– Оттуда! – Не говори так. За что ты на меня сердишься? – Я? – Да, ты! – Я не сержусь! Просто мне не понравился твой вчерашний тон. И то, что ты был с Ксенией… – Прости. Я был не прав. Но ты не ответила на вопрос. – Шестое чувство сработало. Передо мной неожиданно возникла картинка взрывающегося катера. Как предупреждение. Я даже не сумела ничего сообразить, когда закричала. Чисто инстинктивно. А затем раздался взрыв. – Я замолчала. Он притянул меня к себе и потрепал по волосам. Настойчивые губы встретились с моими. Где-то раздался шум, и мы словно очнулись. – Нам и в самом деле пора. Только как мы отсюда теперь выберемся? – Вплавь. – До города я не доплыву. У меня ладонь болит. Меня твоя девушка ранила. – А почему ты молчишь? – Не привыкла жаловаться. – Тогда… – Захаров на минуту задумался, – добираемся до соседнего острова. Там живет один русский священник. Найдем у него приют. Идет? Мы бултыхнулись в воду и поплыли. И сделали это вовремя; одиночная пуля шлепнулась совсем рядом с нами, и мы заработали руками с удвоенной силой. – Плывем как в тот раз. – Ага! Только путь короче. Остров выступил из темноты. Церковный крест слабо блестел в лунном свете. Берега были крутыми, мы нашли совсем узкую каменистую площадку и взобрались на нее. Пахло какими-то сладкими цветами, моя нога скользнула вниз, и я чуть не свалилась обратно в воду. – Осторожней! – Голова кружится. – Уже недалеко. Мы увидели тропку и пошли среди темных деревьев и кустов. Захаров шел быстро, уверенно. – Ты здесь уже бывал? – Бывал. Его загадки мне надоели, и я обиженно замолчала. Он мельком посмотрел на меня и внезапно подхватил на руки. – Так будет лучше. А то ты идешь, шатаясь. Обхвати руками за шею, недотрога ты моя. Я прижалась к нему. Обида прошла, и я взъерошила ему волосы. – Долго идти? – Нет! Остров-то махонький. Меньше моего раза в два. Он не успел договорить свои слова, как мы вышли на поляну. Небольшая церквушка белела в темноте, а справа примостился низкий домик. – Вот и пришли. Отец Афанасий! – негромко позвал Захаров. Из дома вышел человек в длинной сутане с фонарем в руках. У него была борода и волосы до плеч. – Кто это? – спросил он глухим голосом. – Свои. Андрей Захаров. Я не один. Со мной – дама. Можно у вас расположиться на ночлег? Так сложились обстоятельства, что мы вынуждены были бежать с острова. – Милости просим! – Мужчина юркнул обратно, а потом вышел, широко распахнув дверь. – Заходите, гости дорогие. Трапеза у меня скромная. Но не побрезгуйте, отведайте. Все свое. Натуральное. Картошка, помидоры, баклажаны. – Отец Афанасий огород разводит. И все у него произрастает, как на образцовой ферме, – пояснил Андрей. Мы вошли, пригнувшись, в дом. Здесь было просто и опрятно. Длинный деревянный стол, стулья, на стенах – иконы. Небольшой шкаф. Печь в углу. Отсюда вела еще одна дверь в соседнюю комнату. – Располагайтесь. Мы переоделись в сухую одежду, которую дал нам отец Афанасий, и сели за стол. Я ела картошку с помидорами и не могла оторваться. Потом были пирожки со свекольной ботвой и чай с медом. – Отец Афанасий, надеюсь, мы вас не стеснили? – Нет. Я всегда рад гостям. Как вас зовут? – обратился ко мне священник. – Простите святой отец, я не назвала себя. Ольга. – Красивое имя. Православное. В Черногории сильны православные традиции, которые хранятся и почитаются местными жителями. Вы не были в Цетинском монастыре и в Остроге? – Я покачала головой. – Съездите туда обязательно. Это святые места христианского мира. Светоч нашей православной веры. Священник рассказывал о Цетинье и Остроге, а меня не покидало чувство, что я где-то его видела. И только когда он в приступе вдохновения поднял голову вверх и свет от лампочки упал на его лицо и нестерпимой голубизной засверкали глаза на обветренном лице, я вспомнила его. Это был тот самый человек, который подсел ко мне на скамейку почти двадцать лет назад, когда решалась судьба моего сына. Я вспомнила летнюю Москву, запах дождя, собственное отчаяние и бессилие. В тот момент я хотела умереть и думала сделать аборт. Он отговорил меня… – Вы… – задыхаясь, cказала я. – Вы были в Москве в июне двадцать лет назад… У вас был брат священник. Мы с вами разговорились на скамейке на бульваре. Ярко-голубые глаза смотрели на меня. – Многое из прошлой жизни затуманилось, покрылось пеленой. Я был в Москве в то время – правда твоя… – Да! Я тогда еще думала, оставлять или нет ребенка, и вы меня уговорили. Я оставила. У меня родился сын. Но я не уберегла его… – Слезы лились из моих глаз, я плакала, опустив голову. – Святой отец! Вы не оставите нас вдвоем? – попросил Захаров. – Нам надо поговорить… Мы остались вдвоем. – А что творится сейчас на твоем острове? – спросила я, чтобы прервать затянувшееся молчание. – Идет спецоперация по уничтожению противника. – А если серьезно? – Я серьезно и говорю. Просто с той самой истории с пленкой я взялся за прокачку своих друзей. Оставив в стороне Ксюху. Ее я уж точно не подозревал. Оказалось – зря! Так – прошелся по верхам, а копать не стал. Я задействовал собственную службу безопасности, привлек спецов. И постепенно вышел на некоего Мирона Тумахина, который взаимодействовал с Ровневым. – Мирона? – Я вижу, этот тип тебе знаком! – Еще бы! – Я вспомнила босса, его немигающий взгляд и поежилась. – Он был причастен к смерти моего мужа и похищению Дашки. – Он во всем признался, когда мои люди стали его допрашивать. Так я вышел на Ровнева. А от него ниточка идет к Касрашвили, моему заклятому другу. Вся эта история с партией была сплошной аферой. – Захаров замолчал, провел рукой по столу и продолжил: – Меня собирались капитально подставить. Сделать политическим трупом и рассорить с Кремлем. Ровнев был, собственно говоря, и нанят для этого. В ход собирались пустить самые грязные политтехнологии и черный пиар. Хорошо, что все удалось вовремя пресечь. – А я? Ты же нанял меня. Ты и вправду считал, что я помогу это осиное гнездо разворошить? Он тихо рассмеялся. – Конечно, нет. Я вообще не рассматривал тебя в этом качестве. Просто, во-первых, я думал, что кассета может быть до сих пор у тебя. Ты могла сделать копии, и я хотел иметь тебя под рукой, чтобы контролировать. А во-вторых… – Во-вторых… – откликнулась я эхом. – Ты мне понравилась. Это был, cкажем так, мой каприз. – Ничего себе! Каприз! И на что же ты надеялся? – Соблазнить тебя как минимум. – А максимум? – Потолка я никогда не ставлю. Не в моих правилах себя ограничивать. А насчет Ровнева все окончательно подтвердилось вчера, и поэтому на сегодня я назначил спецоперацию: его берут люди из моей личной охраны. Я хотел зайти к тебе и взять с собой на катер, но ты меня опередила. Руслан жив. Тяжело раненный, он доплыл до берега, и его подобрали местные жители. Сейчас он в больнице. Он рассказал, что был недалеко от меня, когда в него внезапно выстрелили. Он дополз до пляжа и нырнул в воду… Он не стал кричать и поднимать шум, боясь, что тогда он обнаружит себя и его добьют. Это была Ксения. – Он взял мою руку и провел ею по своему лицу. – Ты спасла мне жизнь! Если бы не ты, мы бы взорвались на катере! И ты обнаружила, что Ксения причастна к той записи… Но что ты говорила насчет собственного сына, я жду…