – потому что мы – твои лучшие друзья, и ты будешь по-настоящему нуждаться в нас после того, как тебе установят эти гнезда». Значит, он по-прежнему рядит собственные мысли в чужое платье и называет это общением. Но не до полного самозабвения, чтобы не отдавать себе отчета в том, что делает. «Поэтому-то ты и не хочешь нас менять, вертун. Ведь потом, получив гнезда, различить тебе нас будет труднее. Значительно труднее». Он раздумывал об этом целыми днями, и неделями, до тех самых пор, пока ему не вживили эти гнезда. И сделали это не в Мексике, а прямо в медицинском отделении «Ди-Ви». Глава 22 Перемена ради машин. Как за ней все ломанулись, всеми правдами и неправдами стараясь побыстрее получить доступ к процедуре. Самое начало, когда новость была объявлена, и разгар ажиотажа она не застала, но и по ее возвращении из Мексики шум еще не совсем улегся. Специальные демонстрации для средств массовой информации, для рок-групп, организаций граждан «За лучшее будущее», Национального комитета клиник имплантации, «Марша матерей за умственное здоровье» и «Анонимных пациентов». А может, для «Национального марша комитетов пациентов анонимных психлечебниц», кто их разберет. Отличить пациентов от матерей и прочего народа было сложно, да и вообще мир вокруг, говорят, сильно переменился. Встречайте новый мир. Неотличим от прежнего. Не совсем как в том старом припеве, но это было неважно, потому что не совсем верно по своей сути. Это Ударник мог притвориться, что так и есть. Его работа, по большому счету, не изменилась. Слушать музыку, делать картинки. Только повысилось качество. Теперь ты не просто слушала музыку, ты ею становилась, и образы формировались на экране сознания по мере того, как ты вглядывалась в них. Стоило только подумать – и опля! – оно уже тут как тут, а при первом желании что-то изменить перемена происходила мгновенно, будто все произрастало из нее как живое. Она быстро позабыла, как работала прежде, на что это было похоже. Процесс теперь казался таким естественным – выпускать сны и мечты из темноты на дневной свет, где их могли увидеть все. Стоило один раз сделать это, как хотелось делать без остановки, причем, чем чаще, тем легче это давалось. Впервые она до конца поняла существо дара Марка – то, что происходило за его закрытыми глазами все эти годы. Перемена ради машин? Нет, черт, это машины изменились ради него, а он просто продолжал делать то же, что и прежде. Правда, получалось не у всех. Странно, но не все могли перемениться и примениться к машинам. Так, Эклстоун куда-то исчез с горизонта «Канадейтайм», а вот Вальжан с Морей подключились и вовсю теперь играли рок по сети. – Хочешь кое-что послушать? – спросил ее как-то Вальжан в студии на крыше своего дома. – Хочешь по-настоящему услышать кое-что? Несколько быстрых глотков кислорода из маски, посверкивания и помигивания плаща, а Морей, казалось, готова была просто из шкуры лезть вон, лишь бы скорее начать. И они сыграли, с первой до последней ноты, а у нее в мозгу рождались картинки, как и следовало ожидать. Только вот к машине она была не подключена, отчего образы кипели у нее внутри, как в лихорадке, ища пути выйти наружу, напирая, – и уже стало казаться, что голова вот-вот разлетится. Вальжан с Морей остановились, и у нее перед глазами, наконец, прояснилось. И только тогда она заметила, что синтезатор Вальжана так и оставался все это время зачехленным, и Морей тоже не прикоснулась к клавиатуре – оба играли только силой своего воображения; а сама она уже вылетела из их дома и неслась по Топанге, стремясь быстрее добраться до своей машины. Перемена ради машин. Все переменилось ради них. * * * «Ты – звезданутый» исчезло, теперь на этом месте красовалось новое заведение, заявляющее, что продает сны. ** НОВЕЙШИЕ ГНЁЗДА** ИМЕЮТСЯ МОДУЛИ ДЛЯ **ПЛОСКОГО ЭКРАНА** ** ВИДЕОШЛЕМОВ** !!! СКОРО – СПЕЦИАЛЬНОЕ ОБОРУДОВАНИЕ ДЛЯ ГНЁЗД!!! СЛЕДИТЕ ЗА НОВЫМИ ПОДРОБНОСТЯМИ Быстро сориентировались. Открылись новые клиники, куда выстроились натуральные очереди. Причем неважно, были ли в этом заведении по продаже снов настоящие сны, или только вчерашние чипы из салонов «Стань кем хочешь». Уже появилось специальное оборудование и то, что на нем смотреть, настоящие товары бок о бок с поддельными. Не потребовалось практически никакого времени на приспособление к духу новой технологии. Она задержалась напротив Китайского кинотеатра. СКОРО – ПОСЛЕДНИЙ ЦЕППЕЛИН! – бросалась в глаза перекинувшаяся аркой над входом голографическая надпись. СОВМЕСТНОЕ ПРОИЗВОДСТВО «ПАРА-ВЕРСАЛ» И «ДИВЕРСИФИКАЦИИ»! Голограмма мигнула, сменившись следующей надписью: ПРИКЛЮЧЕНИЯ, РОДИВШИЕСЯ В НЕДРАХ СОЗНАНИЯ – ТОЛЬКО ДЛЯ ВАС! ВЫ ПОВЕРИТЕ, ЧТО НАХОДИТЕСЬ ТАМ… – и следующей – …ПОТОМУ ЧТО ВЫ ТАМ ОКАЖЕТЕСЬ!!! Старый добрый Голливуд. Начнем с обычного плоского экрана, а потом будем двигаться все глубже внутрь. Покажем им все в мега-ультра-формате. Хотели бы оказаться внутри? Теперь можете! Пристегните ремни! – Ни к чему бояться! Тип вырос у нее под боком, будто сгустившись из душного шумного воздуха на бульваре, костлявый парень в грязно-сером спортивном костюме, вероятно бывшем некогда серебристого цвета. Рука его сунула прямо ей под нос голубой сверкающий квадратик. – С этой штукой ты не будешь бояться никого, никогда, нигде и вообще ниоткуда! – Да я и так никого не боюсь, – ответила она и двинулась было дальше. – А хочешь бояться? – Схватив ее за руку, он теперь сунул ей под нос желтую таблетку. – Это я тоже могу устроить. Чистый концентрированный кошмар. Да бери обе – примешь разом, и твои нервы будут играть на поле небожителей! Джина вырвалась. – Эй, а как насчет путешествия в свою личную страну, где кроме тебя – никого? Найти путь к себе? – крикнул он вслед. – Гребаные гнезда спустили торговлю наркотиками в сточную канаву. Как, уже? Можно было ожидать. Большинство не замедлило пойти на перемену ради машин. Скоро, очень скоро все будет происходить со скоростью мысли, прежде чем случится на самом деле, и сама надобность случаться отпадет сама собой. Ведь ты просто будешь думать, что что-то случилось, но разницы, если оно и произойдет на самом деле, никто не почувствует. Прогуляемся чуток. Пристегните ремни. * * * «Белая молния» в керамическом кувшинчике. Она не особенно усиливала зрительное восприятие, но если тебя шарахнет «Молнией», пропуск в «Страну лотосов» уже не требуется. З-з-з-з-т! Надеюсь, вам нравится барбекю с хрустящей корочкой? Под ритм громкой музыки она без посторонней помощи успешно понижала уровень «Белой молнии» у себя в кувшинчике довольно долго. Обычного повода это делать у нее сегодня не было: она доподлинно знала, где находится Марк, и теперь всегда будет знать, где его найти. «Но старые привычки отмирают с трудом», – подумала Джина, а мозг ее, хотя и переживший удар «Белой молнии», лишь замедлил физические движения; сознание же полнилось картинками, которые выстраивались в очередь в ожидании команды своей хозяйки на прием и передачу. Волны музыки захлестывали ее: спид-трэш, круз-метал, бэнг-рок, хард-кор-соул. Словно она вернулась в один из тех бостонских баров из прошлого, где собиралась вовсе не избранная публика – «Бостон моей крошки», «Харборвиль», «Клоун Кэти», – из тех дней, когда без затей надирались обычным спиртным и играли всю ночь для публики, а о том, что надо бы поесть, и не вспоминали, так и играли без крошки во рту. Палочки барабанили по столу, временами дотягиваясь и до ее кувшинчика. Малышка Флавия, как всегда, выпустила их говорить за себя, и они старались, как могли. Сквозь пелену перед глазами от «Белой молнии» Джина вглядывалась ей в лицо. Пристегните ремни. Остальные музыканты «Шеи в петлю» отделились от других столиков и от пульсирующей массы на танцплощадке, где паренек с вытатуированным на лбу отпечатком каблука сейчас снова забирался на сцену, и подошли к ним. Флавия заговорила, но дробь ее палочек уже выразила все достаточно ясно. Пристегните ремни. Прогуляемся чуток. – Потому что теперь мы должны ухватить суть, – добавила Флавия. – Ты это можешь. И мы можем. Бас-гитарист «Шеи в петлю» Клаудио поднял ее на руки и понес. Без всякого труда, ему и раньше приходилось это делать, и не раз. Играть он тоже умел, без дураков, пальцы у него были просто волшебные. Настоящее волшебство, в настоящих пальцах. А теперь немного послушайте бродячих музыкантов, пожалуйста. Студия группы «Шею в петлю» располагалась в подвале одного из домов на окраинах разрушенного Фэрфакса, где цены на недвижимость резко упали, словно их с наркобизнесом спустили в один унитаз. «Объемистый же это, должно быть, унитаз, судя по тому, сколько всего на свете туда спускают: то одно, то другое», – подумалось Джине. Но вот гитару, настоящий «Фендер», ребятки никуда не спустили. Доркас надел ее на себя жестом, каким надевают бриллиантовое колье. Доркас был крупный чернокожий мужчина, и достаточно пожил на этом свете, чтобы понимать настоящую цену «Фендеру». Том – помельче него, жилистый и подвижный, вырос на Мимозе и других восточных и северных окраинах города, и любой, кто захотел бы назвать его клавишным ловчилой, нарвался бы, потому что он относился к своему инструменту тоже без дураков. Флавия с палочками в руке наклонилась к ней и улыбнулась. Не сердится на ту ночь, миллион лет назад, когда Джина вытащила отсюда кое-кого за шкирку. – Дополнительный ящик стоил нам уйму денег, сейчас за ними просто давка. Все хотят заполучить их. Сделай так, чтобы не пришлось об этом жалеть. Кто-то дал ей еще один кувшинчик, прежде чем подсоединить к голове проводники.