– Что надумал? – Cлушай! На самом деле тебе зацепок дали кучу. Только надо с умом ими воспользоваться. – Каких зацепок? – а у самой сердце захолонуло. – Сама посуди. Во-первых, время… Ада упомянула, что они ехали часа три. Во-вторых – шли лесом. А в-третьих – река. По-моему, этого достаточно, чтобы вычислить местонахождение детдома. Взять карту и прикинуть… – Витя! – кинулась я к нему. – Витя! Я яростно потушила сигарету в пепельнице. – Иди ко мне… – Может быть, лучше… – Да иди же… В эту ночь мне нужно было забыться, отвлечься от всего, что свалилось на меня в этот день. И мужчина рядом – немногоcловный, готовый прийти на помощь, – как нельзя лучше подходил для этого. Его тело, крепкое, поджарое, двигалось с моим в унисон, и я обхватывала его руками, прижималась к нему до судорог, до дрожи, я хотела, чтобы моя голова была ясной и пустой и чтобы – никаких мыслей. А завтра… завтра будет другой день. И новый кошмар, и новая надежда. И я была благодарна Вите, что он был со мной, что он помогал мне. Потом мы лежали, отдыхая, и Витя сказал, глядя в потолок и обнимая меня одной рукой: – Все будет хорошо, вот увидишь. – Спасибо тебе за все… – Да брось. – И он легонько нажал мне на кончик носа. – Главное, нос не вешать и не терять веры, даже когда хреново по самое «не могу». Видел я таких на войне: стоит струхнуть – как смерть настигает тебя. Ей-богу, какая-то мистика. Нельзя думать о плохом – оно и притягивает плохое. Ты меня слышишь? – Слышу, – я провела пальцем по его груди. – Слышу. А там… было очень страшно? – Погано – да. А страшно? Когда кругом страх, то и думать о страхе некогда. Он потом приходит… но сейчас говорить об этом не хочу. Ты для меня – главное. – Никогда не думала, – улыбнулась я, – что наши пути пересекутся. Я думала: уже все – не увижу тебя. – А я верил, что мы еще встретимся. Даже среди чеченского ада. Я вспоминал, какая ты была смешная… трогательная. – Я – смешная? – Мне было немного странно, как будто он говорил о другом человеке – не обо мне. – Когда я узнал, какой ты стала знаменитой, то подумал – молодец! Девчонка из провинциального города и сама без всяких пап-мам добилась всего… – Вот уж об этом не надо, – c неудовольствием сказала я. – Оставим тему. Мы еще поговорили немного, и Витя уснул. А я лежала без сна. Перед моими глазами вставало лицо Ады. Какой она была двадцать лет назад злой стервой! Испортила нашей семье жизнь и украла у меня сына. Мне было не жаль ее – жаль, что я сама не придушила эту гадину. И почему я раньше не поговорила с ней? И еще одна страшная мысль полоснула меня: откуда Паша Сигара узнал о Зябликовой? Эта мысль точила меня все время. Как он узнал о ней? Ведь только один человек знал о той истории. И этим человеком был мой муж Дмитрий… Карту мы купили утром и, прикинув все сказанное Адой, пришли к выводу, что детдом – это тот самый интернат, уже мне знакомый – в Тульской области. Вот совпадение-то! Как иногда жизнь закручивает – ни одному сериалу не снилось! – Тот самый интернат! – выдохнула я. – Ну тот, о котором я тебе говорила! – Надо узнать, где архивы у них хранятся, – сказал Витя. – Позвонить в интернат нужно. У тебя есть номер телефона? – Есть. Но директриса со мной разговаривать не станет. Она еще та штучка. Позвони лучше ты. – Почему я? – У нас страна преимущественно женская, – улыбнулась я. – И мужчин у нас любят. Во всяком случае, все справки и информацию выдают намного охотней, чем женщинам. С этим я уже неоднократно сталкивалась. Витя набрал номер Марины Евгеньевны. Мой расчет оказался верен. С ним она говорила сухо, но трубку не вешала. Насчет архивов она ничего не знала, так как заступила на пост недавно и столкнулась с бардаком и хищениями. Документация вся в беспорядке, но благодарить за это следует прежнее начальство. Но с кого спрашивать, неизвестно, прежний директор умер два месяца назад – инфаркт, а старые кадры – кто ушел сам, кого уволили… В этом здании архива нет, она уже смотрела. Пересказав разговор, Витя запустил руку в волосы. – Может быть, архивы cвезли в другое место? Вопрос – куда? – Это здание – старинное, бывшая усадьба Бранницких. Я когда искала адрес в Интернете – прочитала об этом. Может быть, этой усадьбе, точнее, ее владельцам что-то еще принадлежало в местных окрестностях? – рассуждала я. Я замерла. – Кажется, я знаю, кто нам может помочь. Один архитектор, он знает все эти усадьбы, памятники и их владельцев как свои пять пальцев. Надо звонить ему, просить помощи. Только бы он не отказался помочь мне. Ведь я его так прокатила с эфиром, cамой вспоминать тошно. Хотя вины моей здесь нет, самодур начальник распорядился, но все равно неудобно. Это же моя команда приглашала его на съемки… Опасения мои были напрасны. Масолов узнал меня, был сама любезность и сразу спросил, чем может быть полезен. Я изложила ему свое дело. Он не спросил меня, зачем мне понадобилась информация, но с минуту-другую молчал, как будто переваривал услышанное. Когда я уже думала, что он ничем меня не порадует, в трубке раздалось легкое покашливание, и я встрепенулась. То, что сообщил мне Масолов, вселяло смутную надежду. Оказывается, Бранницким принадлежала еще часовня в лесу, примерно в двух километрах от интерната. Масолов выразил опасения, что она не сохранилась, и заверил меня, что архитектурной ценности часовня не представляет и что он может порекомендовать мне другие объекты для телепередачи. Я поблагодарила его, сказала, что еще позвоню, а он в ответ произнес, что всегда рад помочь мне и что я могу рассчитывать на его помощь в любое время. На этой оптимистической ноте мы и распрощались. Я рассказала обо всем Вите, и мы приняли решение: ехать. Несмотря на недосып и вчерашний стресс, как только наметилась цель, голова стала ясной, я представляла, что надо делать, а желание поскорее добраться до драгоценных архивов подстегивало меня. Витя сходил в магазин и купил съестное. Я сделала бутерброды и положила в рюкзак еще две банки консервов. Кроме этого, я облачилась в более удобную одежду: спортивные брюки и футболку; поверх накинула легкую ветровку. Это все я нашла в бабкиной квартире. В лесу наверняка будет много мошкары и всяких жучков, и защита от них мне не повредит. Свою одежду я сложила в пакет и убрала в багажник. Когда мы выходили, я заметила, что у Вити оттопыривается боковой карман. Он, проследив за моим взглядом, бросил: – Пистолет. Мы не можем ехать с голыми руками. Я не стала задавать никаких вопросов; интуитивно почувствовала, что лучше ни о чем не спрашивать. Мы выехали; за рулем сидел Витя, а я дремала, откинув голову назад. Работа предстояла у нас еще та: нужно было прочесать лес в радиусе двух километров, и лишние минуты сна мне не помешают. Утро было ясным, небо таким же чистым, как и вчера. Витя разогнал скорость до ста двадцати километров в час; он чувствовал мое нетерпение и понимал, что мне нужно оказаться на месте как можно скорее… Незаметно я провалилась в сон и очнулась, когда Витя тронул меня за плечо. – Приехали. Вот указатель «Вилково». Я посмотрел по карте – сворачивать надо сюда. – Тогда вперед. Интернат прямо. Значит, часовню будем искать о него, от исходной точки. – Если только твой ученый чуток не ошибся. И тогда нам придется ходить неизвестно сколько времени. Он вообще товарищ надежный? Эти ботаники запросто ошибаются, особенно когда речь идет о точных цифрах. – Он архитектор, значит, с цифрами дружит. И голова у него светлая, как я уже могла убедиться. Он – настоящий фанат своего дела, и думаю, что его определение координат – точное. Во всяком случае, больше нам полагаться не на что. Только на его слова. – Тогда – за дело! Мы вошли в лес. В густом ельнике мне приходилось раздвигать ветки руками. Витя шел впереди быстрым шагом; я отставала от него, хотя старалась поспевать. – Может быть, мне идти помедленнее? – предложил он. Я отрицательно помотала головой: – Не стоит. Так мы потратим больше времени. Главное, оборачивайся время от времени и смотри, где я. – Я тебя не потеряю, – заверил меня Витя. – Можешь не беспокоиться. Ельник сменился частоколом из осин; под ногами были кочки и мелкий кустарник, потом мы вышли на небольшую поляну и перевели дух. Мы присели на пригорок и достали из рюкзачка бутерброды. Перекусив, мы снова стали прочесывать окрестности. Прошел час. Невольно я подумала, что Масолов мог и ошибиться или мы взяли неверное направление, хотя Витя уверял меня, что он прекрасно ориентируется на местности. Но факт оставался фактом: мы пока не нашли часовню, и сколько нам еще предстояло блуждать – одному богу известно. Я пала духом, но Витя подбадривал меня, и я старалась скрывать свое состояние, чтобы не разочаровывать человека своим пессимизмом. И все-таки первой часовню увидела я. И то по чистой случайности. Я остановилась, отводя ветку от лица, и заметила что-то белое справа. Я окликнула Витю: – Кажется, нашли… Часовенка стояла на небольшом пригорке, и лес подступал к ней почти вплотную. Вокруг часовенки все заросло высокой травой и колокольчиками. Справа тянулся глухой ельник. Причем в этом месте ели были какие-то высоченные и старые. Что и говорить, местечко было жутковатое, и я невольно поежилась. Часовня когда-то была белой, но с годами краска слезла, и теперь она выглядела серо-белой с грязными потеками; крест покосился, как будто его несколько раз сбивали специально, но не смогли по каким-то причинам довести свое темное дело до конца. Витя обошел часовню по периметру и крикнул: – Вход здесь! С замком, висевшим на двери, Витя справился в два счета. – Похоже, что им давно не пользовались, – заметил он вполголоса. Внутри пахло сыростью, чья-то неясная тень сорвалась сверху. Я ойкнула. – Наверное, летучая мышь… Осторожней. Могут быть и крысы. Внутри часовня была пуста. Я испытала приступ разочарования. Витя посмотрел на меня. – Постой! Не грусти раньше времени. Когда я обходил часовню, видел сбоку низкую дверь: надо обследовать, что там. Это может быть вход в подвал или другое помещение. Мы вышли из часовни и, обойдя ее, наткнулись на дверь c замком. Со вторым замком Витя тоже справился быстро, и вскоре нашему взгляду предстали ступеньки, уходившие вниз. Я схватила Витю за руку. – Мне страшно. – Не бойся! Я сам пойду туда, а ты оставайся здесь. Только мне нужно достать из рюкзака фонарик, чтобы посветить. В такой темноте фиг два что увидишь… Оставаться наверху мне тоже не хотелось, и поэтому, когда Витя стал спускаться по ступенькам вниз, освещая путь фонариком, я пошла за ним. Ступеньки были скользкими и неровными: одна выше, другая ниже. Мы спустились в подвал, и фонарь высветил груду ящиков углу, поставленных один на другой. – Кажется, нашли… – протянул Витя.